— Ваш отец охотится? — снова спросил он, помолчав. Она'понимала, что от ее ответа зависит многое.

— Только на кроликов, — сказала она, улыбнувшись.

Как ни странно, кролики улучшили положение.

— А как к вам добираться? — спросил он осторожно.

— Есть несколько автобусов. — Она пыталась укрыться за нарочитой небрежностью тона, не показать, как ей важен сейчас его приезд — хотя бы как доказательство, что он не видит в ее приглашении ничего предосудительного. Она боялась дышать, чтобы не спугнуть его, но не могла же она не дышать вечно. — Мне кажется, я видела в поле ржанок, — сказала она неуверенно.

— Золотых? — взволнованно спросил он.

— А что, бывают разные ржанки?

— Неужели вы не знаете?

— Я знаю таких, которые похожи на сорок.

— A — а, это зеленые ржанки. Обыкновенные. Они почти всюду водятся. — Потом поспешно добавил: —

На них тоже неплохо охотиться.

— В прошлое воскресенье я видела фазана, — сказала она, почувствовав, что он разочарован.

— На вашей земле? — спросил он нетерпеливо. — Самку?

— Кажется, да. Ну, конечно, это была самка. Такая невзрачная?

— Да — да! В это время года у самца зеленое оперение — его ни с кем не спутаешь. К концу сезона они смелеют и подпускают совсем близко, можно разглядеть каждое перышко, не только общий крапчатый узор, но и белое оперение вокруг шеи и огненно — красные перышки вокруг глаз…

Она прервала его.

— Этот ободок вокруг глаз не перышки, это, наверное, просто красная или воспаленная кожа. ц

От изумления он молча воззрился на нее.

— Вы правы, — проговорил он наконец. — Абсолютно правы. Но откуда вы это знаете?

Он, видно, думал о том, что еще минуту назад она не знала, как отличить самца от самки.

— Я видела их в мясной лавке, — сказала она таким виноватым тоном, что он, откинув голову, громко расхохотался. Она поспешила воспользоваться этим и спросила: — Ну так как, приедете? Автобус останавливается у ворот около восьми, но, если меня почему-либо не окажется на остановке, вы легко найдете дорогу к нашему дому. Будет еще достаточно светло.

— Вы очень любезны, — сказал он после минутной паузы, и она поняла, что он капитулировал.

— Ну, значит, до скорой встречи, — сказала она, как бы подчеркивая, что вопрос решен, хотя и рассчитывала еще увидеться с ним в библиотеке.

Он не показывался целых два вечера, и у нее начали скрести кошки на сердце. Но в четверг она вдруг почувствовала, что обязательно застанет его в библиотеке. Однако, поднимаясь по лестнице, неожиданно увидела не его, а Оливию. Настроение у нее мгновенно испортилось, но все же она заставила себя войти в зал и постаралась не думать о ней. Когда через некоторое время появился Эндрю, она тотчас же догадалась по его лицу — что‑то неладно. Он оглядел зал и направился прямо к ее столу.

— Вам сегодня обязательно заниматься? — спросил он, даже не поздоровавшись, и тут же добавил: — Я хотел поговорить насчет уикенда.

— Значит, не приедете?

— Как вы догадались? — спросил он удивленно.

Она поднялась и вместе с ним вышла из зала.

— Я собирался приехать, — сказал он, когда они спускались по ступенькам.

— Конечно. До тех пор, пока не встретились с ней, — почти выкрикнула она. — Я видела ее на лестнице, когда шла сюда.

Вид у него был расстроенный.

— Она ничего, в сущности, не говорила. Все дело в том, какое у нее было лицо! Сказала только, что не думала, что мы с вами так хорошо знакомы.

— А вы что ответили?

— То, что есть, — сказал он просто. — Что мы совсем мало знакомы, но что вы живете за городом и знаете, как я рад любой возможности вырваться из Дублина.

— А что она?

— Передернула плечами и ушла. Это в ее стиле. Я ничего не понимаю: ведь перед этим она мне позвонила, что будет меня ждать, что хочет меня видеть.

После минутного раздумья, медленно и осторожно выбирая слова, она спросила:

: — А вы уверены, что она к вам совсем равнодушна?

— Абсолютно, — сказал он твердо. — Помните, я вам говорил, что есть тут еще одно обстоятельство, но не сказал какое. Ну так вот, теперь скажу. Если она вмешивается в мои дела, почему я должен хранить ее секреты? Она замужем. За тем парнем — Конвери, с которым я видел ее в Лондоне. Они тогда уже были женаты.

— Вот как?

— Да. Но они не живут вместе. Там какие‑то сложности — то ли мать его не должна знать об их браке, то ли еще что, но не это главное. Она говорит, им труд но ужиться друг с другом. Стоит им встретиться, как тут же начинается ссора. И так всякий раз, но врозь им тоже плохо. Она говорит, что над ними словно проклятие — понимайте это как знаете. — При этих словах лицо у него помрачнело. — Как вы думаете, что все это значит? Мне хотелось об этом с вами поговорить, услышать, что вы скажете? Как вы это объясняете?

— Не знаю, — проговорила она медленно. — Я не все понимаю.

— Я тоже.

— Так в чем же тогда дело? — воскликнула она неожиданно. — Если мы не в состоянии понять их, как может она понять нас? По — моему, ей вообще незачем было вмешиваться — говорить вам обо мне.

— По — моему, тояее, — сказал он уверенно, однако она видела, что его не покидает тревога. — Все равно, может быть, мне завтра все‑таки не следует к вам ехать? — Голос у него был несчастный. — Совсем из других соображений. Я слишком часто вас вижу… Я хочу сказать, для человека моего склада… — добавил он поспешно, увидев ее удивленно поднятые брови. — Дело в том, что мне уже давно ни с кем не было так приятно разговаривать, как с вами, уже много лет. С тех пор как мы с братом целыми днями бродили по болотам.

— С тем самым братом, что женат?

— Нет, с младшим. Он умер.

— Ой, простите!

— Нет, нет, ничего. Я это уже пережил. Мне просто хотелось объяснить, что с вами я чувствую себя, как тогда с ним. Но, кажется, я говорю глупости, разница все же есть. Это легко может перейти во что‑то другое.

— А что плохого, если и перейдет? — спросила она отважно.

— Но ведь нам бы этого не хотелось? — сказал он серьезно. — Это бы все испортило. — Видно было, что он по — настоящему расстроен. — Ведь вам бы этого не хотелось, правда?

— Не знаю, — осторожно сказала она. — Но даже если и перейдет, не понимаю, почему это так трагично, раз мы оба чувствуем одно и то же.

Он ловил каждое ее слово.

— Я уверен, что мы на все смотрим одинаково.

Даже не представляю себе, что у нас могут быть разные взгляды, — сказал он убежденно.

— Даже насчет Дублина? — спросила она, и он рассмеялся. — Ну хорошо, о чем же тогда беспокоиться?

— Вы считаете, что я доллсен приехать, как мы договорились?

— Конечно, — сказала она решительно.

— В таком случае я приеду, — ответил он не менее твердо и так громко, что вызвал неодобрительный взгляд проходившей мимо дамы. — А вообще, кто может знать, что будет завтра.

— Вы правы, — сказала она, испытывая при этом чувство вины, как будто нечестно воспользовалась своим преимуществом перед ним. Ведь в эту минуту она была уверена, что впереди не одно завтра, а много других и что в один прекрасный день они поженятся. И зависеть все будет от нее. Как и сейчас.

Но его, по — видимому, занимал только предстоящий уикенд.

— Значит, решено? — спросил он и улыбнулся, когда она кивнула. — Мы ведь счастливые люди, нам повезло. Мы можем говорить обо всем, даже о таком щекотливом деле, как…

— Я понимаю, — кивнула она, не дав ему закончить фразу.

Он нахмурился.

— Почему же у них все не так?

— Не знаю, наверное, все дело в характерах. Мы в каком‑то смысле себя не связываем, чтобы оставалась возможность выбора, в то время как они…

— Понимаю, понимаю, — сказал он с глубокомысленным видом. — В то время как они подпали под власть чего‑то слепого…

— Стали как бы жертвой, — вставила она.

— Да, именно. Жертвой какой‑то силы, я бы сказал — разрушительной. — Некоторое время они шли молча. — Так оно и есть, — сказал он удовлетворенно, затем взглянул на часы. — Смотрите, еще совсем рано. Может быть, нам куда‑нибудь зайти и выпить кофе, а потом я вас провожу?