— Добрый вам вечер, — произнес бармен с жутким ирландским акцентом. Метатели дротиков подбили счет и уселись за стол, чтобы всерьез выпить. — Позвольте предложить вам стаканчик доброго ирландского виски?

— Почему бы и нет? — согласился Мэллори, приближаясь к стойке. Фелина тем временем вспрыгнула на табурет и не мигая уставилась на метателей дротиков.

— Мы ни разу вас тут не видели, — заметил бармен.

— Ничего удивительного, — откликнулся Мэллори. — Я ни разу тут не бывал.

— Вы, случаем, не ирландец? — поинтересовался бармен, разглядывая детектива в упор.

— Джон Дж. О'Мэллори, — представился тот.

— Тогда первая порция за счет заведения, — изрек бармен с восторженной улыбкой человека, отыскавшего новый источник дохода.

— Весьма щедро с вашей стороны.

— А что будет пить ваша подруга?

— Ничего, — ответил Мэллори, пока бармен наливал ему стопку виски. — Вы вроде бы не против ее присутствия.

— А с чего бы мне быть против? Кошки ведут свое происхождение из Ирландии, знаете ли.

— Не знал!

— Кошки, — кивнул бармен, — виски, батист и революция — вот наши четыре подарка миру.

— А как насчет лепрехунов? — поинтересовался детектив.

— Малый Народец? — презрительно бросил бармен. — Может, они и ирландцы, но вряд ли ими стоит гордиться. Порочное, неверное племя, если хотите знать мое мнение.

— Они здесь бывают?

— Да я бы ни одного и на пушечный выстрел не подпустил! — рявкнул бармен.

— Вы говорите об англичанах? — оживился старик из угла. — Поубивать их всех мало!

— Нет, — отрезал бармен. — Мы обсуждаем Малый Народец.

— А-а, этих, — протянул старик. — Дважды поубивать их мало! — Он поглядел на Мэллори. — А вы что думаете об англичанах?

— Я же велел Сынам Эрина [14] не подстрекать моих посетителей, — зловещим тоном пророкотал бармен.

— А я всего лишь затеваю приятную беседу, — огрызнулся старик. — А ты попридержи язык. Сыны Эрина помнят своих друзей.

— Куда лучше бы им помнить своих кредиторов, — желчно откликнулся бармен. — Или ты хочешь, чтобы я подвел счета?

— Может, тебе стоило бы вернуться на добрую старую родину, — не растерялся старик. — Америка превращает тебя в капиталистическую пиявку.

— Да на доброй старой родине нет ничего, кроме массы камней и кучки стариков, просиживающих штаны в пабах и затевающих революцию, — подал голос из-за соседнего столика меднолицый мужчина среднего возраста.

— Слыхал я эдакое, Фитцпатрик! — изрек старик. — И в ответ могу сказать только одно: если бы Рыцари Трилистника [15] чуть меньше болтали языком и чуть больше сражались, мы смогли бы вернуться на добрую старую родину.

— Ха! — парировал Фитцпатрик. — Да когда ж это Сыны Эрина прикончили хоть что-нибудь, кроме бутылки виски?

— Убийственные слова! — вскричал старик.

— Если они и правда такие, так надо сказать англичанам, пусть бросят их в бой против вас! — буркнул Фитцпатрик, тоже подскочив.

— Может, выйдем?! Попробуй повторить!

— И попробую! — Фитцпатрик сбросил пальто, закатал рукава, поплевал на ладони и направился к двери. — Правила маркиза Квинсберийского? [16]

— Несомненно, — согласился старик, подхватывая дубинку и следуя за ним на улицу.

Трое или четверо посетителей увязались за ними, но остальные не обратили на происходящее никакого внимания, и только Фелина с любопытством прижалась лицом к стеклу.

— И часто такое случается? — поинтересовался Мэллори, поворачиваясь к бармену.

— Не более трех-четырех раз за вечер, — беззаботно ответил тот.

— Может, нам лучше вмешаться? — предложил детектив.

— Да спешить некуда.

— С дубинкой или без нее, но у старика нет ни шанса.

— Они будут просто перебрасываться оскорблениями, — усмехнулся бармен, — чтобы как следует раскипятиться, но прежде чем это случится, они окоченеют и вернутся в помещение.

— Вы хотите сказать, что они собираются просто болтать?! — вопросил Мэллори.

— Существует огромная разница между революционной болтовней и революционной борьбой. Если бы им хотелось сражаться, они бы сейчас в Белфасте закладывали бомбы.

— И такое случается еженощно? Бармен кивнул:

— Кроме воскресений.

— А почему для воскресений сделано исключение? — полюбопытствовал Мэллори.

— По воскресеньям наше заведение закрыто.

Фелина вернулась к стойке и уселась на табурет рядом с Мэллори.

— Я думал, ты собираешься полюбоваться на драку, — заметил детектив.

— Они только и делают, что орут друг на друга, — развела она руками. Вдруг ее внимание привлекла ваза с арахисом, и девушка принялась играть с орешками, выкладывая из них на стойке незатейливые узоры.

Бармен заметил пустой бокал Мэллори.

— Может, еще разочек наполнить, О'Мэллори?

— Почему бы и нет? — Мэллори запустил бокал по стойке в сторону бутылки и поглядел на бармена. — А еще я бы не отказался от кое-какой информации.

— Если это в моей власти, она ваша.

— Спасибо. Я бы хотел знать, где найти лепрехуна по имени Липучка Гиллеспи.

— Не найдете. Он подлый тип, этот Гиллеспи.

— Знаю. — Мэллори извлек бумажник и продемонстрировал свою сыскную лицензию. — Он позаимствовал нечто, ему не принадлежащее. Меня наняли, чтобы это нечто вернуть.

— Ну, будь я неладен! — восхитился бармен. — Настоящий филер прямо тут, у меня в пабе!

— Вы можете мне помочь?

— Я-то не могу, зато могу познакомить кое с кем, кто может. Финнеган! — взревел бармен.

Худой бородач с темно-рыжими волосами, в помятом вельветовом костюме встал из-за столика и подошел к стойке, неся в руке небольшой блокнот.

— О'Мэллори, — провозгласил бармен, — это Финнеган, наш местный поэт. Финнеган, поздоровайся с детективом Джоном Дж. О'Мэллори.

— Рад познакомиться, — произнес Финнеган.

— Аналогично, — откликнулся Мэллори. — По-моему, с поэтами мне встречаться еще не доводилось. Вы печатали какие-нибудь книжки?

— Я наш местный неопубликованный поэт, — сурово провещал Финнеган. — Список рынков, покуда не расколотых мной, воистину феноменален. Я был отвергнут всеми, от «Плейбоя» и «Атлантического еженедельника» до студенческих многотиражек, в которых вместо гонорара расплачиваются авторскими экземплярами. — Помолчав, Финнеган тряхнул головой. — Порой я и сам поражаюсь собственной последовательности.