– Я знаю Эминека, и обязательно поговорю с ним. Татары никогда не повернут оружие против Феодоро,– сказал князь.

     – У нас крепкие родственные связи между ханской и княжеской семьёй, ведь в твоих жилах течёт и татарская кровь, а твой отец князь Телемах воспитывался в Кырыме – Солхате, в семье хана. Много родственных связей между феодоритами и татарами среди простого народа, не говоря уж о том, что большая часть татов – покорённых татарами местных жителей - готской крови. Но в политике нет друзей, нет родственников, а есть политические интересы, поэтому, просчитывать надо все варианты. Татары, скорее всего, не будут воевать против нас, но они не будут воевать и против своих единоверцев османов в союзе с нами. А одни мы, даже вместе с генуэзцами, противостоять туркам не сможем,– сказал Николай.

     – Если турки высадятся у стен Каффы, выдержит ли город осаду?

     – Думаю, что нет. И не столько из-за слабости стен и недостатка запасов вооружения, провианта, а из-за внутренних раздоров, отсутствия единства между латинянами и другими жителями колонии. Армянская католическая община расколота. Когда умер епископ армянской церкви, то на его место был законно избран и высшими церковными иерархами утверждён священник Тер-Карабет. Но пронырливый Тер-Ованес умудрился сместить Тер-Карабета с кафедры и занять его место. Прихожане возмутились, но на сторону самозванца стал его родственник банкир Каиярес, сын Котул-бея. Он создал группу сторонников из числа родственников, друзей, должников. Патриарх в Генуе утвердил Тер-Карабета, но вскоре умер, а исполняющий обязанности утвердил Тер-Ованеса. Дело дошло до того, что консул вынужден был послать письмо к Протекторам Банка с просьбой помочь решить этот вопрос, ссылаясь на то, что ему самому запрещено вмешиваться в религиозные дела этнических общин. Армяне подозревают Антониотто Кабеллу в сговоре с одной из сторон. Но консул доказал свою честность: в присутствии советников и провизоров Франческо Фиески и Оберто Скварчиафико он отверг 200 червонцев, которые ему прислал Кайярес. Учитывая недовольство и волнения среди татар, можно сказать,  что дни Каффы сочтены. Потом наступит наша очередь.

     – Это понятно. Но выбор у нас не велик: или турецкое рабство или достойная гибель. Что думаешь лично ты на этот счёт?

     – То же, что и ты, Александр. Нет у нас выбора. Рабство – это не выбор. Мы слишком маленькая страна, чтобы сохранить при владычестве османов хоть какие-то права, хоть какую-то видимость самостоятельности. Османы отберут у нас порт Авлиту, отберут право самостоятельной внешней торговли, а без этого мы обречены на нищенское существование овцеводов и козопасов, даже если нас самих и нашу веру они не тронут, в чём я лично глубоко сомневаюсь. Остаётся слабая надежда на неприступность Мангупа. Может, и продержимся год, другой, но не сможем мы сидеть на горе вечно. Уйдут ли турки, не взяв Мангупа – вот в чём вопрос! Если они не уйдут, то княжество обречено.

     – Я согласен с тобой. Мы можем рассчитывать лишь на чудо: вмешательство Большой Орды, помощь со стороны Молдовы, Польши, Венгрии, России, Папы Римского. Ты всегда занимался внешней политикой, займись ею и на этот раз. Отошли наших послов во все эти страны, пусть послы приложат все усилия, чтобы убедить правителей в необходимости объединиться и остановить турецкую агрессию. Хотя, как мне кажется, всё бесполезно. Молдова слишком ослаблена недавним турецким нашествием, а прочие страны больше заняты междоусобицами, договорами с Турцией, нежеланием ссориться с могущественной Портой. А значит, нам надо укреплять стены и готовиться к осаде.

     – Рассчитывать на чудо?

     – Больше нам рассчитывать, по большому счёту, не на что.

     – Народ рассчитывает на тебя, Александр. Твоё славное имя вдохновляет феодоритов. Так, албанский князь великий воин Георгий Кастриоти, которого турки прозвали Скандером – Александром, в честь славного героя Александра Македонского, возглавил албанское сопротивление османам, и под его руководством албанцы нанесли ряд серьезных поражений армии Мехмеда. Князю удалось сплотить страну, сформировать из вчерашних пастухов и крестьян непобедимое войско. Только его смерть от малярии семь лет назад позволила Мехмеду взять под свой контроль всю Албанию.

     Александр задумался. Он смотрел в окно, где солнце уже закатилось за край моря. Половина неба была залита кровью. Кровь сочилась по стенам, стекала к мраморным плитам пола, лежала на коленях Александра. Кровь, кровь, много-много крови! Неужели, вся его жизнь – лишь пролитие крови, и никогда этому не будет конца?

     – Завтра я собираюсь отправиться на галере в Каффу. На обратном пути загляну в Солхат. Побудь за меня. Теодорик пусть занимается подготовкой вооружённых сил, а Георгий подготовкой городских стен и всего города к осаде,– сказал Александр и пошёл к себе.

 Солнце село. В комнате князя ждала София. Поужинали вдвоём,  рано легли спать.

     Утром Александр попрощался с Софией и под охраной отобранных Теодориком вестиаритов выехал в Каламиту, где его уже ждала подготовленная галера.

Прозвучала команда: «вёсла на воду!». Галера вышла из Большой Херсонской бухты, на берегах которой стояли гарнизоны феодоритов. Когда-то все берега заливы были покрыты густыми лесами, но огромный город Херсон сжёг эти леса в топках печей, вырубил для мачт и корпусов кораблей, а потом херсонцы распахали земли, засадили их виноградниками. Но погиб Херсон, засохли без ухода виноградники, и лишь кое-где на обезлюдевших безлесных берегах ещё зеленел виноград и стояли низкие, сложенные из необработанного камня хижины виноградарей и рыбаков.

 Юго-западный ветер наполнил паруса. Когда солнце уже клонилось к Западу, впереди в распадке крутых гор показалась Ялта. Ночью плыть вдоль берега было опасно, и заночевали на рейде Ялты.

Утром галера поплыла дальше мимо малых рыбацких посёлков с редкими оборонительными башнями на холмах. Наконец, впереди, на высокой горе показались стены генуэзской крепости Сольдаи. Её цитадель нависала над крутым обрывом.

Александр смотрел на крепость и думал о судьбе древнего торгового города, руины которого лежали вдоль широкой лунообразной бухты. В разные времена здесь жили сугды – аланы, при которых город назывался Сугдеей, русские готы, при которых город носил название Сурож. Этот город был центром торговли всего моря Сурожского - Русского. Тавры уничтожили город. Он превратился в деревню, но и тогда там останавливались русские купцы. А море стало греческим Понтом Эвксинским. При хазарах здесь находилась резиденция хазарского наместника - тархана. Генуэзцы, захватив город и вытеснив венецианцев, возвели крепость на месте древней русской крепости, но вернуть былое величие Сурожу, в котором когда-то насчитывалось свыше ста церковных храмов, не смогли. Место Сурожа заняла Каффа.

Вечерело, когда перед глазами Александра раскинулся обширный порт, в котором, словно обнажённый бурей лес, торчали мачты судов со всего мира. Двухмачтовые когги, трёхмачтовые двухпалубные каракки, новые быстроходные трёхмачтовые каравеллы, доски обшивки которых пригонялись вплотную по способу «карвель», а не внахлёст, как обычно, стояли рядами, словно телеги на рынке.

Вдоль побережья лежал опоясанный стеной город. Сверкали купола множества храмов. Из порта длинной цепочкой тянулись суда. Отплыв от порта на достаточное расстояние, они убирали вёсла, ставили паруса, и, подгоняемые ветром, рассыпались в разные стороны. Одни брали курс на венецианскую Тану, расположенную в устье Дона, другие уходили вдоль побережья Готфии на Мокастро, третьи – в открытое море по направлению к Турции.

     – Бегут купцы из Каффы, чуют крысы несчастье,– сказал капитан.

     Галера с флагом Феодоро на реях прошла мимо ворот дока – широкого арочного проёма в куртине морского фасада внешней крепости, примыкающего на линии уреза к башне Джустиниани – угловому оборонительному сооружению Цитадели.