— В чем разница между убийством трех человек и трех тысяч? — спросил Малыш. — Они все служат Помазанному, и они все хотят ее смерти.

Мбойя вздохнул.

— Это трудно объяснить.

— Все же попробуй.

— Ладно. Для меня убийство — профессия, и оно должно быть совершено по определенным правилам. Ты находишься достаточно близко, чтобы иметь возможность взглянуть противнику в глаза. Ты всегда даешь ему шанс отступить, ты должен поговорить с ним и попытаться заглянуть к нему в душу, найти его слабые места. И намереваясь отобрать у него жизнь, ты всегда рискуешь своей. Это глубоко личное дело. — Он помолчал. — Для нее же на первом месте исключительно соображения целесообразности. Для нее нет разницы между десятком и миллионом человек, и при этом ни у единого из них нет ни малейшего шанса. Ни один из них даже не узнает, что послужило причиной смерти.

Малыш поразмыслил над словами Мбойи и покачал головой.

— Не вижу разницы. Ты убиваешь ее врагов, она убивает своих врагов. Разница лишь в количестве.

— Это ведь соревнование или по крайней мере должно им быть. Прежде всего я состязаюсь со своим противником, но, кроме того, я стремлюсь преодолеть планку превосходства, которую я установил для себя. Я сражался и за правых, и за неправых по большому счету, мне все равно. Важен сам принцип соревнования. — Он опять помолчал. — Но она, она нарушает все общепринятые правила. Я соревнуюсь с собой, она же желает соревноваться с самим Богом, или, если угодно, с Природой. Еще никто не убивал так распутно. Я ей не нужен, и я не хочу быть втянутым в ее дела.

— Но все же она нуждается в твоих услугах, иначе она не стала бы нанимать тебя, — сказал Малыш.

Мбойя покачал головой.

— Теперь у нее есть ты, и мне лишь остается пожелать ей удачи. Что же касается меня, я отправлюсь в скопление Квинеллуса, где никто и никогда не слышал ни о Помазанном, ни о Пророчице.

— Скоро везде услышат обо мне, — раздался возглас от двери, и они оба, обернувшись, увидели стоящую там Пенелопу Бейли.

— Я догадывался, что вы можете появиться, — сказал Мбойя.

— Что ты о себе возомнил?! — воскликнула Пророчица. — Ты присягнул мне, а теперь намерен нарушить клятву?

— Вы должны были это предвидеть, иначе не наняли бы этого, — сказал Мбойя, кивнув головой в сторону Малыша.

— Зачем я его наняла, тебя не касается.

— Верно, — пожав плечами, согласился Мбойя. — Я всего лишь хочу выйти из игры. — Он посмотрел на Пенелопу. — Деньги, которые мне причитаются, можете оставить себе.

Она покачала головой.

— Мне не нужны деньги. Я наняла тебя. И ты еще не выполнил своего предназначения.

— Если вы можете предвидеть будущее, то должны были знать, что я решу уйти и что ничто не заставит меня изменить свое решение, — сказал Мбойя. — Если сейчас вы не отпустите меня, то я просто дождусь очередного корабля и улечу.

— Нет, ты не сделаешь этого! — воскликнула Пенелопа. — Ты никуда не улетишь, пока я тебе этого не разрешу.

— Но почему? Теперь у вас есть Малыш. Он утверждает, что быстрее меня, и, насколько мне известно, он прав. Я вам больше не нужен.

— Мне одной решать, кто мне нужен, — ответила Пенелопа. — Ты обязался служить мне. И я не освобождаю тебя от твоих обязательств.

— Вы можете уничтожать целые планеты, даже не выходя из дома, — упорствовал Мбойя. — Зачем вам я, когда вы сами способны раздавить всех своих врагов разом?

— Не твое дело, — холодно ответила Пенелопа. — Ты пришел ко мне в поисках работы. Я дала ее тебе. И теперь ты обязан выполнять условия нашего соглашения.

— Возможно, вы манипулируете мной точно так же, как манипулируете всем остальным, — сказал Мбойя. — Связавшись с вами, трудно говорить о какой-либо свободе принятия решений.

— Что вы здесь делаете? — наконец решился встрять в их разговор Малыш.

— Я пришла для того, чтобы предотвратить предательство, которое Черная Смерть собирается совершить, — ответила Пенелопа.

— Если вы можете предвидеть будущее, то должны знать, что у меня нет намерений предавать вас, — ответил Мбойя, пытаясь сохранить спокойный тон. — Я просто хочу убраться отсюда. Пенелопа, не мигая, смотрела прямо ему в глаза.

— Я не допущу этого.

— Но почему? — настаивал он.

— Я уже сказала тебе: ты еще не выполнил своего предназначения.

— И в чем, черт подери, заключается это мое предназначение?

— Покорно и преданно служить мне.

— Как долго?

— До тех пор, пока я не скажу, что больше не нуждаюсь в твоих услугах, — ответила Пенелопа.

— И сколько это будет продолжаться? Пенелопа красноречиво пожала плечами.

— Может, день, может, неделю, месяц, год или всю жизнь, а может быть, всего несколько секунд.

— И как я смогу узнать, что моя служба окончена?

— Я скажу тебе.

Мбойя посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом и наконец кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Но лучше бы это был день, а не вся жизнь.

— Ты еще собираешься мне противоречить? — спросила она, не пытаясь скрыть того, что ее это забавляет.

— Нет.

— Проклятие, как быстро ты меняешь свои намерения, — сардонически заметил Малыш.

— Она Пророчица. Если я не могу убедить ее позволить мне уйти, что еще мне остается делать?

— Рада видеть, что ты осознал допущенную ошибку, — сказала Пенелопа. — А теперь я хочу, чтобы вы оба пошли со мной. У нас есть дела.

Мбойя и Малыш поднялись, оставив на столе пригоршню монет, и вышли вслед за ней на улицу. Солнце стояло уже довольно высоко, утренняя роса успела испариться, а воздух стал гораздо теплее. Несколько машин было припарковано возле продуктовых и хозяйственных лавок, однако вокруг не было видно ни одной живой души.

Пенелопа свернула налево, Малыш и Мбойя последовали за ней. После того как они миновали, наверное, полквартала, она остановилась.

— Что случилось? — спросил Малыш.

Пенелопа повернулась к нему, хотя ее глаза по прежнему были устремлены куда-то в будущее.

— В ресторане было не очень удобно, — сказала она. — Здесь, на улице, мы и разрешим наш конфликт.

— Не понимаю.

Она указала на Мбойю.

— Этот человек попытался бросить меня. Он и сейчас затаил надежду покинуть планету, как только я вернусь в свой дом. Такое непослушание недопустимо.