Пол чесал в затылке и переминался с ноги на ногу, явно нервничая. Наконец он произнес:

— Я пришел поговорить. У тебя найдется минутка?

Она кивнула и открыла дверь шире.

— Хочешь есть? А пить? Я могу приготовить чаю со льдом.

— Нет. Спасибо, — ответил он после мгновенной запинки.

Пол прошел в дальний конец гостиной и повернулся к Джулии.

— Я думал… — наконец заговорил он, — о тебе, о твоей… беременности…

Джулия поощрительно кивнула.

— Глядя вчера на Чарли и Энни, Льюка и Кэти, Джека и Рут, я кое-что понял.

Джулия снова кивнула. Ее сердце забилось быстрее. — Да?

— Похоже, для этого действительно требуются двое, — сказал Пол. — Ерунда, когда говорят, что один из родителей — тоже неплохо. Может, в тех случаях, когда ничего другого не остается… Но это не идеал. Идеал — это двое родителей.

Он посмотрел на нее, затем на свои ботинки, потом в окно.

— Да, — сказала Джулия и добавила уже громче и увереннее: — Да, я согласна.

— Тебе нужна эмоциональная поддержка. Моральная поддержка. А не только финансовая.

Слава Тебе, Господи, подумала Джулия. Пол потер затылок.

— А я… я могу предложить только финансовую. Но другую… Я знаю, это тоже очень важно…

Джулия пристально смотрела на него, не понимая, куда он клонит. Коли уж начал, так заканчивай! — стучало у нее в голове.

Пол стиснул кулаки в карманах джинсов и качнулся на каблуках.

— Ну, это важно… чтобы у ребенка было двое родителей. Чтобы о нем заботились два человека.

И тебе тоже кто-нибудь нужен. Вот я и подумал… что тебе стоит кого-нибудь найти. Я имею в виду мужчину.

У Джулии холодок пробежал по спине.

— И я хочу, чтобы ты знала: я не буду возражать… если ты найдешь себе мужчину… с которым у тебя сложатся отношения. Который женится на тебе.

Пол смотрел на нее так, словно ожидал, что она скажет «спасибо».

Джулия молчала. Голова у нее шла кругом. Она не верила собственным ушам.

— Ты потрясающая женщина, Джулия. Красивая. Умная. Тонко чувствующая. Ты можешь заполучить любого мужчину. Даже будучи беременной. Я знаю, некоторые не очень-то стремятся воспитывать чужое потомство. Но кого бы ты ни нашла… можешь сказать ему, чтобы не беспокоился о деньгах. Я беру это на себя. Я ведь уже говорил тебе. Поэтому он не будет чувствовать себя стесненным, если ты понимаешь, о чем я…

Голос его звучал растерянно. Пол словно выталкивал слова, по мере того как они приходили ему в голову, не вполне уверенный, что те имеют какой-то смысл.

— Ну? — нервно спросил Пол. — Что ты об этом думаешь?

Джулия наконец почувствовала себя в состоянии реагировать. Подбежав к двери, она широко распахнула ее.

— Я думаю, — сквозь зубы процедила она, — что ты можешь катиться ко всем чертям. Пол Кларк!

Он полагает, что она может просто выйти на улицу и заарканить любого! Выходит, совершенно незнакомый человек должен заботиться о ней — и о ребенке другого мужчины!

Нет, не мужчины! С ее точки зрения, Пол Кларк не достоин был так называться. Как он посмел предложить ей такое? ч — Ты знаешь, что я прав, Джулия, — сказал он, когда она захлопывала дверь перед его носом.

— Черта с два!

Она швырнула книгу в закрытую дверь, за которой слышны были удаляющиеся шаги, а затем обозвала Пола всеми грязными словами, какие смогла вспомнить.

В конце концов она разразилась слезами. Джулия плакала впервые с тех пор, как обнаружила, что беременна. Когда это выяснилось, она пала духом, ее охватила паника, она ругала себя и сходила с ума от тревоги. Но не плакала — до сего момента. Это гормоны, сказала она себе. Пол здесь ни при чем. Пол не стоит ее слез.

Но слезы текли не переставая. Слезы негодования, злости, глубокой обиды. Слезы преданной женщины, потерявшей надежду и лишившейся мечты. Она плакала, пока хватило сил. А затем сказала себе: «Пропади все пропадом!» Вытерла глаза и высморкалась. Расправила плечи и заставила себя взглянуть на свое отражение в зеркале.

Оттуда на нее смотрела тридцатилетняя женщина с заплаканным лицом. С красными глазами, красным носом и нечесаными длинными каштановыми волосами. Женщина, которую даже с очень большой натяжкой нельзя было назвать красавицей. Вряд ли хоть один мужчина польстится на такую — не говоря уж о толпах, которые пророчил ей Пол.

Пол сам не понимал, о чем говорит. Он также ошибся, назвав ее умной. Если бы она была таковой, то не оказалась бы в подобном положении.

Тонко чувствующая? О да, в этом он был прав. Именно из-за чувствительности к его боли она и носит сейчас ребенка Пола.

Нет, своего ребенка. Не его. Ему он не нужен. Тем хуже для Пола.

Джулия обхватила руками слегка округлившийся живот.

— Похоже, остались мы с тобой вдвоем, малыш.

На ее лице появилось бледное подобие улыбки. Джулия заставляла себя стоять и смотреть в зеркало до тех пор, пока не почувствовала вновь, какая она сильная, уверенная в себе и отважная. Она простояла так очень долго. И за это время поняла, что на самом деле они с ребенком не одни. У нее есть друзья. У нее есть семья. Она получит поддержку — стоит только за ней обратиться.

Так получилось, что ее сестра Элис явилась к ней на следующее утро безо всякого зова.

Джулия встала рано, твердо решив начать новую жизнь. Эта попытка закончилась в туалете, где ее буквально вывернуло наизнанку. А ведь врач обещал, что утренняя тошнота скоро пройдет. Похоже, это «скоро» не наступит никогда, подумала Джулия и с чашкой чаю и пакетиком содового печенья вернулась в постель.

Она провалялась там почти до одиннадцати, читая книгу, обдумывая подписи под фотографиями и коря растущего внутри малыша за доставляемые неудобства.

А потом прозвенел звонок. На мгновение Джулия подумала, что это, возможно, Пол.

— О, только не говори, что я тебя разбудила! — воскликнула Элис, окинув взглядом спутанные волосы сестры и безразмерную майку, которая, очевидно, служила ночной рубашкой. — Ты выглядишь еще большей растрепой, чем я.

Впрочем, торчащие в разные стороны волосы Элис, завязанная на животе клетчатая рубашка и джинсы с бахромой — все это вписывалось в тщательно продуманный образ.