Дэдэ сидел во дворе музея и говорил об этом, слегка подталкивая Фарида, чтобы убедиться, что он понял переводимые им концепции. Затем, когда его история или речь пересказывалась мне на английском, Дэдэ улыбался мне и следил за каждым моим движением или реакцией. Если я воспринимал на верной глубине понимания, то он узнавал об этом, прикладывал свою правую руку к сердцу и слегка кланялся.

Это были прекрасные дни. Постепенно хаос, который я ощущал, преобразовался в новое чувство порядка. Что-то вырастало во мне, и я стал понимать, что это мое истинное «Я» начало проявляться после того как спала пелена. Дэдэ рассказал мне о курсе обучения Дервишей Мевлеви, длящийся тысячу и один день, в течение которых они изучают философию, гуманитарные науки, труды Мевланы и вращение Дервишей. Я решил, что если у меня когда-нибудь появится возможность, я однажды вернусь в Конью, чтобы учиться и возвратить этим людям любовь, которую я получил от них.

Иногда по вечерам приходили друзья Дэдэ, и рассказы и дискуссии продолжались до глубокой ночи. Только однажды я столкнулся с неприятием. Один из гостей, пришедших в дом, все время смотрел на меня через плечо и тихо разговаривал с Дэдэ и Фаридом. Я видел, что Дэдэ начинает сильно сердиться. Он долгое время пытался сохранить терпение, что-то объясняя этому человеку. Я понял, что это был обычный вопрос, принял ли я ислам. Наконец, Дэдэ стукнул кулаком по латунному кофейному столику, стоявшему перед ним, уронив все чашки, и закричал на мужчину. Фарид повернулся ко мне и сказал: «Этот человек спрашивает, являешься ли ты ортодоксальным мусульманином. Дэдэ говорит ему, что ты веришь в Бога, — а разве этого недостаточно?

Еще со времени своего первого приезда в Конью я был очарован «вращением» Дервишей. В холле перед комнатой Дэдэ висело множество старых фотографий в рамках, на которых были кружащиеся Дервиши в высоких шапках и развевающихся белых одеяниях, со слегка склоненными в сторону головами. Дэдэ показал мне фотографии своего сына, кружившегося на большом праздновании, которое проводят каждый год в декабре в честь вступления в Союз Мевланы, их учителя и руководителя, на протяжении семи сотен лет.

Я понимал, что эта форма культа возникла не просто так. Дэдэ говорил, что дерево растет для того, чтобы дать плоды, а не корни, поскольку его сажают для того, чтобы получить плоды, а не корни. «А причиной создания вселенной в любви был человек, — говорил он. — Именно, человека, пришедшего к безупречной любви к Господу называют Совершенным Человеком, потому что на самом деле от него ничего не осталось — только всеобъемлющее присутствие Господа». Если это было так, то когда Дервиши кружились в состоянии экстаза, постоянно увеличивая темп, чему я сам был свидетелем, за этим должно было стоять нечто большее, чем просто опыт; именно этот секрет я и хотел узнать.

Однажды мы сидели в комнате Дэдэ и пили кофе, когда он повернулся ко мне и сказал что-то по-турецки.

— Дэдэ говорит, что тебе надо научиться вращению, — проинформировал меня Фарид. После этого старик взмахнул рукой, показывая, что я должен встать на полу в центре комнаты. Достаточно смущенный, я встал, и Дэдэ описал рукой несколько кругов в направлении против часовой стрелки, показывая, в какую сторону я должен вращаться.

— Дэдэ говорит, что ты должен начинать вращение очень медленно. Он говорит, что ты должен скрестить руки на груди так же, как ты это делаешь при входе в музей. Ты понимаешь?

Я скрестил руки, как меня учили, поместив правую руку на свое левое плечо, а левую руку на правое.

— Дэдэ говорит, что ты должен вращаться, сохраняя руки в таком положении, в каком они находятся сейчас. Пожалуйста, попробуй.

С максимально возможной грацией я совершил вращение налево. Я повернулся всего два или три раза, и у меня так закружилась голова, что я был вынужден остановиться. Это вызвало у них невероятное оживление, и Дэдэ начал опять говорить.

— Видишь ли, — переводил Фарид, — важно, чтобы ты сконцентрировался на центре груди, здесь, — он показал на мою грудь. — Если ты не отметишь здесь для себя центр, то у тебя закружится голова, и ты упадешь. Только если ты находишься в верном месте, ты можешь правильно вращаться. Левая нога никогда не должна отрываться от пола. В старину, когда учили вращению, между большим и вторым пальцем ноги вбивался большой гвоздь, и обучаемый вращался вокруг него, чтобы левая нога не отрывалась от пола. Это делалось для того, чтобы показать, что работа настоящего Дервиша здесь, на этой земле. В Коране сказано: «Гордо стой в этом мире, но кланяйся в следующем». Ты должен балансировать между этим миром и тем, что придет. Сейчас попробуй еще раз.

Сконцентрировавшись, как мог, в центре груди, я закрыл глаза и попытался вращаться, твердо поставив левую ногу на пол.

— Нет, открой глаза, пожалуйста.

Я начал снова и обнаружил, что с открытыми глазами гораздо легче.

— Теперь ты должен научиться так поднимать правую ногу, чтобы она заходила за левую, а затем ты должен опускать ее с другой стороны левой ноги. Как будто твое тело вращается туда, куда ты ставишь свою ногу. Это трудно, и тебе придется долго учиться.

На этот раз, сосредоточившись на том, куда я ставлю ногу, я потерял равновесие и совершенно забыл сконцентрироваться в сердце. У меня закружилась голова, я подумал, что сейчас мне станет дурно, и резко сел. Дэдэ несказанно наслаждался, покатываясь со смеху. Затем он сказал что-то Фариду.

— Дэдэ говорит, что он исполнит вращение для тебя, но он старый человек, поэтому его руки уже не двигаются как надо. Он говорит, что если ты хочешь учиться, его сын научит тебя, но потребуется не меньше шести недель напряженной работы. Тогда, возможно, ты отправишься в Англию и научишь их вращению.

Старик медленно поднялся на ноги. Он подошел к шкафу в углу комнаты, наклонился и вынул оттуда черное одеяние и высокую шапку из бежевого фетра. Отдав шапку Фариду, он разложил одеяние перед собой и поцеловал его, прежде чем надеть на себя. Фарид вернул ему шапку, и он медленно вышел на середину комнаты. Затем он скрестил руки, низко поклонился и очень медленно начал вращаться. Совершенно без усилий, идущее легко, его вращение напомнило мне лодку, которая поворачивается по течению реки, несущей свои воды к морю. Потом понемногу движение становилось все быстрее и быстрее, пока в одно мгновение он не раскинул свои руки так, что правая рука была поднята ладонью вверх, а левая указывала на землю. Он был необыкновенно красив, как распускающийся безупречный цветок. Его левая нога не отрывалась от пола, и хотя его руки были подняты не так высоко, как у молодого Дервиша, которого я видел в свой предыдущий приезд в Конью, в его движениях была такая мягкая грациозность, что мы оба, Фарид и я, были тронуты. Голова Дэдэ была немного склонена влево, его глаза были открыты, но его взгляд был рассеян в пространстве. Он кланялся в другом мире, но его тело вращалось в этом. Когда он остановился, то поклонился еще раз, а потом, сняв свое одеяние и опять поцеловав его, он отдал платье и шапку Фариду и спокойно сел.

— А теперь, — сказал он, — я немного расскажу тебе о вращении.

Во время перевода он часто перебивал Фарида, чтобы тот объяснил как можно яснее, и требовал, чтобы ему были переведены все мои замечания.

— Это получается так, — сказал он. — Когда ты вращаешься, то ты делаешь это не для себя, а для Господа. Мы вращаемся таким образом, чтобы Свет Господа мог дойти до сердца. При вращении ты выполняешь роль канала, свет приходит через правую руку, а левая рука несет его в этот мир. Это то, что вы на Западе называете «алхимией», потому что если ты верно концентрируешься в своей молитве к Господу, то ты приносишь необходимую жертву. Таким путем свет, который содержит в себе безупречный порядок, может пройти насквозь к земле. Мы вращаемся для Господа и для мира, и это самая прекрасная вещь, какую только можно вообразить.

Если ты спокоен и пребываешь в состоянии молитвы, когда ты вращаешься, то ты предлагаешь всего себя Господу, а потом, когда твое тело вращается, то в центре тебя остается полностью неподвижная точка. Зная, что существует только Он, ты можешь ощутить, что вселенная вращается вокруг этого центра. Когда ты вращаешься, то все звезды, все планеты и бесконечные вселенные вращаются вокруг этой неподвижной точки. Небеса отвечают; и все невидимые царства присоединяются в танце. Иисус сказал: «Пока не начнешь танцевать, не узнаешь, какая комета пролетит». Вот почему мы вращаемся. Но в мире не понимают. Они считают, что мы вращаемся, чтобы войти в какое-то состояние транса. Действительно, иногда мы входим в состояние, которое вы называете экстазом, но это происходит только тогда, когда мы знаем и осознаем одновременно. Мы не кружимся для себя.