Начались переговоры. Порешили, что идти на Давида Игоревича, захватить его в плен или выгнать из его области должен сам Святополк. Он клялся, целовал крест, что исполнит это. Проведал Давид о беде, какая грозит ему, не знал, как ему быть, попробовал даже помириться с Васильком и послал к нему просить, чтобы он не допустил новой усобицы, причем складывал всю вину на Святополка. Василько выслушал предложение и сказал посланцу:

– Слышал я, что Давид намерен отдать меня в руки ляхам; видно, он еще не насытился моею кровью. Я мстил ляхам за отечество и сделал им много зла. Не боюсь я смерти. Открою тебе всю мою душу. Бог наказал меня за мою гордость. Надеялся я на помощь торков, берендеев и половцев и думал в гордости своей: теперь скажу брату Володарю и Давиду – дайте мне только свою младшую дружину, а сами пейте и веселитесь. Зимою выступлю в поход, летом завоюю Польшу. Земля у нас скудна жителями: пойду на дунайских болгаров и пленниками заселю пустыни. А там буду проситься у Святополка и Владимира на общих врагов земли Русской, на половцев: добуду славы или сложу голову за родную землю. В душе моей не было иной мысли. Клянусь Богом, не хотел сделать я ни малейшего зла ни Святополку, ни Давиду, ни другим братьям.

Давид, несмотря на грозившую ему опасность, все еще думал овладеть уделом Василька и начал усобицу с его братом Володарем. Но оказалось, что у князя этого мужества и ратной силы больше, чем ожидал Давид, и он побоялся даже сразиться в поле с ним, а заперся в городе Бужске. Осадил его тут Володарь и послал ему сказать:

– Совершил ты зло и не каешься в этом. Вспомни, сколько беды ты сотворил.

Давид стал оправдываться.

– Разве я это сделал, – отвечал он, – в моем ли городе я совершил это? Я боялся сам, чтобы меня не взяли и не сделали со мною того же. Неволя заставила меня действовать сообща с великим князем.

– Бог ведает, кто виноват, – отвечал Володарь, – а теперь отпусти брата моего, и я помирюсь с тобою.

Давид отпустил Василька. Но только что наступила весна, Володарь и Василько напали на Давида; задумали они жестоко отомстить ему: сожгли дотла город его Всеволожь, бесчеловечно умертвили жителей. Осадили Владимир, где заперся Давид, и потребовали, чтобы горожане выдали главных его советников, которые содействовали злодеянию. Собрались жители города на вече и потребовали от князя, чтобы он выдал виновных.

– Выдай этих людей, – говорили они, – за тебя биться можем, но за них не хотим. Если не выдашь их, то мы отворим городские ворота, а ты сам промышляй о себе как хочешь!

Давид принужден был выдать требуемых лиц. Их повесили, а затем расстреляли стрелами.

После этого Ростиславичи (Володарь и Василько) удалились. Но Давид не избежал беды. Великий князь шел на него и овладел его областью. Давиду пришлось бежать в Польшу.

Реконструкция застройки древнерусских крепостей

Святополк скоро опозорил себя новым вероломством. Вступая в Волынскую область, он торжественно клялся Ростиславичам, что их владений не тронет, а смирит только их общего врага – Давида. Но, победив его, вздумал захватить Перемышль и Теребовль, несмотря на клятву. Ростиславичи выступили против него, чтобы отстоять свои области. Когда сошлись оба войска, слепой Василько взял крест, поднял его и громко закричал Святополку:

– Вот крест, на котором ты клялся! Отнял ты у меня зрение, а теперь хочешь и жизнь от меня отнять. Пусть этот крест рассудит нас!

Началась битва. С той и с другой стороны бились отчаянно, множество людей пало. Володарь и Василько одержали победу, остановились на границе своих владений и дальше не пошли.

– Довлеет (довольно) нам стать на меже своей, – сказали они.

Святополк послал звать на помощь венгров. Между тем явился снова Давид, помирился с Ростиславичами, а сам отправился в землю половцев, чтобы с их помощью вернуть свое владение. Венгры потерпели поражение. Междоусобия продолжались. Вероломство, жестокость, малодушие и властолюбие Святополка и Давида возмущали Владимира Мономаха и других лучших князей. Решили они снова съехаться на съезд, чтобы сообща прекратить возмутительные распри…

Собрались они в августе 1100 г. в городе Витичеве. Святополк, Мономах и Святославичи заключили между собою союз и звали на съезд Давида. Он не посмел ослушаться и приехал.

– Чего от меня хотите? Я здесь. Кто недоволен мной? – спросил он.

– Ты сам раньше говорил, – отвечал ему Владимир, – хочу, братья, прийти к вам и пожаловаться на свои обиды. Вот теперь сидишь ты с нами на одном ковре. Чего же ты не жалуешься? На кого из нас есть у тебя жалоба?

Давид молчал. Князья встали и сели на коней. Отъехали в сторону, каждый советовался с дружиной своей. Давид сидел один. Наконец они согласились между собою и послали своих мужей объявить ему свое решение. Посланные торжественно заявили:

– Вот что говорят тебе твои братья: не хотим тебе дать Владимирской области за то; что ты между нас бросил нож; другого зла мы тебе не причиним. Даем тебе города Бужск и Острог, Святополк дает тебе Дубно и Черторижск. Сверх того Мономах дает тебе 200 гривен, Олег и Давид Святославичи дают столько же.

Послали князья своих послов и к Володарю Ростиславичу сказать ему:

– Возьми к себе брата своего Василька, и будет вам одна область Перемышль, или пусти его к нам – мы будем содержать его, а пленных, захваченных вами, отпустите.

Но Ростиславичи и не думали повиноваться этому несправедливому решению; Василько остался княжить в своем Теребовле.

Распадение на уделы ослабило Русскую землю. Власть князей не имела уже той силы, как при Ярославе. Народ, видя постоянные ссоры князей, не чтил их как следует; особенно недружелюбно смотрел он на более беспокойных князей, виновников частых смут. Новгородцы даже не хотели пустить к себе на княжение Святополкова сына. Радовались бедам Русской земли только враги ее – половцы.

Весною, как только показывалась трава в степях, русские уж и ждали со страхом хищных гостей. Невыносимо тяжело становилось жить населению близ степи. Оборонять бесконечно длинную, вовсе не защищенную природой границу да еще при малочисленном и разбросанном населении русским было невозможно. Оставалось одно – идти самим в степи, попытаться разгромить орды хищников, чтобы хотя на время обезопасить свою землю от гибельных налетов этой степной саранчи. Князья от обороны начали переходить и к наступательной войне.

На другой год после Витичевского съезда Владимир задумал побудить Святополка к войне с половцами общими силами, а тот обратился за советом к своей дружине.

– Не годится идти в поход весною, – сказала ему дружи на, – только лошадей и поселян от полевых работ отнимать!

Съехались Владимир и Святополк близ Киева, у Долобского озера, на левом берегу Днепра (1103), и сели в одном шатре, Святополк со своею дружиною, а Владимир со своею, и долго молчали. Владимир наконец сказал Святополку:

– Брат, ты старший, говори, как бы нам промыслить о Русской земле.

– Лучше ты начни говорить, – возразил Святополк.

– Что же мне говорить? – сказал Владимир. – Против меня будут и твоя дружина, и моя – скажут, что хочу погубить поселян, оторвать их от работы. Дивлюсь я только тому, что и поселян жалеете, и лошадей их, а того и не подумаете, что весною станет крестьянин пахать с лошадью – придет половчин, застрелит мужика, а лошадь его и жену и детей возьмет себе и гумно сожжет.

Все дружинники согласились с Владимиром, и Святополк заявил:

– Готов и я идти с тобою против половцев.

– Великое добро, брат, сделаешь ты Русской земле! – сказал Владимир.

Они послали звать в поход и других князей. Многие пришли с пехотою и конницею. Пешие плыли в лодках по Днепру; конница шла по берегу. Русские после жестокого, кровавого боя разбили половцев, 20 ханов перебили, взяли много скота, овец, лошадей, верблюдов, кибитки со всякой рухлядью и множество рабов.