— Что такое Метро? — вежливо поинтересовался Тармен.
— Туннели, черт возьми! — взвыл Крастон. — Зачем ты покинул их?
— Я же сказал: высматривал кое-что.
— И что же?
— Мне запрещено говорить это Норманам, — спокойно сказал Тармен.
— Запрещено? Кем?
— Гаретом, конечно. Кто еще может запретить мне говорить, если я хочу?
— Правда, — сказал Крастон. — Почему Гарет не хочет, чтобы я узнал, что ты высматривал?
— Я не волен говорить.
— Ага! — воскликнул слепой Барон. — Но это означает, что Гарет или знает то, что ты видишь, или может тебе доверять. С другой стороны, он ведь может не узнать о том, что ты скажешь мне, не так ли?
— Твои рассуждения совершенно логичны, — согласился Тармен. — Одно из них, фактически, совершенно верное.
— Я вычислил, что он послал тебя, — сказал Крастон. — Кажется слишком ненормальным, чтобы ты оставил Метро по собственной инициативе, — продолжал Барон, одновременно барабаня пальцами по ручке своего деревянного кресла. — Гарет послал тебя, это совершенно ясно. Но что он хотел высмотреть?
— Боюсь, этого я вам не скажу, — заметил Тармен.
— Но ты не сможешь помешать мне воспользоваться дедуктивным методом, не так ли? — спросил Крастон с холодной улыбкой. — Кол не использует ничего, кроме своего разума, Тармен. Кроме него, Колдуна больше ничего не интересует. Более того, я прибавлю, что ты выглядишь очень похожим на одну тварь, которую я знал… на Донахью.
— Это не так, — сказал Тармен. — Я скажу тебе, я высматривал…
— Я знаю, что ты скажешь мне! — фыркнул Крастон. — И я тоже знаю, что ты высматривал. А когда ты не смог найти Рыжебородого, ты пришел сюда или, скорее, позволил, чтобы тебя забрали сюда, чтобы узнать, не тут ли Донахью… И у меня нет сомнений в том, что Гарет Кол сейчас слышит наш разговор… Он знает, что Донахью тут нет… Ты высматривал Рыжебородого, не так ли?
— Да, — согласился Тармен.
— Значит, ты можешь разорвать эти цепи, когда пожелаешь?
— Точно, — сказал Тармен, напрягая свои огромные мускулы. Цепи затрещали и, лопнув, упали на пол.
— Теперь, когда ты выполнил свое задание, ты должен убить меня и, выйдя отсюда, вернуться в Метро.
— Я верю, что вы оценили ситуацию совершенно верно, — сказал Тармен, направляясь к Барону.
— Джошуа! — завопил Крастон. — Закрой дверь!
Чуть позже он услышал, как хлопнула дверь, и тогда, поднявшись со стула, обнажил меч.
— Ты не можешь видеть в темноте, — сказал Барон, передразнивая Урода. — Конечно, и я не могу, но я двадцать лет прожил в темноте. Я знаю, где ты, Тармен. Я слышу твое дыхание, я чую пот твоего тела. Ты — мертвец. Дверь этой комнаты не откроется снова до тех пор, пока ты не вздохнешь в последний раз. Подумай об этом, Урод, ожидая удара, который свалит тебя.
Барон говорил с определенной целью. Он надеялся, что Тармен двинется на него, пока его слова заглушают движение Урода. Неожиданно Барон замолчал. По слуху слепец определил местоположение Урода. Крастон стал медленно приближаться, держа меч высоко над головой. Потом, решив, что находится в пределах достигаемости, он со всей силы обрушил меч на голову Урода. Тармен рухнул, как скала.
— Джошуа!
Дверь открылась, и вошел Джошуа, держа факел в руке.
— Урод мертв, Барон. Его череп разрублен надвое.
— Конечно, он мертв, — раздраженно сказал Крастон. — Точно, как запланировал Кол.
— Боюсь, что не соглашусь с вами, господин, — удивленно сказал Джошуа.
— В сложившейся ситуации есть что-то очень неправильное, — заметил слепой Барон. — Я знаю что, но не знаю почему.
— В самом деле не понимаю, о чем вы говорите, господин, — признался Джошуа.
— Джошуа, я обычно всегда соглашался с тем, что у тебя больше мозгов, чем у Джеральда. Теперь я удивляюсь, — Джошуа внимательно посмотрел на Барона. Не слыша ответа, Крастон терпеливо продолжал: — Тебе, Джошуа, приходило в голову, что Гарету Колу не нужен Тармен, чтобы отыскать в Ступице Донахью, что он может сделать это быстрее с помощью огненных птиц?
— Должен признать, что это так, господин.
— Теперь рассуди, кого… или что, если тебе так больше нравится… он посылает к нам — существо, лишенное эмоций, которое ничего не чувствует. Оно не испытывает чувства голода, жажды, не чувствует боли. Это тебе что-нибудь говорит?
— Ничего, — сказал Джошуа, — кроме того, что он послал Урода, которого нельзя пытать, чтобы выведать секретную информацию.
— Превосходно. Он посылает нам жертвенного агнца — Урода, чей единственный долг сказать то, что он сказал, а потом быть убитым. На какой-то миг, я даже подумал, что моя жизнь и в самом деле в опасности.
— Вы снова запутали меня, господин, — сказал Джошуа, еще больше сбитый с толку.
— Ты точно все сказал, Джошуа… Гарет послал человека, которого нельзя пытать, чтобы добыть секретную информацию.
— Но мы-то добыли ее, — запротестовал Джошуа.
— Я добыл, — поправил Крастон. — Но я ее узнал не у Тармена. Или, по крайней мере, не напрямую. Никто не может заставить Гарета или его слуг сказать что-то, чего они говорить не хотят. Звучит парадоксально, с тех пор как известно, что силы гнусного колдуна имеют свои границы.
— Вы хотите сказать, что Гарет не посылал Тармена высматривать Донахью?
— Конечно, нет! Гарет послал его сюда для того, чтобы мы думали, что Донахью поблизости.
— Разве нет?
— Нет. Кол пытается обмануть нас, заставить ждать Урода на границах Ступицы, в то время как Донахью где-то в другом месте готовится…
— Готовится к чему? — спросил Джошуа.
— Не знаю. Но это должно быть очень важно для Гарета Кола, раз он прикладывает такие силы, чтобы заставить нас не искать Донахью.
— Тогда какой наш следующий шаг?
— Не уверен, что нам следует предпринять, — сказал слепой Барон. — Мы отнесем труп Урода назад и оставим его у реки, прикрепив к нему письмо. Так мы бы поступили, если бы план Гарета сработал, а я не хочу разочаровывать колдуна. Потом мы попытаемся вычислить, где может находиться Донахью и, что более важно, чем он собирается заняться.
— А что еще мы станем делать, господин?
