— Капитан Хэмптон! — с яростью прокричал Диего.

— Диего! Кузен! — завопил Джефф с обезоруживающе-наглой усмешкой. — Вроде бы у тебя есть груз, от которого мы можем тебя избавить.

— Сукин ты сын! — закричал в ответ Диего. — Если ты попробуешь хоть что-то взять с моего судна…

— Ну вот! — в притворном возмущении развел руками Джефф. — Мы только хотели вернуть себе одну маленькую штучку, которая принадлежит нам. Точнее, моему другу.

Джайлз не обращал внимания на их перепалку. Он отдавал приказания матросам, которые с осторожностью сокращали дистанцию между кораблями. Напротив него, ухватившись за поручни, с развевающейся на ветру гривой кудрявых волос, в строгом испанском платье жемчужного цвета, стояла самая восхитительная красавица, которую когда-либо видели его глаза.

«Мне нужен этот мужчина», — говорила себе Грейс, наблюдая, с какой спокойной уверенностью и умением он отдает приказания матросам. И всей душой она рвалась к нему, желая его больше всего на свете. Она лишь взглянула на него, и ей уже почудился запах сандалового дерева и мускуса, проникавший через полотняную рубашку, липшую к его широкой груди, которую безуспешно пытался сорвать ветер. Она страстно хотела дотронуться до него, почувствовать его дыхание, убедиться, что все это — не игра воображения.

Вдруг Грейс услышала, как за ее спиной хмыкнул Диего.

— Если вы будете на него так смотреть, он просто сгорит на месте, вспыхнет, как свеча, — насмешливо предупредил ее испанец.

Грейс повернулась к нему, улыбнулась счастливой улыбкой и даже не покраснела из-за того что так явно проявляет свои чувства.

— Никогда, никогда я не сумею вас отблагодарить! — воскликнула она.

— No importa, — сказал испанец. — Он уже здесь, идите к нему, сеньора.

Джайлз легко перепрыгнул через полосу воды и мягко приземлился на палубе «Магдалины», но больше не сделал ни шагу, Грейс тоже не решилась приблизиться. Что, если он знает? Что, если между ними все изменилось? Во всяком случае, для него.

Джайлз прикрыл глаза, Грейс видела, с каким усилием он сглотнул.

— Господи, помоги мне, — хрипло проговорил он. — Грейс! Я думал, что потерял тебя!

— Нет, Джайлз!

И вдруг она оказалась в его объятиях, обняла его, спрятала лицо на его груди, вдыхала запах сандалового дерева, а он зарылся губами в золотистые волосы и наслаждался ароматом жасмина, чистым и сладким.

Наконец Джайлз отстранился и обхватил ее лицо ладонями.

— Когда я узнал про твоего дядю… и выяснил, куда он тебя увез… а потом в Гаване думал, что найду тебя, но ты исчезла… — Его голос дрогнул, он с трудом выталкивал слова из пересохшего горла. — И мы не знали, кто тебя увез и куда…

— Это кузен Фейт, — объяснила Грейс. — Он услышал, как я говорила о Джеффе, и помог мне.

Оба внезапно вспомнили, что их окружают люди. Матросы на борту обоих судов с живым интересом наблюдали за происходящим. Многие улыбались, захваченные волнующим зрелищем этой встречи. Только Диего и Джефф продолжали сверлить друг друга взглядами.

— И ты посмел поднять этот флаг, несмотря на то что дал слово чести? — гневно спросил Диего. — Я бы, не задумываясь, открыл по тебе огонь. Мы еще посмотрим, сколько кораблей ты отправил на дно.

— В этих водах ты не найдешь ни одного испанского корабля, который мог бы пожаловаться на дурное обращение или грабеж, — отвечал Джефф. — Я не сделал ничего дурного, лишь выщипал несколько перьев из павлиньего хвоста. Мы не охотились за золотом, «Монтойя, нам было нужно нечто куда более ценное и стоящее любого риска. Даже ты вынужден это признать. — И он указал на Джайлза и Грейс.

Джайлз запустил пальцы в волосы Грейс и потер их между пальцами.

— Думаю, нам не помешает немного уединения.

Грейс кивнула, испытывая одновременно страх и облегчение. Так или иначе, но они наконец покончат с тайнами и ложью, которые их разделяли. Этот брак наконец начнется или, наоборот, закончится, но сегодня все решится.

Грейс сразу поняла, что на борту «Судьбы» Джайлз занимал капитанскую каюту. Поняла потому, что на виду нигде не было ни одной его личной вещи. Грейс улыбнулась и провела рукой по исцарапанной, но абсолютно пустой поверхности письменного стола. Тем не менее ей было ясно, что каюта ему не принадлежит. В лучах света, лившихся из большого иллюминатора, она видела, что полированная столешница изуродована, вероятно, следами мужских башмаков и светлыми кругами, оставшимися от множества мокрых стаканов.

— У меня беспорядок, — извиняющимся тоном проговорил Джайлз.

Грейс тихонько засмеялась:

— Я так по тебе тосковала, Джайлз.

Смех жены прозвучал так сладко, но неуверенность в ее взгляде ножом резанула Джайлза по сердцу. Ему хотелось развеять ее страхи.

— Я должен тебе кое-что сказать. За время твоего отсутствия я кое-что понял. И я благодарен судьбе, что имею возможность сказать тебе об этом. — Он притянул ее поближе. — Грейс, я…

Она прижала пальцы к его губам.

— Остановись!

У Грейс щипало глаза, в груди возникла непонятная боль, но она решила, что не позволит ему вымолвить то, что должно сейчас прозвучать, ибо тогда ей ни за что не найти в себе силы рассказать правду.

— Не говори ничего, не сейчас. Вдруг тебе придется взять свои слова обратно…

— Я люблю тебя, Грейс.

— Нет, — воскликнула она, — ты не знаешь меня, Джайлз! — Она пыталась вырваться из его объятий, но Джайлз держал ее очень крепко.

— Нет, это все позади, наш спор окончен, — твердо заявил он. — Знаешь, за что я особенно тебя люблю? За то, что ты сильная. Ты прошла через ад и вернулась обратно, и вот ты стоишь, такая же красивая и здоровая, как раньше. Люблю за то, что ты знаешь себе цену, за то, что даже такая злобная тварь, как Иоланта, не смогла сломить силу твоего духа. Мне нравится, что ты такая умная и проницательная и что ты этим гордишься. — Он громко расхохотался: — Да, мне жаль человека, который думает, что способен тебя усмирить. И ты прекрасна.

— Остановись, Джайлз!

Он запустил пальцы ей в волосы.

— Я люблю твои волосы, твой прекрасный нос, полные губы. — И он поцеловал ее, едва прикоснувшись к губам, но все же страстно. Потом отстранился и заглянул в ее глаза. — Насколько я могу судить, все лучшее досталось тебе от матери, я не нахожу в тебе ничего от Эдмунда.

— Я должна рассказать тебе о своей матери.

— Что тут можно сказать? Только то, что она наверняка не была рабыней. Ни одна женщина, способная дать жизнь такой смелой и страстной натуре, как твоя, никогда не считала себя чьей-то рабыней.

Грейс смотрела на него во все глаза и не могла даже вздохнуть. Он знает. Знает, но любит ее. Любит не вопреки тому, кем была ее мать, а отчасти именно из-за этого! Она и подумать не могла, что так будет, никогда на это не рассчитывала и не надеялась, что такое возможно. Тем не менее слово было произнесено.

— Я тоже люблю тебя, Джайлз. Ты добрый, мягкий, щедрый и душевный…

Он снова засмеялся:

— Одним словом, настоящий пират! Мне повезло, что судьба послала на моем пути эту плантацию.

Грейс не поняла последнюю фразу, но и не особенно в нее вникала. Она притянула его к себе, их воссоединение обернулось лихорадочным сплетением рук, горячими, торопливыми поцелуями, общим дыханием. Грейс больше не чувствовала привычного страха. Общение с Фейт и Энкантадорой научило ее, что бояться нечего. Она узнала, что можно выдержать даже соединение с чужим человеком, ас настоящим возлюбленным оно просто прекрасно. В этот волшебный день она была счастлива, что первое ее миновало, и всей душой стремилась испытать второе.

— Клянусь, я не причиню тебе боли, только ту, без которой не обойтись, — тихо говорил ей Джайлз.

— Я знаю, — ответила Грейс и улыбнулась. — Сначала немного больно, а потом — раз, и все, — повторила она слова Энкантадоры и щелкнула пальцами.

— Что? — не понял Джайлз.