Оксана открыла рот, закрыла, покашляла, переваривая услышанное, и спросила:
– А почему это у нас вдруг серость?
Что с неё взять?
– Оттуда всё здесь выглядит серым, – пояснила я. – И хорошо, что я там была недолго, там все чувства исчезают, становишься как машина.
Оксана фыркнула.
– Недолго? – Она сунула мне под нос свой сотовый. – Любуйся!
Три часа ночи! С ума сойти! Если к шефу в кабинет мы забрались в одиннадцать, ну, пока вскрыли кабель-канал, пока разбирались с проводами и выключателями… Всё равно получалось, что около трёх часов у меня вылетели в никуда. Здесь. ТАМ мне ничего не казалось, ТАМ не было чувств, ТАМ я даже по внутренним биологическим часам не могла сказать, сколько провела времени.
– Ладно, – сказала Оксана. – С последствиями худо-бедно разобрались будто бы. А в чём причина? С чего это вполне приличному компьютеру создавать собственную вселенную, да ещё и проваливаться туда? Чем ему наш мир не угодил?
– Не знаю, – протянула я. – Может быть, кто специальную такую программу запустил?
– Не слышала я о таких программах, – отрезала Оксана.
– Это не показатель, что не слышала. – Я рассердилась: ничего не предлагает, только критикует, Белинский! – Существует куча секретных разработок.
– И кто-то поставил такую шефу на компьютер, – Оксана кивнула. – Хотел, наверное, шефа в другой мир отправить. Стопудово – конкуренты!
Я вздохнула. Поражаюсь иногда легкомыслию подруг.
– Не помнишь, кто сказал, что если усадить за пишущие машинки ораву обезьян, то те, стуча по клавишам, целого Гомера наколотят, или Шекспира? Не помнишь? И я не помню, а жаль. Не Эйнштейн? В общем, я подозреваю, что наш компьютерщик – ты сама рассказывала? – накрутил что-то по пьянке, отсюда всё и пошло.
Подруга задумалась, забавно морща лоб. Я так и видела, как в голове её скачут мысли серыми такими импульсами.
– Вполне возможно, – признала она, наконец. – Сходится и то, что ноутбук у шефа тогда исчез, хотя, оказывается, он всё время здесь был. Хорошо, шеф не провалился. Сидел бы сейчас в твоей черноте и смотрел на нас серых.
– Не успел, наверное, – предположила я. – Куда он на другой день после перекура в баре отправился?
– Кровь сдавать, – хихикнула Оксана.
– Вот именно.
Я шагнула к столу, подняла ноутбук и с размаху швырнула на пол. Потом попрыгала по нему, старательно колотя каблуками, пока не взмокла. Прочные всё-таки корпуса у компьютеров. Закончив, я пошарила в столе, отыскала большой пакет и сложила в него останки. Повернулась к застывшей столбом Оксане.
– Больше никто никуда не провалится!
Оксана нервно сглотнула, с опаской косясь на меня.
– А как же познание нового мира? Наука не простит.
– А мы науке ничего не скажем.
Я окинула взглядом царивший вокруг разгром.
– Предлагаю по домам. Мы сегодня потрудились на славу. Крышку в кабель-канал завтра вставим, а уж всё остальное…
– Пусть уборщица убирает, зарплату отрабатывает, – поддержала Оксана. – Или шеф сам на сам субботник устраивает.
И мы отправились по домам.
Не знаю, как Оксане, а мне было хорошо: душу грело чувство выполненного долга перед человечеством.
Потому что некоторые изобретения надо не открывать, а закрывать. Закрыли бы, скажем, в своё время двигатель внутреннего сгорания, мы бы до сих пор на лошадях ездили, а они такие милые и фыркают. И на дачах бы бабушки сено выращивали и продавали вдоль дорог. И цены бы на бензин не росли. Представляете, сколько народ бы денег сэкономил? Сразу бы с бедностью покончили. Хотя, знаю я наше государство, оно бы и тут нашло, как из народа все соки выжать. Честное слово, хуже вампира какого-нибудь: те хоть крови нажрутся и в спячку на день впадают, а это круглосуточно сосёт и сосёт, и всё ради нашего же блага. А что в городах? Были бы не гаражи, а коняжи, ну, то есть, конюшни. А те, кто на лошадь не скопил, ездили бы на рикшах, это такие с педалями. Садишься в трамвай или в метро, а там позади человек пятнадцать педали крутят, ух, сколько рабочих мест – никакой безработицы. А в метро или электричках – так и вовсе пришлось иммигрантов ввозить. Кстати, и воздух был бы чище, а то хоть противогаз надевай. Правда, глянешь на некоторых, в основном, женщин, и думаешь, что они уже в противогазах, так лица накрашены. Да нет, мужики ничем не лучше, колючие и пахучие, особенно летними вечерами.
Вы два-три раза в день душ принимаете? Бочку с водой с собой, что ли, возите? Или на поливочной машине ездите, ну, которые улицы поливают. На «Лексусе»? Да что вы говорите! Девушки так и прыгают, одна я такая? Вы бы видели, сколько девушек в мой трамвай прыгает, когда я на работу еду, – ни в один «Лексус» столько не влезет! Ни разу не ездили? Свозить вас на экскурсию? Я подумаю, Вася.
Кстати, что вы тут делаете, и почему я вам всё рассказываю? Я? Я просто в бар зашла текилы выпить. Меня только что шеф уволил, вот я нервы и успокаиваю. Не надо преувеличивать, всего-то третья рюмка. Да застукал меня, когда я крышку в кабель-канал вставляла, и разорался: кто, видите ли, у него бардак развёл в кабинете! Откуда я знаю, кто? Работать надо аккуратнее, и вообще, бардак – это дом терпимости. Я ему так и сказала. А он меня выгнал. Что мы всё обо мне? Вот вы, почему в баре с купальником и сок пьёте. Это извращение. Что значит, почему? Потому что стакан апельсинового сока здесь по цене такой же, как хороший коньяк в магазине. Никогда не задумывались? Вечно вы, мужики, ни о чём думать не можете, когда дело выпивки касается! Ну, допустим. А купальник зачем? На встречу собираетесь? С купальником? Ой, извините, забыла, это образец. У вас тут встреча со спонсорами, хотите филиал своей фабрики открывать? В баре? Нет, я не про филиал, я про встречу. А, вы уже с ними встречались, и теперь будете встречаться в неофициальной обстановке? Не думали, что все так сразу заинтересуются и не взяли в первый раз образцы? Этот образец? А какие брали? Модели? Не поняла, вы же купальники шьёте, причём тут модельный бизнес? Девушек, что ли, с собой возите? Как каких? Моделей? Модели катеров и парусных яхт? И у вас ещё верфь кроме фабрики? А купальники? Ну, что значит, дался мне этот купальник? Его я вижу, а яхты – нет. Сегодня посмотреть? Вы разве к нам на яхте приехали? Пришёл? Ладно, пришёл. Так купальники у вас – сопутствующие товары. Всё-всё. Больше о купальнике ни слова!
Уже и помещение под фабрику присмотрели? Вы когда приехали? Утром? Ну, вы и шустрый, как сперматозоид! Ой, извините, я хотела сказать, как СУ-27, это самолёт такой, очень быстрый. В помещении ремонт будете делать? И окна вставлять? Что? Хотите у нас заказ сделать? Да мне всё равно, меня уволили. Нет, конечно, могу с шефом познакомить…Минуту!
Никуда я не девалась, и вид у меня уже нормальный – не серый. Шефа я проверяла, успокоился или нет. Успокоился. Да я его со злости в черноту закуклила, чтоб орал поменьше. Только тут я его назад не вытащу, надо в кабинет идти, где я его зачернила. А я цифры на компе запомнила тогда, и теперь, когда их представляю, в черноту сразу погружаюсь. Ничего с ним там не случится, сейчас текилу допью и пойдём. Ага, как же, она денег стоит! Ну, что вы так побледнели? Подумаешь, рука сквозь рюмку проходит! Просто назад, в обычное состояние возвращаешься дольше. Вот, видите, беру. Сейчас, только мизинец из стекла вытащу, чтобы там не остался. Вот, вытащила. Потрогайте, рука уже нормальна, не чёрная. Ваше здоровье, Вася!
Всё, идёмте. Да. А как же ваша встреча? Вы отсюда их на яхту везти собирались? И позвоните, чтобы сразу туда ехали? Правильно, сами доберутся, дорогу спросят, если что. Язык, он не то, что до столицы украинского государства, куда угодно доведёт. Слушайте, если вы их к себе везти собирались, зачем с собой купальник в бар потащили? Расстаться не можете? Думали, кто-то не поедет? У нас в стране таких идиотов нет, точно вам говорю.
