Когда покончили с горохом, Юля встала, потянулась, изображая крайнюю усталость, и скрылась в комнате. Минуту спустя там раздался Оксанин визг, потом началась какая-то возня. Скорее всего, Юля отвоёвывала кровать. Света тем временем разложила горошины по пакетам. Она устала. Хотелось плюнуть на все и лечь спать, вот только где-то в глубине души писклявый голос совести противно бубнил: «Ещё давай, ещё», заставляя присматриваться то к собранному укропу, то копне моркови. Света упорно сопротивлялась. «Заставить бы эту совесть саму работать, – думала она, – а то, конечно, она – вся белая и пушистая, а у меня уже руки отваливаются».

Она проиграла. Со вздохом подняв за зелёный хвост морковку, Света подумала, что как было бы хорошо взамен опостылевшего сбора урожая, посидеть вечерком у костра и попеть песни, поплавать в озере или порадовать девчонок, устроить им День полноценного отдыха и…

«Вечер секса», – ехидно подсказала обиженная совесть.

Света смешалась и покраснела. Откуда такие мысли, неужели на неё так подействовал день с Аристархом? И с каких пор совесть начала давать советы, к тому же не этичные?

«Зато приятные, – парировала совесть, – и почему не этичные?»

Света тряхнула головой. Дожила: с совестью уже начала разговаривать, что дальше? С собственной ленью обустройство личной жизни обсуждать? Тогда никакой личной жизни точно не будет.

Оборвав её рассуждения, на пороге выросла Юля и окинула девушку таинственным взглядом.

– Светик, ты никакого дискомфорта не ощущаешь? – вкрадчиво поинтересовалась она.

Света неопределенно пожала плечами. Что придет в Юлину голову, не мог предугадать никто: ни воздыхатели, ни начальство, ни правительство. Последнее, правда, ни разу ещё не попыталось этого сделать.

– Нет, – сказала она, – мои ощущала молчат.

– Мои тоже, – пискнула Оксана из спальни.

– Странно… – Юля ненадолго задумалась. – А вот мои ощущала подсказывают, что чужим ощущалам будет намного приятнее меня ощущать без тлетворного микробиологического влияния.

Из-за Юлиной спины выскользнула Оксана и очумелым взглядом уставилась на Свету, покрутила пальцем у виска.

– Хочу в баню, – перевела Света.

Оксана облегченно вздохнула.

– Слава богу! – сказала она. – Я уж подумала, что у неё мозговая травма от переработки на огороде.

Света фыркнула.

– Что-то я не видела никакой особой переработки, – заметила она. – И уж в любом случае, для мозговой травмы нужно иметь мозг.

– У меня-то он есть, – Юля гордо вздернула голову. – В отличие от некоторых.

– Может, и есть, – согласилась Света, – только какой-то гомо-ориентированный.

– Чего? – Девушки дружно вытаращились на хозяйку.

Света чуть покраснела.

– Ну… муже-ориентированный или парне-ориентированный. На мужиков, в общем. И кстати, мне, конечно, не жалко, но зачем сейчас возиться, топить баню, если недавно принимала душ?

– Я – девушка чистоплотная, – веско проговорила Юля.

– Настолько, чтобы через два часа после душа идти в парную?

Оксана вдруг хихикнула.

– У нее свидание, – объяснила она Света. – Я слышала, они с Женей сговаривались.

– В моей бане? – возмутилась Света. – Вам здесь что, сауна?

– Не знаю, – Оксана задумалась. – Кажется, нет…

Света не поняла, к чему это отнести: к свиданию или её последним словам, но уточнять не стала. Она посмотрела на Юлю.

От той убийственно разило оскорбленной добродетелью.

– В баню я хожу мыться, – гордо объявила она. – А для всяких непотребств, между прочим, существуют мягкие кровати. Больно надо еще на жестких скамьях кувыркаться. – Она окинула девушек подозрительным взглядом. – Откуда у вас вообще такие мысли?

Свете стало неловко. Действительно, почему сразу подозревать худшее? Ну, захотелось девушке попариться на ночь глядя, так неужто для неё воды жалко?

В отличие от добросердечной Светы Оксана не испытывала ни малейших угрызений совести и откровенно хихикала под уничижительным взглядом Юли. Последняя, поняв в конце концов, что втемяшившую что-то себе в голову девчонку ничем не проймёшь, отвернулась и посмотрела на Свету.

– Ладно, – Света вздохнула. – Пойду, растоплю. А вы пока воды натаскайте.

– Мы? – поразилась Оксана. – Я-то здесь причем?

Света погрозила ей пальцем.

– Или работают все, или прощай сауна. Не отдадим же мы коллегу по работе в мужские объятия с неомытым телом.

– На какие жертвы идти приходится ради этих похотливых животных, – пробормотала Оксана.

– На водоносные, – Света открыла дверь и придержала, дожидаясь, пока девушки возьмут ведра. – Сами тоже попаримся.

Юля застыла у порога.

– Там втроём не поместиться, – сказала она и поставила ведро на пол. – Вы идите пока, я потом, не спеша, попарюсь всласть.

– Как же! – фыркнула Света. – Либо по воду, либо неумытой к мужику. А они нынче ну та-а-киие разборчивые…

Юля подумала и вновь взялась за дужку.

– По воду, так по воду, – кивнула она. – Даёшь сауну!

– Даёшь! – поддержала ее Оксана.

Одна за другой девушки выбрались на улицу.

Было тихо. Время от времени луну закрывали редкие облака, и тогда с земли, наслаиваясь друг на дружку толстыми покрывалами, нарастала комковатая, серая в темноте масса. Зрелище было завораживающим. Вот луна заливает всё холодным белым светом, потом несколько мгновений темноты, и земля скрывается в шевелящейся серой мути. Ещё несколько мгновений – и новый слой наползает на предыдущий невысокой волной, выплеснувшейся откуда-то из-за угла дома. И всё беззвучно.

Девушки замерли на крыльце, зачарованные гипнотизирующей ритмичной последовательностью: свет–темень–серая волна–свет. Продолжалось это недолго. Слой утолщился до второй ступени лесенки и застыл. Участок теперь был целиком покрыт серой массой.

Света очнулась и спустилась вниз. Высотой слой доходил ей до середины бедер. Ощущать девушка его не ощущала, как не ощущают физически густой туман, если не считать обычно промокших насквозь обуви и одежды. Другое дело, что под ногами ничего не было видно, и шагать приходилось вслепую.

Помахав подругам и поминутно оступаясь на протянувшихся по всему участку неразличимых теперь стеблях, Света добралась до примыкавшего к дому сарайчика, набрала охапку поленьев и осторожно направилась к баньке. Поругивая про себя чистюлю Юльку, она благополучно добралась до места. Сгрузив дрова, безрезультатно пощелкала выключателем – света не было, наверное, перегорела лампочка. Света ощупью нашла на полочке возле печурки спички, зажгла одну и, вытянувшись на цыпочках, затеплила старую керосиновую лампу, висевшую на специальном гвозде под потолком. Пониже на стене притулились два березовых веника.

На свет заглянули девчонки, притащив пару вёдер воды, и были отправлены безжалостной Светой за следующей порцией. Сама Света сунула загодя высушенные лучины в печку, положила сверху парочку расколотых помельче поленцев и, чиркнув спичкой, поднесла огонек к древесной заготовке. Тот немного подумал и перескочил на лучины, весело пробежал по ним, устроился поуютнее, разбрасывая по сторонам живые язычки. Света дождалась, когда займутся поленья, сунула внутрь еще парочку и закрыла дверцу. Несколько минут спустя пламя загудело в трубе. Света взгромоздила на печку здоровенный бак и посмотрела на дверь – печка нагревалась быстро, а воды было всего ничего.

Потом вспомнила, зачерпнула в баке с пол ведра воды, поставила рядом на печь и сунула в него веники. Распариваться.

Из темноты последовательно донеслись шлепок, всплеск и звонкая девичья ругань. Похоже, кто-то из девчонок запнулся то ли о стебель, то ли о какой-то овощ, которые торчали теперь по всему огороду, напрочь игнорируя грядки. Затем в дверь, пригнувшись, ввалилась Оксана, подол сарафана у нее был мокрый, и со стуком поставила на пол пустое ведро. Следом важно возникла Юля. Она с гордым видом разматывала бухту поливочного шланга с краником на конце, второй конец которого был прикреплен к трубе летнего водопровода в дальней части Светиного участка. Юля сунула шланг в бак, открутила барашек и, дождавшись, когда польется вода, придавила его крышкой. После чего выпрямилась, вытерла со лба несуществующий пот и спросила в пустое пространство: