– И где ключ возьмём?

– У управляющего ключей связка от всех кабинетов, он её главбуху оставил, чтобы та вечером двери закрыла. Делать больше главному бухгалтеру нечего, как сторожем работать. Скажем ей, что сегодня задержимся, и ключи заберём. Всё равно сейчас к шефу не заберёшься, любопытных набежит – лишь бы не работать.

– А что ты хотела? – удивилась я. – Сама всех учишь: не спеши делать работу сегодня, вдруг за неё завтра больше денег заплатят, вот народ и следует твоим постулатам.

Надо отдать ей должное, Оксана смутилась и даже покраснела местами.

– Так я иду к главбуху? – спросила она чуть погодя.

– Сама схожу, – сказала я. – Иди, работай.

Оксана пошла. Я же отправилась в бухгалтерию выпрашивать ключи. Вывалившуюся розетку на всякий случай прикрыла спинкой придвинутого к стене стула, и на сиденье навалила бумаг, чтоб никто не покусился. А то знаю я наших – оглянуться не успеешь, как кто-нибудь в кресле сидит и с умным видом в монитор смотрит. Женя, например, или Юлька. Чего, спрашивается, за мой комп лезут? У самих такие же стоят. Юлька как-то созналась, что на моём по Интернету шарится, дескать, на её рабочем месте за ней главный управляющий наш следит и штрафы выписывает. Говорит, по-соседски, они ведь с ним соседи, вернее – содомники, в одном доме живут. Только у них и там разница в высоте положения: она на четвёртом этаже живёт, он на седьмом. Вот чего Женька лезет, не знаю.

Ключи я забрала, узнав у главбуха, что главный наш управляющий – главупр, главный упырь, как зовёт его Юля, – как с утра повёз жене электричество, так и не вернулся. Шеф кровь сдаёт. Свобода! Воспользовавшись обезначаливанием офиса, мы с Яной обсудили за парой чашек чая работу родной фирмы и пришли к выводу, что трудовую дисциплину просто необходимо укреплять. Может быть даже штрафами. В самом деле, куда это годится: с утра опаздывают, днём по своим делам шатаются или чаи гоняют, а дело стоит. Никак понять не могут, что чем лучше мы будем работать, тем больше денег фирме принесём и тогда рост зарплаты не за горами. Но об этом я уже рассказывала.

Чайник мы допили как раз к концу рабочего дня, и, дождавшись, когда народ рассосётся по домам, я закрыла приёмную и заглянула к себе. Оксана прилежно трудилась, склонив над столом тёмную в рыжинку макушку. Я смотрела на неё и радовалась: я ещё не успокоилась после разговоров с Яной о бесцельной трате рабочего времени сотрудниками нашего офиса, и поэтому вид трудившейся подруги после окончания рабочего дня был, как бальзам на душу.

Оксана что-то почувствовала, подняла голову и взглянула на меня.

– Взяла? – спросила она.

Я подкинула на ладони весомую связку.

– Угу. Идём?

– Сейчас, только из «Вконтакте» выйду, – Оксана выключила компьютер и выбралась из-за стола.

Но прежде чем идти к шефу, мы обошли опустевшие кабинеты и везде выключили свет и заперли все двери, заодно изгоняя застрявших в офисе отдельных личностей. Кто торчал «Вконтакте», как Оксана, кто по сети играл в игрушку, а один безответственный Женя и вовсе смотрел кино, дня ему, видите ли, не хватило! Уйти по-хорошему он отказывался наотрез, поэтому пришлось присесть рядом и комментировать фильм. Фильм был хороший, только непонятный, и в конце концов Женя не выдержал наших расспросов и сбежал, ворча что-то насчёт тупых баб, ищущих в заурядном боевике сакральный смысл. Интересно, кого он имел в виду? Кроме нас с Оксаной в офисе уже никого не было.

Когда, наконец, мы выбрались в небольшой коридорчик с единственным оставшимся гореть во всём офисе светильником, было уже ближе к одиннадцати. Я вставила ключ и открыла заветную дверь. Оксана вытянула руку, пошарила по стене и щёлкнула выключателем. Медленно-медленно, будто нехотя, зажёгся свет, и мы вошли. Едва мы переступили порог, лампы в четырех потолочных светильниках вдруг начали тускнеть одна за другой, погружая в сумрак углы просторного кабинета начальства.

– Садятся, что ли? – с удивлением пробормотала Оксана. Она подошла к окну и убрала пластиковые полосы вертикальных жалюзи, впуская внутрь свет от уличных фонарей.

Я только фыркнула.

– Чему там садиться? Это тебе не сотовый, наверное, напряжение скачет.

– А это? – Оксана пальцем указала в открытую дверь; лампа в коридоре исправно горела, бросая на пол кабинета широкую, чуть косую светлую полосу.

– Не знаю. – Я растерялась. – Может, они от разных рубильников запитаны?

– От чего? – не поняла Оксана.

– Рубильников, – повторила я, и порылась в памяти. – Или подстанций.

– Ты где таких слов нахваталась? – удивилась Оксана.

– В школе училась, – сказала я гордо, – и в институте.

– Угу. На факультете менеджмента и рекламы. Только не говори, что вам основы электротехники преподавали. Я сама там училась.

– Вообще-то, есть такая вещь, как самообразование.

– Можно подумать, ты кроме женских любовных романов что-то читаешь.

Я обиделась и отвернулась.

Ну, не объяснять же, что своими познаниями я обязана одному электрику, которого бросила после пары свиданий. Да и кто бы ни бросил, если во время медляка тебя пытаются не лапать, а рассказывают про сгоревшую обмотку генератора. А взамен расставательного поцелуя смотрят на погасший фонарь во дворе и бормочут о порванном кабеле.

Расставательный? Это когда у дверей вечером расстаются. С чего вы взяли, что после него надо на чашечку кофе домой приглашать? Какой кофе на ночь! Да у меня его и не так много, чтобы всех поить. Вы бы пригласили? То есть, у вас на селе девушки парней домой провожают? Надо же, совсем другие нравы! Только какие-то дикие. Предлагаете сравнить? Это что же, мне вас отсюда загород провожать, а потом назад добираться? Делать мне больше нечего, как ради чашки кофе в деревню переться!

Не дождавшись ответа, Оксана подошла к стене с розеткой, достала из сумочки пилочку для ногтей и начала ковыряться, подсвечивая сотовым. Я отправилась на подмогу. Вместе мы бодро выдрали розетку и принялись отдирать крышку кабель-канала, следуя за тянувшейся серой полосой. Провода, в отличие от нашего кабель-канала, у шефа были натолканы, как бельё в дешёвом бутике, кипами. Они вываливались из пластикового пенала и оставались висеть вдоль стены над валявшейся покорёженной крышкой, в паре мест прогибаясь до пола. Из-под расшатанного кабель-канала сыпалась краска вперемешку с грунтовкой и пыль. Никогда не понимала, откуда столько пыли берётся на загрунтованной, оклеенной специальными обоями и покрашенной особой краской стене. Пылевые облачка оседали на столе и дорогих креслах, попадали в нос, отчего мы с Оксаной беспрерывно чихали, весело желая друг другу здравствовать в промежутках между чихами.

Наконец, мы добрались до сдвоенной розетки у шефовского стола. Повозившись немного, мы выдрали и её, и стали в тупик. Дымная полоса обвивала переплетенные провода – за исключением телефонного, соединенного с аппаратом на столе, – скрывая напрочь всю связку, и тянулась из розетки единым серым кабелем. Но поражало другое: этот дымный провод висел в воздухе, постепенно светлея к концу, которым упирался в столешницу, и …исчезал.

Я специально ощупала всю поверхность стола, нигде никаких признаков: я не зависала в прострации, и никакие видения в голову не лезли. Завершив испытания, я заставила проделать то же самое Оксану. Во-первых, ради беспристрастности картины – вдруг у меня уже иммунитет выработался, во-вторых, чтобы подруге жизнь «Баунти» не казалась, а то она как-то подозрительно похмыкивала, пока я тыкала пальцем в стол.

Так и не обнаружив искомого, мы двинулись назад вдоль связки кабелей, поражаясь творившемуся в кабинете бардаку. И за что только уборщица деньги получает? Провода были разноцветные, и если пристально вглядываться, в глазах начинало рябить, будто сидишь летом на берегу и смотришь на мельтешащие блики, а ветерок от воды ласковой прохладой овевает нагретые плечи, подбивая снять совсем купальник и…