– Пойдем, – решительно заявила Клер.

Она подняла руку и остановила проходившее мимо такси. Завизжали тормоза, Клер втолкнула меня в машину. Я не сопротивлялся. Клер была права. События последних дней тяжелым грузом давили на меня.

Клер приказала ехать к небольшому винному бару на Ковент Гарден. Отделанный деревом полутемный бар был переполнен. Друзья Клер уже ждали ее. Денис, Филипп и Мари. Они вместе учились в университете в Авиньоне. Денис работал над диссертацией по англосаксонской истории в лондонском Кингс-колледже, а Филипп и Мари преподавали в Орлеане. Они приехали в Лондон в отпуск. Только Денис говорил по-английски.

Было бы явным преувеличением сказать, что я могу говорить по-французски, но я старался. Меня вдохновлял энтузиазм моих новых знакомых, которые не переставали удивляться моему йоркширскому акценту. В общем я справлялся неплохо, но беседа получалась немного странной, потому что, вставляя свои замечания, я руководствовался не столько темой общего разговора, сколько набором известных мне французских слов. Вино лилось рекой. Постепенно разговор становился все более громким, изредка его прерывали взрывы истерического хохота. Никто не произнес ни слова ни о рынке, ни об облигациях, ни о процентных ставках, ни о «Тремонт-капитале», ни о Джо, ни о Дебби.

После нескольких бокалов мне стало еще трудней сосредоточиться на теме оживленной беседы. Я развалился в кресле, предпочитая молча наблюдать.

Особенно часто мой взгляд задерживался на Клер. Боже, настоящая секс-бомба! Она сидела прямо, закинув ногу на ногу, так что ее узкая черная юбка поднялась по меньшей мере до середины ее идеальных бедер. Плотно натянутая белая блузка подчеркивала мягкие овалы ее грудей, особенно когда в пылу спора она подавалась вперед. Разговаривая, она то и дело вытягивала вперед полные губы. Французский язык, размышлял я, придуман специально для таких губ.

Вдруг будто по сигналу, который я просмотрел, все встали. Я бросил взгляд на часы. Полночь. Мы вышли из бара и еще минут пять простояли на тротуаре, долго прощаясь друг с другом. Потом Денис исчез в одном направлении, Филипп и Мари – в другом, и мы с Клер остались вдвоем.

Клер взяла меня под руку и мы пошли в сторону Стрэнда, то и дело натыкаясь на группки людей, которые прощались, пытались поймать такси или просто громко хохотали. Теплая ночь действовала умиротворяюще.

– Я забыла спросить, говоришь ли ты по-французски, – сказала Клер, – но у тебя неплохо получалось.

– Я столько лет учил этот язык в школе, что несколько слов должен был запомнить, – сказал я.

– Было весело, правда? Тебе понравилась Мари? А Денис очень забавен, правда? О, в Авиньоне мы так хорошо проводили время.

– Мне понравилось. Спасибо, что пригласила меня.

– Возьмем такси на двоих? – предложила Клер. – Ты где живешь?

– В Кенсингтоне. А ты?

– О, подходит. Я – рядом со Слоун-сквер.

Мы пошли по Стрэнду, пытаясь поймать такси. В конце концов с южного берега Темзы по мосту Ватерлоо спустилась свободная машина.

В такси мы не проронили ни слова, но я всем своим существом ощущал близость Клер. Потом она положила руку мне на плечо.

Мы остановились возле ее дома. Клер перебралась через меня, открыла дверцу и вышла на тротуар.

– До свиданья, – сказал я. – Я рад, что встретил тебя сегодня.

Такси остановилось под уличным фонарем, и мне было хорошо видно лицо Клер. Как и день назад в ресторане, ее темные глаза горели чувственным огнем. Она улыбнулась.

– Пойдем, – сказала Клер.

Я на секунду замешкался, потом вылез из машины, расплатился с водителем и последовал за Клер. Ее удобная, обставленная модной мебелью квартира была на втором этаже. На одной из стен висели два больших абстрактных полотна.

Больше я ничего не успел заметить. Только захлопнулась дверь, как Клер повернулась и притянула мою голову к своей. Последовал очень долгий поцелуй, мы прижались друг к другу, каждый из нас ощущал возбуждение другого. В конце концов Клер оторвалась от моих губ, издала хриплый смешок и шепотом спросила:

– Что ты хочешь?

Мне так и не удалось ответить. Клер потянула меня в спальню. Она не включала лампы, но окна не были зашторены, и спальню заливал желтый свет уличных фонарей. Она развязала мой галстук и расстегнула несколько верхних пуговиц сорочки. Я сбросил пиджак и разделся. Через минуту в свете фар проезжавшего в тот момент автомобиля передо мной стояла обнаженная Клер. У нее было крепкое, почти мускулистое тело. Едва я успел снять носки, как Клер потянула меня на кровать.

Клер оказалась страстной, пылкой любовницей. Скоро почти все постельное белье было сброшено на пол. Час я испытывал высшее наслаждение, потом повернулся на спину. Я был обессилен, тяжело дышал, обливался потом. Клер лежала рядом. Мы болтали, смеялись, и ее ласковые руки касались моей груди, моего живота.

Через несколько минут я повернулся на бок и моментально заснул.

Клер разбудила меня поцелуем в нос. Она была уже в синем деловом костюме.

– Кому-то из нас нужно идти на работу, – сказала она. – Не забудь проверить, захлопнулась ли за тобой дверь.

Она ушла, прежде чем я успел ответить.

Я с трудом поднялся, оделся, взял такси, приехал домой и принял ванну. В тот день я опоздал на работу.

Хамилтон, как и обещал, зря времени не терял. Он поманил меня в комнату для совещаний.

– Дело нам предстоит нелегкое, – начал он. – Нам нужна дополнительная информация. Он подался вперед и облокотился на белый блестящий бювар, лежавший перед ним на столе. Теперь Хамилтон излучал энергию и целеустремленность. Я внимательно слушал, я был готов выполнить любое его указание.

– Мы можем подойти к решению проблемы с двух сторон. Я предлагаю разделиться: я займусь одним подходом, вы – другим.

Я согласно кивнул.

– Во-первых, есть нидерландские Антиллы. Я внимательнейшим образом прочел проспект «Тремонт-капитала». Там упоминается несколько предварительных условий, в том числе подпись гаранта – банка «Хонсю». Деньги могут быть сняты только при выполнении этих условий. Отсюда следует, что «Ван Креф, Хэрлен» видели этот документ до того, как были переведены деньги. Или им подсунули фальшивку, или они сознательно закрыли глаза.

Кроме того, в проспекте упоминается, что финансовые результаты операции должны регулярно проверяться. Ревизором является местная аудиторская фирма. В проспекте нет ничего, что могло бы дать нам право заглянуть в финансовые отчеты, но, очевидно, эти отчеты где-то есть.

Наконец, деньги должны быть во что-то инвестированы или куда-то переведены с нидерландских Антилл. Вероятно, на этом этапе в качестве консультантов привлекались специалисты из других организаций.

– Вполне возможно, что на любом из этих этапов компания привлекала юристов и аудиторов, но они не скажут нам ни слова, – заметил я. – Нидерландские Антиллы не зря завоевали свою репутацию – они надежнейше сохраняют конфиденциальность. Если репутация островов пострадает, то на следующий же день половина денег, инвестированных через Антиллы, будет переведена в другие налоговые оазисы.

– Вы правы. Мне одному было бы чрезвычайно трудно докопаться до счетов, – согласился Хамилтон. – Но вчера вечером я разговаривал с Руди Гером, одним из ведущих юристов на островах. Он согласился мне помочь. С его точки зрения, было бы крайне нежелательно, чтобы острова прославились и как оазис для мошенников. Очевидно, «Креф, Хэрлен» перешли границу допустимого риска. Надеюсь, мне удастся убедить местную администрацию принять нашу сторону. Конечно, они будут за то, чтобы нам без огласки вернули деньги. Международный скандал им вовсе не нужен. Я вылетаю послезавтра.

– Хорошо. А что буду делать я?

– Последите за Кэшем, – сказал Хамилтон. – Вы ведь собираетесь в Нью-Йорк, не так ли?

– Да, через два дня, – подтвердил я.

– И вы намереваетесь посетить «Блумфилд Вайс»?