Кто-то навалился на Ковалева, пытаясь прижать его к полу, а Лешка, не в силах понять происходящее, настолько неожиданным оно было, отбивался, а медсестра, в свою очередь, отбивалась от него и яростно визжала, потому что он пытался положить ее на пол. Потом он упал на медсестру, а она под ним билась в истерике, и кто-то другой лежал на нем и непрерывно дергался. И над всем этим хриплый голос Каверзнева орал:

— Всем из машины!!! Быстрей, Лешка, прыгай, сгорим!.. У них гранатометы!!! Лешка!!!

Ковалев почувствовал, как через открытую или разбитую дверь потянуло свежим воздухом, без вони пороха и страха. Он перекатился через спину, столкнув с себя чье-то тяжелое тело, выдернул из-под того же тела медсестру, вытолкнул ее из машины и выкатился сам. Он почувствовал, как кто-то прыгнул ему на колени, ни на секунду не задумываясь, не видя ни черта, выдернул ногу, пнул в темноту, понял, что попал, и пополз, толкая девушку, пока не скатился в канаву. Только тогда он приподнялся и увидел, что вторая «волга» замерла перед их развороченной «чайкой», а спецназовцы, укрывшись за машиной, ведут беспорядочную, но точную стрельбу. Их светящиеся трассы сходились точно на огоньках, которые гасли один за другим. В «чайке» глухо охнуло — и крыша машины приподнялась. Внутри полыхнуло огнем, и сразу, как по команде, огоньки впереди погасли. Спецназовцы еще стреляли, и от асфальта впереди летели искры. Они прочесывали огнем все пространство дороги и черные кусты обочины, понимая друг друга без слов.

— Амба! — выдохнул один из них и перевернулся на спину, меняя рожок автомата. — Эй, пассажиры! — крикнул он в наступившей тишине неожиданно громко. — Живы?

— Лешка! — позвал Каверзнев откуда-то сбоку. — Жив?

— Вроде… — откликнулся Ковалев, выплевывая грязь, забившую рот.

Командир спецназовцев поднялся и начал осматривать машины. Один из солдат тоже встал и, охнув, упал на колени.

— Не вставать!!! — вдруг заорал Каверзнев. — Не сметь!!! Ищите сбоку! Гранатомет стрелял справа!

Действительно, дырка от снаряда, искорежившего «чайку», виднелась в багажнике сбоку, хотя машина взорвалась, когда уже стояла поперек дороги.

Командир, падая на асфальт, нажал на курок, и в лес полетели пули, показывая направление. Остальные боевики открыли огонь секундой позже. Но им никто не отвечал…

— Хилый! — крикнул командир, прекращая стрельбу.

— Я! — отозвался голос.

— Сапог!

— Я! — откликнулся второй.

— Целы?

— Вроде… — отозвался первый.

— Цел, — ответил второй.

— Перебежками, осторожно, пройдите вперед, найти позицию гада! Огнем его, сучару, огнем!

— Понято… — откликнулся первый.

Серое тело, почти сливаясь с дорогой, взметнулось и перекатилось в кювет. Через секунду взметнулось второе и оказалось уже у кромки леса. Все молча ждали. Солдаты вернулись минут через десять.

— Вот… — сказал один из них, бросая пустую трубу гранатомета на асфальт. — Ушел, крови не было…

— Жаль… — сказал командир и встал во весь рост. — Зиновьев! — крикнул он. — Потери есть?

— Есть! — откликнулись из передней машины. — Сам Зиновьев и Петька Квасов…

— Машина всмятку?

— Всмятку… Остальные ранены.

— Не шевелитесь. Сапог!

— Я! — отозвался тот, что ходил в лес.

— Бегом к автобусу. Видишь, сзади? Пассажиров высади! Извинись перед ними, скажи, что у нас раненые, автобус сюда!

— Лады…

Солдат побежал.

Ковалев услышал всхлипывания. Рядом с ним, сжимая голову руками, в голос ревела медсестра.

— Успокойся… — попросил Ковалев. — Все уже кончилось…

Медсестра уткнулась ему в грудь, и слезы прорвались сплошным потоком. Она рыдала, а Ковалев смотрел на далекий негостеприимный лес и думал о том, что зря он согласился на все это… И совсем не потому, что испугался! Впрочем, испугался, но только сейчас, именно в эту секунду, до этого бояться было просто некогда… А зря согласился потому, что до сих пор не может понять, кто против кого воюет и на чьей стороне он сам… На той, которая за него, или… А впрочем, кто вообще за него?.. Один Костя да Вера… Да, пожалуй, еще Жук.

Медсестра успокоилась и уже только всхлипывала, и Лешка, поднявшись, помог встать ей. Каверзнев стоял у передней машины.

Автомобили были разбиты вдребезги. Все три… Подбежал, хромая, еще один солдат. Командир перевязывал раненого…

— Там у них крупнокалиберный! — сказал солдат задушенно. — Мы троих уложили. Но есть след, идет к лесу, у них раненый. И сильно!

— Преследовать не будем! — твердо сказал командир. — Все в автобус — и вперед!

Поскрипывая, подъехал старенький автобус.

Они погрузили раненых и сели сами. Два трупа своих и трех нападавших положили у заднего сиденья. Водитель «чайки» был ранен тяжело…

Каверзнев присел на сиденье рядом с Лешкой.

— Ну что, за нами охота? — тихо спросил он. — Как думаешь?

— А то!..

Ковалев краем глаза заметил, что девушка внимательно слушает. Каверзнев тоже заметил это.

— А ты кто такая? — небрежно спросил полковник.

Она растерянно хихикнула. По-видимому, истерика после пережитого кошмара еще не прошла.

— Ты, случаем, не с ними? — полковник кивнул в конец автобуса.

— Да вы что?! — девушка не на шутку испугалась.

— А то сейчас скажу ребятам, они из тебя живо все вытрясут! — угрюмо пообещал полковник.

Девушка на секунду повернула голову и, увидев, что их разговор слушает командир, затряслась от страха, даже не пытаясь скрыть ужас, метнувшийся в глазах.

— Заткнись! — сказал Ковалев. — Она ни при чем.

— Да?! А откуда она?

— Командир, присядь поближе! — не поворачивая головы, крикнул Ковалев.

Командир, потеснив Каверзнева, присел на сиденье напротив Ковалева.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Лешка.

— Знаю… Дипломат. Правда, бывший или нет, не знаю. Приказ охранять от всех, невзирая на звания, — ответил командир, неприязненно глядя на Ковалева из-под насупленных бровей.

— И все? — спросил Лешка.

— Все! — твердо ответил командир.

— А они что знают? — Ковалев кивнул в сторону солдат.

— То, что необходимо. Да не суетись! — командир достал грязный носовой платок и громко высморкался. — Я за каждого несу ответственность.

— Это хорошо… Но мне твоя ответственность ни к чему. Я жить хочу! И узнать, откуда утечка про нас произошла!

— Узнавай у начальства. Все?

— Все…

— Начальник, ГАИ! Остановиться? — крикнул водитель автобуса.

Командир прошел вперед, и автобус медленно притормозил. Двери, зашипев, открылись. Каверзнев вместе с командиром вышли. Минут через пять они вернулись.

— Леша, поехали! — крикнул полковник. — У гаишников машинами разжились…

— Сапог, Хилый, с ними! — сказал командир. — А мы в больницу. Сапог старший, в подчинение полковнику.

Ковалев встал.

— А я?! — со страхом спросила медсестра. — Я куда?!

Ковалев замялся, но увидев ехидную усмешку Каверзнева, рассердился.

— Со мной! — он шагнул вперед и, глядя на полковника в упор, повторил: — Со мной! Я сказал…

Каверзнев, скрывая усмешку, посторонился.

У поста ГАИ стояли трое милиционеров. Рядом урчал бронетранспортер. Милиционеры молча смотрели, как в гаишную «волгу» влезли двое в штатском, пропустив вперед смазливую девицу в грязном белом халате, а на переднем сиденье устроился солдат в пятнистом комбинезоне. Другой пятнистый влез в открытый люк бронетранспортера. Взревел мотор, и бронетранспортер тронулся. Ковалев через заднее стекло видел, как в другую милицейскую машину солдаты бережно переносят раненых…

До Красной площади добрались без приключений.

— Слава Богу, целые… — выдохнул Кириллов, когда все трое ввалились в его кабинет. — А это кто? — он настороженно смотрел на девушку.

— Это со мной! — быстро ответил Ковалев. — Можете говорить свободно, она все забудет! Обещаю… Только ей пальто или платье какое-нибудь надо…

Кириллов недовольно покосился на медсестру, но возражать не решился.