– Не суть, что сейчас носят. Вам это не поможет.

Петухов подкатился на своем стуле к маленькой тумбочке, стоявшей в углу, достал из нижнего ящика старую картонную доску и шашки.

– Итак?

– Ну, если ты ничего не боишься, – вполголоса, как бы про себя, покряхтел Ковалев. – Расставляй.

Управляющий высыпал из коробки шашки и быстро расставил их на доске. Затем достал старый замусоленный спичечный коробок и вытряхнул из него такие же старые, замусоленные спички. Отсчитал по пять штук и положил по обе стороны доски.

– Пиво? – лукаво поинтересовался он.

– Ну, не на конфеты же с тобой играть, – отозвался Ковалев.

– Окей! – Петухов еще раз посмотрел на свой монитор и – от греха подальше – в который раз запустил программу поиска. Сервер привычно ответил: "Все в порядке". – Я – в угол.

Ковалев, не глядя, сделал ответный ход и проворковал:

– А у вас король назад ходит? В нашем дворе – так нет, но если у вас…

– Ходит, ходит. Еще как ходит.

– Ну – тады "ой"! – последовал следующий быстрый ход; дебюты противника они изучили давным-давно.

– Ого! А мы – вот так!

– Ох ты, Господи прости… Стали титечки расти! – шашечный матч начался, и в этом не было ничего необычного: одни и те же шутки, одни и те же ходы и даже – одни и те же трюки. Петухов знал, что примерно через пять минут Ковалев громко воскликнет: "Смотри-ка!" и ткнет пальцем в экран. Тогда он обернется, а в это время бывший полковник ловко уберет одну из его шашек с доски. И они оба будут смеяться.

Но только не сегодня.

Дежурство обещало быть тихим и спокойным. За последние полчаса никто не проехал на стоянку и никто не выехал.

Оба охранника, дежурившие в подземном гараже Башни, сидели в маленькой белой будочке из пластиковых щитов, стоявшей на въезде.

Стрелки часов, разомлевшие от жары, лениво ползли по кругу. Впереди еще двадцать три полных оборота – потом заступит новая смена. Но эти двадцать три оборота надо как-то прожить. Чем-то их занять.

Гараж размещался на двух подземных ярусах – бескрайних, как футбольное поле. Каждый охранник отвечал за свой ярус; тому, что постарше, Валентину Рожкову, достался верхний, ну, а за нижним следил молодой – Игорь Бирюков.

Им обоим нравилась эта работа – неспешная, относительно спокойная и хорошо оплачиваемая. За такую работу стоило держаться. Единственный минус – это пристальное внимание со стороны Главного управляющего, Дубенского.

Дубенский совал нос во все дела и контролировал все, что происходило в Башне. Ему ничего не стоило появиться в гараже среди ночи и потребовать журнал дежурств: проверить, исправно ли выполняются его указания – совершать обход территории каждый час и после этого делать запись в журнале.

"Лучше бы он жене уделял столько внимания, сколько этой Башне", – ворчал обычно Рожков; Бирюков был пока холостым, поэтому считалось, что Валентин лучше разбирается в тонкостях семейной жизни. Однако, приходилось признать, что Дубенский не требовал ничего сверхъестественного – только неукоснительного соблюдения заведенного им порядка. Он следил за внешним видом всех охранников, проверял, отглажены ли у них брюки и начищены ли ботинки; Бирюков думал, что он сильно смахивает на директора в его школе – такой же строгий, но… если уж быть честным, справедливый.

"Дело в том, – отвечал Игорь напарнику, – что он женат на Башне, а семья – так, для отвода глаз".

"Ага, – ухмылялся Рожков. – А мы, получается – их внебрачные дети".

Бирюков не совсем понимал, в чем здесь смысл, но с готовностью смеялся.

– Пойду-ка я, проверю свои владения, – сказал Бирюков. – Воскресенье – не ровен час, примчится Главный.

– Ну да, от него всего можно ожидать, – согласился Рожков. – Заодно посмотри, что творится наверху, а я покараулю на воротах.

Бирюков усмехнулся: обычный трюк Валентина; он делал вид, что оставляет за собой самую главную и сложную часть работы – открывать шлагбаум, ну а ты, мол, посмотри, как там, на верхнем ярусе… Все равно ведь – по пути.

Вниз можно было попасть на лифте, можно было спуститься по служебной лестнице, а можно было пройтись по наклонному пандусу, изгибавшемуся в виде петли.

– Ладно… Посмотрю.

Бирюков поправил ремень с висевшей на нем дубинкой и электрошокером. Рация – портативная "Моторола" – лежала в нагрудном кармане рубашки.

Еще один плюс работы в Башне – форму охранникам сшили на заказ, по два комплекта каждому. Игорь думал, что вряд ли он когда-нибудь смог носить одежду, сшитую на заказ, если бы не попал сюда. Дешевые вещевые рынки да какой-нибудь не очень дорогой магазин – вот предел его мечтаний. А форму… На заказ… В такой не стыдно было ходить по улицам: она совсем не напоминала рабочую спецовку – и ткань другая, и фасон интересный, и строчка ровная, как по линеечке.

Он поправил складку на брюках и вышел из будки.

Верхний ярус был пуст. Нет, машины кое-где стояли: "Мерседесы", "Ягуары", "Тойоты", "Вольво" и так далее. Но людей не было. Ну и ладно.

Он не торопясь обошел верхний ярус и стал спускаться по пандусу. Внизу было все то же самое – парад дорогих иномарок.

Они стояли – каждая в своем отсеке, размеченном белой масляной краской – и переливались хромированными решетками радиаторов в приглушенном свете люминесцентных ламп.

У Игоря была своя система измерения расстояния. Он считал не шаги и метры, а миллионы долларов. Каждые десять шагов – это примерно один миллион. Столько стоили машины по обе стороны от центрального прохода.

Правда, там, чуть-чуть в глубине, примерно в трех с половиной миллионах от въезда на нижний ярус, в отсеке номер сто сорок два скромно притулилась вишневая "десятка". Она была единственной российской машиной в Башне, и потому не могла не привлекать внимания охранников.

Бирюков хорошо знал ее хозяйку – невысокую женщину средних лет. Про таких французы говорят: "Некрасива, но чертовски мила".

Женщина жила одна. Точнее, с сыном. Но Бирюков никогда не видел ее с мужчиной. Впрочем, он не особенно-то и удивлялся. Во-первых, если бы у женщины был муж, то он наверняка купил бы ей что-нибудь поприличнее. А во-вторых…

За те полгода, что стояла Башня, Игорь успел убедиться, что большие дружные семьи здесь – скорее исключение, нежели правило.

Квартира в Башне означала определенный (а именно – очень высокий) уровень материального достатка, но, видимо, это было как-то связано с неустроенностью в личной жизни.

"Бог дает всем поровну", – философски изрекал Рожков, ютившийся в двухкомнатной "хрущевке" с женой, тещей и двумя детьми.

Игорь, конечно, с ним соглашался… Но в глубине души надеялся, что его личный кредит у Господа окажется не столь ограниченным.

Он прошел вперед, по привычке выглядывая вишневую "десятку". Он каждый раз подмигивал ей, как старой доброй знакомой.

Игорь миновал три миллиона долларов и, немного не доходя до "десятки", почувствовал смутную тревогу. Было что-то такое, что заставило его насторожиться.

В первый момент он даже не понял, что именно, а когда подошел вплотную, то увидел, как над бетонным полом поднимается легкая белая пыльца. Поднимается, словно чье-то овеществленное дыхание, дрожит невысоко над полом, а потом снова медленно оседает.

Бирюков присмотрелся повнимательнее. В полу тянулась узкая извилистая трещина. Она начиналась примерно в полуметре от капота "десятки" и скрывалась под машиной.

Игорь опустился на колени. Мысли о тихом и спокойном дежурстве исчезли, словно испарились. Конечно, эта трещина была не такая уж и большая, но…

Проблема заключалась в том, что ее вовсе не должно было быть.

Бирюков прикинул; в нее можно было вставить спичку. Одну спичку, но не более. Наверное, это не так уж и страшно. Ведь бетон может иногда давать трещины, как это, например, когда-то случилось в метромосту "Воробьевы горы".