Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дорога была перекрыта двумя грузовиками. В кабинах сидели милиционеры в касках с автоматами в руках. Около поста стояла «скорая помощь». На границе леса Лешка заметил солдат.

— Похоже, что и пешком уже не выйти… — сказал он.

— Что? — переспросил Коля.

— Ничего. Молчи…

Около поста ГАИ выстроились легковые машины, несколько грузовиков, а водители, размахивая руками, что-то доказывали милиционеру, стоявшему перед машинами. Подъехал еще один грузовик с фургоном, и водитель протянул милиционеру какие-то бумаги. Он вышел из кабины и открыл дверь фургона. Второй милиционер заглянул в кузов и махнул рукой. Грузовик, перегородивший дорогу, отъехал, освободив проезд. Фургон проехал, и грузовик сразу же перекрыл дорогу.

«Вот как… — подумал Лешка. — Значит, кое-кого выпускают! Есть шанс!»

Он повернулся к Коле.

— Здесь рядом есть автобаза? Говори.

— Вон там… — Коля смотрел на него и, видимо, никак не мог понять, почему он подчиняется Лешке и что с ним происходит.

— Пошли к автобазе.

Лешка шел быстро.

Коля едва поспевал за ним. Уже на подходе к автобазе они увидели, как к воротам подъехала машина и водитель вошел в небольшой домик у ворот.

— Коля, ты сейчас пойдешь домой и ляжешь спать, — сказал Лешка. — Проспишь десять часов и меня забудешь. Мы с тобой никогда не встречались. Уходи.

Лешка увидел, как из домика вышел водитель и направился к нему.

— Слушай, друг… — сказал Лешка просительно. — Мне надо в одно место съездить…

Водитель даже не обернулся и махнул рукой. Он подошел к кабине и взялся за ручку дверцы…

— Стой, козел! — сказал громко Лешка.

Водитель резко обернулся. Это был мужчина лет сорока в ковбойке, распахнутой на груди. Он удивленно смотрел на Лешку, который успел подойти вплотную.

— Слушать меня и все выполнять… — Лешка говорил уверенно, его растерянность прошла. — Молчать и выполнять. Садись в кабину.

Водитель подчинился.

Лешка уже поднялся на подножку, но вдруг вспомнил, что в окне домика он видел чье-то лицо.

— Сидеть. Не двигаться, — повелительно крикнул он водителю и шагнул к домику.

За столом сидел пожилой мужчина и старательно писал что-то в толстом журнале… Он поднял голову.

— Ты меня сейчас забудешь… — говорил Лешка, приближаясь к мужчине. — Ты меня никогда не видел. Мы с тобой не встречались, и ты не видел сегодня этой машины… Сейчас ты уснешь, проспишь пятнадцать минут и все забудешь.

Лешка уже давно научился определять, доходит ли его внушение до человека. Глаза у того, кто поддавался, а не поддался пока только один, мутнели, теряли блеск, и Лешке иногда казалось, что он втягивает взгляд, если только так можно сказать, человека, которого он подвергал этой процедуре…

Он вышел из домика и заскочил в кабину.

— Поехали, — сказал он водителю. — Сейчас мы подъедем к посту ГАИ по дороге на Горький. Тебе нельзя ни с кем разговаривать, говорить буду только я. Ты все понял?

— Понял, — ответил водитель.

Они подъехали к посту, и Лешка одним коротким взглядом увидел и двух солдат, лежащих в траве с автоматами чуть дальше поста, и еще нескольких, сидевших за стеклом в будке ГАИ.

К машине подошел потный усталый капитан милиции.

Лешка упер в него взгляд и мысленно заговорил: «Мы свои… Мы тоже из милиции… Ты обязан нас пропустить. В машине не может быть тот, кого вы ищете».

Он взял пачку бумаг, торчащих из-под противосолнечного козырька над ветровым стеклом, и протянул их капитану через колени водителя.

— Вы обязаны нас пропустить, — твердо сказал Лешка. — Мы должны проехать. Вы не имеете права нас задержать. На меня не смотреть! — резко добавил он, увидев, что капитан поднял голову.

Капитан опустил взгляд на бумаги…

— У нас есть пропуск… — продолжал Лешка.

— В кузове порядок! — крикнул кто-то сзади.

— Дай команду пропустить! — сказал Лешка.

Капитан вернул бумаги и поднес микрофон рации ко рту.

«А если там меня слышат? — вдруг сверкнуло в голове у Лешки. — Вдруг микрофон все передает?..»

Он мгновенно покрылся холодным потом.

— У машины пропуск. Пропустить, — сказал капитан. — ЗИЛ сто тридцать зеленого цвета… ноль один семнадцать… Ну, куда ты прешь?! — вдруг закричал он в сторону и бросил бумаги на колени водителю.

— Поехали… — сказал Лешка.

Грузовик впереди взревел и отъехал назад, освободив проезд.

Через три километра их еще раз остановили, километров через десять опять, но они проехали…

Через пять часов грузовик подъезжал к Свердловску.

— Слушай меня внимательно, — заговорил Лешка. — Сейчас я выйду, а ты поедешь в Челябинск. На сигналы ГАИ не останавливаться, ехать без остановок, — он подумал и добавил: — Можешь остановиться только для заправки. Все. В Челябинске очнешься, но меня забудешь.

Вскоре показались огни Свердловска, и Лешка остановил машину…

В Свердловск он въехал на рейсовом автобусе, подумав, что и здесь его могут ждать на дороге, а лишняя страховка ненужной не бывает…

Лешка с Верой шли по городу.

Впереди показалась церковь с золотыми куполами и крестом, как будто плывшим среди облаков по небу…

— Давай зайдем, — сказал Лешка.

Они вошли в церковь и прошли в левую половину, где было посвободней. Тихо пел хор. Монотонно, изредка повышая голос, говорил священник. Мерцающие огоньки свечей, отражающиеся на темных ликах икон и золоте подсвечников, воздух, густой от запаха ладана и дыма догоравших свечей, — все это настраивало на смирение, рождало в душе тихую боль и радость одновременно… Рядом с Лешкой стояли старушки, женщина в черном платке, худой молодой парень смотрел на икону неподвижным взглядом…

— Постоим… — тихо сказал Лешка.

Вера кивнула.

Где-то внутри родилась тоска, может, и не тоска, а что-то непонятное, но властное, и это заполняло Лешку. Вдруг захотелось заплакать и рассказать, как ему тяжело, как жалко свою проклятую жизнь, жалко Веру, свою загубленную молодость, мечты и все-все хорошее, что было в нем когда-то. Хотелось плакать, положив голову на чье-то плечо, проклинать всех и вся и просить милости, кричать и выть…

«Господи, если ты есть на свете! — мысленно заговорил Лешка. — Прости меня… Я был чистым, я был честным, но я не виноват, что сделался таким. Не я! Где ты был, Господи, когда меня били менты на следствии, где ты был, когда народный заседатель спал за столом в суде в то время, когда решалась моя судьба?! Где ты был, когда меня, раздетого до белья, бросали в промороженную камеру?»

Он глотнул воздуха пересохшим горлом…

«Почему все так сложилось, Господи?.. Господи, ты все знаешь, ты знаешь, как я дошел до этого. Сотвори чудо! — он уже кричал, хотя ни одного звука не сорвалось с его губ. — Сделай так, чтобы я не принес ей несчастья! Сделай так, чтобы она не пострадала, ведь я по своей слабости втянул ее! Ты знаешь, что она ни в чем не виновата, но я не могу заставить ее забыть себя!.. Не могу я, Господи!!! Я не могу оттолкнуть единственного родного человека, который верит в меня, не могу!.. Оставь ее, господи, сделай ее счастливой, пусть даже и мне ты не поможешь…»

Лешка опустил голову. Дышал он тяжело, весь свой жар, всю душу он вложил в эту искреннюю молитву.

«Господи!.. — подняв голову вверх, продолжал Лешка. — Накажи всех тех, кто еще не раз доведет до такой жизни человека… Сделай так, чтобы они не могли творить зло! Господи!!!»

У Лешки не хватало слов, не хватало дыхания…

В церкви нарастал гул.

Лешка, очнувшись, недоуменно посмотрел вокруг.

Рядом с ним на коленях стоял молодой парень, он шептал что-то сквозь слезы и целовал пол церкви. Маленькая старушка вскинула вверх руки и еле-еле шевелила онемевшими губами. Женщина в черном платке кусала губы и плакала… Из глаз Веры тоже текли слезы…

— Ты что, малыш?.. — испуганно спросил Лешка. — Ты испугалась?

Он прижал Веру к себе и начал пробираться к выходу.

16
{"b":"231349","o":1}