А было бы очень важно спросить у нее, знала ли она, что фактически является наследницей целого состояния. Если знала, то откуда? Сообщала ли она этот факт кому-то еще. И чуть ли не самыми важными были сведения о том, с кем у Этти была назначена встреча в ресторане «Биг роад», почему эта встреча не состоялась? Ответ на этот вопрос давал нам имя убийцы, в чем сейчас я уже не сомневалась.

Но Этти Саротти не могла ничего сказать, и нам оставалось только строить предположения.

В Гринвер Д я поехала автобусом, перед этим заскочила в центр Бермана. Меня пропустили к Этти, я рассчитывала застать там Милену, но неожиданно столкнулась с Патриком Руже.

Заходя в реанимационную палату, естественно, я постаралась войти тихо, поэтому Патрик не видел меня и продолжал говорить, обращаясь к Этти и, видимо, считая, что в этом состоянии она хоть и не может ответить, но слышит его.

– … хорошая девочка. Я отправил ее немного отдохнуть и выпить чашечку кофе, тут внизу есть маленькое кафе. А вот у меня нет детей. Так сложилась жизнь. Живу один с тех самых пор, как Ирен ушла от меня. Не хотел, знаете, больше страдать. Я ведь не красавец, не богач, да и образован не больно. В общем, не герой.

Я поняла, что нужно подать голос, чтобы не усугублять ситуацию и кашлянула. Патрик вздрогнул и оглянулся.

– А, это вы, здравствуйте, а я вот тут…

– Извините, я зашла только узнать, как дела, да хотела повидать Милену. – Я старалась говорить как можно мягче.

– Милена должна быть внизу в кафе. Она так устала. Артур не может часто ее подменять, а оставлять Этти на сиделок они не хотят.

– Я понимаю. Хорошо, что вы…

– Знаете, я ведь совсем один, мне нетрудно, – он, наконец, успокоился и даже слегка улыбнулся, – врачи говорят, что, скорее всего, она выживет. Правда, предстоит долгое лечение, возможны последствия, но главное ведь, что будет жить.

– Вы правы. Ну, мне пора.

Всю дорогу я думала об этом человеке, и вообще о людях и их судьбах. Невольно мысли перескочили на того, кто придумал и осуществил этот, по сути своей, трусливый план убийства. Полиция уже выяснила, что машина принадлежала небольшой фирме, которая занималась частным извозом в этом районе. Водитель, работавший в тот день на этом автомобиле, зашел перекусить домой, поставил машину, как всегда под окном, но, понятно, не смотрел на нее все время, да и не думал, что она может привлечь угонщиков, особо дорогих и новых автомобилей в таких фирмах не бывает. Таксист заявил об угоне сразу. Долго искать не пришлось. Машина была брошена там же на третьем шоссе у въезда в Национальный парк. На бампере и правом переднем колесе оказались засохшие капли крови. Это была кровь Этти. От мысли, что за несколько минут до совершения убийства тот, кто его совершил, спокойно разговаривал со своей жертвой по телефону, мне стало не по себе.

В доме Марты Критц меня действительно ждали. У меня даже сложилось впечатление, что мне были рады. Вечер оказался очень приятным.

В этом доме была атмофера покоя, уюта и какого-то душевного тепла.. Чувствовалось, что Ронен не только по-родственному привязан к женщине, которая заменила ему мать, но и по-настоящему ее любит. Было между ними даже нечто большее, чем просто любовь. Было глубоко осознанное уважение. Нет, я не могла ни на одно мгновение представить, что этот умный, добрый и необыкновенно обаятельный мужчина мог убить, да еще таким способом. Мне даже не хотелось переходить к каким – то запланированным мною вопросам. Тем более, что говорили мы о вещах куда более интересных и возвышенных, чем те, к которым я должна была бы вернуть своих собеседников. К тому же я понимала, что разговор о матери вряд ли доставит Ронену удовольствие.

– Вы ведь хотели меня о чем-то спросить? – напомнил он, когда мы сидели в гостиной и пили кофе.

– Да, конечно, – пришлось ответить мне, – даже не спросить, а попросить кое-что вспомнить, но я понимаю, что, возможно, эти воспоминания будут для вас не самыми приятными.

– Если вас интересуют мои воспоминания, связанные с Джудит, то их не так уж много, мы ведь мало общались.

– Я понимаю, что пока вы были ребенком, она не слишком стремилась к этому общению, но, когда вы повзрослели, разве не пыталась она оказывать на вас влияние? У меня сложилось впечатление, что она была властной женщиной, или я не права?

– Не знаю, наверное, доля истины в ваших словах есть, но ее властность не была открытой, или агрессивной, каким-то образом она умела так повернуть человека, что он и не догадывался, что выполняет ее волю, но все это не коснулось меня. Иногда я ее ненавидел, иногда жалел, но никогда не понимал. А, знаете, я сейчас подумал, что я ее никогда и не презирал.

– Мне сказали, что она хорошо знала особенности вашего бизнеса?

– Да, тут она действительно была специалистом высшего класса, хоть и не имела ни специального образования, ни обширных знаний, но у нее было какое-то удивительное чутье. Кроме того, она была незаменима, когда требовалась какая-нибудь информация.

– Если вдруг вам была нужна ее помощь, вы звонили ей?

– Конечно, в основном, именно так и было, но тут все было очень просто, она ведь была одним из самых крупных наших акционеров и почти до самой смерти была членом правления.

– Вы знали, как она собирается распорядиться своими акциями? В случае.. Ну, она ведь болела и, возможно, знала о том, что может случиться.

– Она знала, что умирает, но никогда об этом не говорила. Во всяком случае, со мной.

– Вы когда-нибудь встречались с Джимом Стонером?

– Нет, ни разу.

– А она рассказывала о нем?

– Когда я был ребенком, она, как вы правильно предположили, меня почти не замечала и общалась, в основном с мамой, к их разговорам я не прислушивался. А когда я стал взрослым, мы говорили только о бизнесе.

– И вы не знали ничего о ее завещании?

– Я и сейчас не знаю, все, о чем пишут газеты – сплошные догадки, поскольку вы же не видели этой части завещания своими глазами?

– Не видела, вы правы.

– Я читал, что эта женщина, племянница Джима, приходит в себя, это правда?

– Есть надежда, что она будет жить, но пока она еще не говорит и никого не узнает.

– Ее охраняют?

– Да, разумеется.

Я поняла, что, если не считать прекрасно проведенного вечера, моя поездка в Гринвер Д ничего не добавила к тому, что мы уже знали. Впрочем, это не совсем так. Я чуть больше узнала о странной человеческой судьбе, которая оставила шлейф событий не в прошлом, а в будущем.

За всеми событиями последних дней я как-то забыла, что моим клиентом в этом деле был Джим Стонер. Но его проблема давно решилась. Он уже все знал о своем непрошенном госте и даже успел с ним познакомиться. Артур приходил к Стонеру со своими извинениями и с тех пор они с Миленой не забывали старика. Это все мне рассказала Милена, когда я позвонила ей по дороге из Гринвера Д. Но себя я мысленно обругала и решила в понедельник обязательно навестить пожилого человека. Так я и сделала.

Утром я заскочила к себе в контору, сказала Ари, куда направляюсь, попросила его сообщать мне по телефону обо всем, что будет происходить в мое отсутствие, и пошла пешком к старому дому Джима Стонера.

Я позвонила, нажав большую черную кнопку очень старого дверного звонка. Звук этого представителя явно прошлого века был громким и каким-то пронзительным. Мне пришлось ждать несколько минут, прежде чем Джим открыл, старик жил один, девушка, которая у него работала, видимо еще не пришла, а преодоление пути от библиотеки, где он обычно обитал, до двери требовало времени.

Стонер обрадовался мне, чувствовалось, что ему сейчас очень необходим собеседник, ведь за всю его жизнь вокруг него не происходило столько невероятных событий, сколько произошло за последние недели. Он сразу засуетился и, несколько смущаясь, предложил мне выпить с ним чаю прямо здесь, внизу, в просторной и уютной кухне, поскольку он привык не только пить чай, но и принимать нечастых гостей именно здесь.