– Отлично! Берем!

Спустя четыре дня Владимир, как обычно, уехал на работу и не вернулся.

Вечером того же дня, потеряв надежду найти мужа или дозвониться до него по мобильному, Марина подала заявление о розыске в милицию.

Квартира к тому времени уже была оплачена – трехкомнатная на тридцать девятом этаже, общей площадью сто пятьдесят метров.

Потом к ней несколько раз приходили вежливые молодые люди в дорогих костюмах и интересовались, куда мог исчезнуть ее муж. Они не угрожали, не грубили, – они просто интересовались, но Марина не могла ничего ответить. Собственно, она понимала, что даже если бы она знала, то говорить все равно не стоило. Молодые люди тоже это понимали, поэтому больше ее не беспокоили.

Спустя еще неделю она полезла за деньгами в шкаф; в доме всегда была небольшая сумма наличными; по старой советской привычке Марина хранила их на полке в шкафу, под стопками постельного белья. Там она нашла незапечатанный конверт. В конверте была записка, написанная рукой Владимира.

В ней говорилось, что в депозитной ячейке хранятся пятнадцать тысяч долларов; продав старую квартиру (они жили в двухкомнатной на Соколе), она выручит еще шестьдесят или около того. Суммы хватит на ремонт новой квартиры в Башне.

Больше всего ее поразил этот холодный расчет – пятьсот долларов за квадратный метр. Не много, но и не мало. Достаточно.

Тогда она поняла, что мужа больше не увидит.

Сначала Марина хотела расторгнуть контракт с концерном "Север", но оказалось, что по условиям договора это не очень выгодно; гораздо лучше продать уже готовую квартиру. Она подумывала так и поступить, но потом случилось обстоятельство, заставившее ее переменить свое решение.

Как-то летом, вернувшись домой с дачи, она обнаружила входную дверь открытой. Все в квартире было перевернуто вверх дном. Их обокрали, хотя и красть-то было нечего – кроме домашнего кинотеатра, последней покупки Владимира.

Она вспомнила про охраняемую территорию Башни, круглосуточное наблюдение и электронные замки… И решила оставить все, как есть.

Так Марина Волкова стала обладательницей роскошной квартиры, соседкой миллионеров – без гроша за душой.

С момента исчезновения мужа прошло три года – именно столько строили Башню – и боль обиды стала помаленьку утихать. Но все же – окончательно она еще не прошла.

Сергей Петрович Бекетов вернулся домой и, не выпуская из рук целлофановый пакет, принялся ходить по квартире.

Безусловно, с ним было что-то не так. Это он хорошо понимал. Так же хорошо, как и то, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО плохо выглядит. Очень плохо.

Он ходил кругами, не останавливаясь. Стоило остановиться, и тогда дрожь в руках усиливалась. Она была настолько сильной, что смахивала на пляску святого Витта.

– Выспаться… – бормотал Бекетов. – Черт побери, как ей легко говорить об этом… Как я ей завидую…

Он почти не чувствовал своего тела; все ощущения давным-давно притупились, и измученному мозгу требовался сон. Роскошь, которую он не мог себе позволить.

Бекетов запустил руку в пакет и достал пачку сигарет. Распечатал ее, сорвал фольгу, смял в комок и бросил обратно в пакет, а пачку положил на зеркальную тумбочку перед дверью. Там же оставил зажигалку.

Затем последовала очередь другой пачки. Он повторил свой не слишком-то осмысленный ритуал; с той лишь разницей, что положил сигареты с зажигалкой не в прихожей, а в комнате. Положил, тут же забыл о них и отправился в кухню.

Из кухни он прошествовал в ванную, бросил распечатанную пачку в корзину для грязного белья, уронил куда-то зажигалку…

Он старался не торопиться. По его расчетам, это занятие должно было растянуться как минимум на полчаса.

"Я схожу с ума? Или я уже сошел с ума?". Он знал, что психически больным людям никогда не приходят в голову подобные мысли, и все же… Вдруг он сумасшедший новой формации – прекрасно отдающий себе отчет в том, что безумен?

Он пошарил в пакете и не нашел больше сигаретных пачек. Тогда он достал мягкий душистый батон и долго пытался сообразить, что же с ним делать и куда его девать? В конце концов он сунул батон обратно и вытащил большую холодную бутылку "Кока-колы". Открутил красную крышку и долго пил, проливая коричневую пузырящуюся жидкость на лицо и грудь.

Желудок отяжелел, и Бекетова потянуло в сон. Собственно говоря, его и так постоянно тянуло в сон, но теперь это желание стало просто невыносимым. Бекетов зажал горлышко пальцем, взболтал бутылку и окатил себя газировкой. Но это не помогало. Ничто уже не помогало.

Он чудовищно хотел спать, но продолжал из последних сил бороться с запретным желанием.

Он не заметил, как пакет загадочным образом исчез из его рук.

"Если я ненадолго присяду… Спать не буду, просто присяду. Совсем чуть-чуть, на минутку. Отдохну, не то я грохнусь прямо на пол".

Он посмотрел на свои ноги и ужаснулся. Они дрожали так сильно, что, того гляди, грозили хрустнуть и сломаться.

"Чуть-чуть… Ладно?".

Бекетов с трудом опустился на ковер и понял, что подняться уже не сможет. Сил больше не оставалось.

Он тихо застонал и повалился набок.

Перед воротами, ведущими на территорию Башни, сидел одноглазый черный кот с порванным ухом.

Вся его поза выражала довольство и уверенность.

Он никуда не спешил – просто сидел и грелся на солнышке, прикрыв от удовольствия единственный глаз; второй зиял высохшей пустотой глазницы.

По проспекту маршала Жукова, плавно притормаживая, ехала серебристая "Ауди". Замигал правый "поворотник", и машина стала поворачивать.

Внезапно кот резко вскочил на все четыре лапы и выгнул спину дугой. Непонятно, что так напугало этого закаленного уличного бойца; казалось, уже ничто не свете не могло его испугать.

Но кот вдруг зашипел и бросился наперерез серебристой "Ауди". Автомобиль остановился.

Девушка, сидевшая на переднем пассажирском сиденье, вцепилась в руку водителя – молодого светловолосого парня лет двадцати.

– Денис, стой!

Юноша поморщился.

– Светик! – укоризненно сказал он. – Ну в чем дело?

– Плохая примета…

– Да перестань. Конечно, эта тварь черного цвета, у него не хватает одного глаза, и какая-то миловидная кошечка в порыве страсти отгрызла ему ухо… Ну и что с того? Поверь, он и так из-за этого сильно переживает.

– Денис, подожди немножко. Пусть кто-нибудь проедет.

– Хм… А если никто не проедет?

– Подождем.

Денис пожал плечами.

– Ну, если ты настаиваешь… – в его кармане заверещал мобильный. Денис взял аппарат и поднес к уху. – Да? Привет, старик! Мы? Уже здесь. Мы почти приехали. Что? Нет, мы тут с девушками рассуждаем, что может означать черный кот, перебежавший дорогу. Мнения разделились. Мне кажется, что у него просто возникли срочные дела, а вот Светик, например…

– Прекрати! – прошипела Света.

– Да… А она считает, что не срочные, а очень срочные. Прямо-таки неотложные. Да… Понял, старик. Ты позвони охране в гараж, пусть покажут, куда поставить машину. Что? Пива? – он замялся и посмотрел на Свету. Потом перевел взгляд на зеркало заднего вида и увидел другую девушку, очень похожую на первую. – Ну ладно, ладно. Как скажешь. Пива – значит пива.

Через толстые прутья высокой ограды они увидели, как человек в голубой униформе подошел к фирменному грузовику "Кока-колы" и сел в кабину.

Денис легонько подтолкнул Свету под локоть и дернул подбородком, указав на грузовик.

– Подойдет? – спросил он. Девушка кивнула.

– Что? Нет, Сева. Я спрашиваю, какой у тебя номер квартиры? А-а-а, понял. Ну, жди. Сейчас поднимемся. Отбой.

Водитель грузовика завел двигатель, и большая ярко раскрашенная машина двинулась с места.

Денис стоял и терпеливо ждал, пока она пересечет кошачий след.