В 14.40 броненосцы открыли огонь. Несколько неожиданно появился крейсер «Кагул». Он сообщил, что получены сведения о месте нахождения новых батарей, и командующий флотом прислал его указывать выстрелами (?!) места этих самых батарей. «Три Святителя» вел огонь из 152-мм орудий по таинственным батареям, а «Ростислав» стрелял из башенных 254-мм орудий. Обстрел завершился в 16.10, всего было выпущено 29 — 254-мм снарядов и 132 — 152-мм. Точные результаты обстрела установить не удалось.

Гораздо больший успех принесли действия отдельных кораблей. Крейсер «Кагул» уничтожил у Румелийского побережья 2 парусника. Он также перехватил итальянский пароход «Амалия» с грузом керосина в бочках. Тот шел из Констанцы в Константинополь.

Пароход был отправлен в Севастополь с призовой командой. Эсминцы «Гневный» и «Пронзительный» в Эрегли потопили артиллерийским огнем пароходы «Еширлимак» и «Морна». Крейсер «Память Меркурия» также уничтожил несколько целей. Все это временно парализовало систему перевозки угля в турецкую столицу. Этот обстрел также послужил косвенной причиной новой встречи Черноморского флота с «Гебеном».

Следует прямо признать, что обстрелы Босфора, задуманные как демонстративная операция, таковой и остались. Ни о каких серьезных результатах говорить не следует.

Если сравнивать операции русского флота с действиями союзников в Дарданеллах, то сразу бросается в глаза совершенно различный масштаб и напряженность операций. Дело даже не в том, что де Робек имел в своем распоряжении вчетверо больше кораблей, чем Эбергард. Вести обстрел всего 2 часа и задействовать лишь 2 броненосца из 5 — цифры говорят сами за себя. Впрочем, русские ведь и не собирались форсировать Босфор, в отличии от англичан. Просто не следует пытаться изображать эти операции чем-то по-настоящему серьезным. Хотя, как мы уже отмечали, косвенные последствия обстрелов Босфора оказались гораздо более серьезными, чем прямой ущерб от бомбардировок.

В 1915 году в строй вошли 2 новых линкора — «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая». Это окончательно изменило ситуацию на море в пользу русских.

Командование флота сумело сформировать 3 маневренные группы: линкор «Императрица Мария» и крейсер «Кагул»; линкор «Императрица Екатерина Великая» и крейсер «Память Меркурия»; броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон» и крейсер «Алмаз». В состав каждой группы в качестве кораблей охранения входили старые угольные миноносцы. Новые эсминцы типа «Новик» действовали самостоятельно. Самое важное заключалось в том, что в состав маневренной группы как единого целого входили корабли разных классов. Это были фактически предшественники созданных американцами в годы Второй Мировой войны оперативных соединений. А для 1915 года такое новшество являлось крупным прорывом вперед в области военно-морской тактики.

Ведь до сих пор практически во всех флотах наблюдалось стремление сводить корабли одного класса в состав эскадр, дивизий, флотилий, и лишь при надобности перед самой операцией комплектовать этими организационными единицами выходящее в море соединение. Естественно, ни о какой сплаванности, ни о каком взаимопонимании не могло идти и речи. В условиях базы, разумеется, объединение кораблей одного класса в структурную единицу имеет большие преимущества.

Однако боевая операция управляется совсем иными законами, чем бункеровка дивизиона эсминцев. И командование российского Черноморского флота первым это поняло и сделало соответствующие выводы. К минусам принятой организации следует отнести то, что маневренные группы не имели постоянных командиров. Командование флота назначало очередного подвернувшегося адмирала руководить каждой следующей операцией.

С вводом в строй линкора «Императрица Мария» связано одно любопытное происшествие. Однажды к старшему офицеру строящегося корабля старшему лейтенанту Городысскому (В день гибели линкора Городысский будет находиться на той же должности, однако уже в чине капитана 2 ранга) явился старик в морской форме, отдал честь и отрапортовал: «Матрос первой статьи… явился к месту службы». Городысский переспросил его, решив, что просто не понял старика. Однако и во второй раз он получил такой же ответ: «Матрос первой статьи с линейного корабля „Императрица Мария“ явился к месту службы». После этого он объяснил оторопевшему офицеру, что служил на парусном линейном корабле «Императрица Мария», входившем в состав эскадры адмирала Нахимова. Более того, он даже участвовал в Синопском сражении 1853 года, когда была уничтожена турецкая эскадра. Когда Черноморский флот был затоплен в Севастопольской бухте, старик спас забытую на корабле икону Св. Николая Чудотворца. Теперь он явился на новый линейный корабль и принес спасенную икону.

Городысский сразу понял, какое огромное моральное значение может иметь все это для команды корабля. Этот старый матрос, сразу получивший прозвище «Синопский», стал настоящим кладом. Его приписали к команде, и все свое свободное время он делился с молодыми матросами своими воспоминаниями о море, морскими легендами и байками, рассказами о прошлом русского флота и его боевой славе. Труднее было определить прямые служебные обязанности, которые бы он мог исполнять, все-таки старику уже было под восемьдесят. В конце концов, ему поручили следить за безопасностью и хранить ключи от отсеков. В этой должности он стал настоящим проклятьем для разболтанных портовых служащих. Впрочем, для части команды тоже.

Итак, после ввода в строй линкоров господство на море окончательно и бесспорно перешло в руки Черноморского флота. С этого момента все столкновения приняли довольно однообразный характер: русские догоняют, немцы (или турки) удирают. С одной стороны, это приятно. Не часто в русской военной истории описания боевых действий столь однообразны и монотонны, но никто на эту монотонность не жалуется. С другой стороны, ведь ни разу так догнать и не удалось… Но это были настоящие погони, а не то ленивое вальсирование, которое позволили себе «Гебен» и «Бреслау», уклоняясь от не слишком назойливого внимания Королевского Флота в августе 1914 года на Средиземном море. Адмирал Сушон и думать позабыл о своем опрометчивом обещании Энверу: «Ich werde die Scwarzmeerflotte zerschmettern».

Итак, перед вами история германо-турецкого военно-морского драпа, которая, как нетрудно заметить, началась за полгода до ввода в строй первого русского линкора.

В начале января 1915 года крейсера «Бреслау», «Хамидие» и «Берк» получили приказ обеспечить переход в Трапезунд транспорта с войсками и орудиями. Для этого они должны были совершить вылазку в восточную часть Черного моря. Как мы уже писали, при выходе из Босфора «Берк» подорвался на мине. Однако «Бреслау» и «Хамидие» получили распоряжение продолжать операцию, при этом крейсера должны были действовать самостоятельно.

4 января «Хамидие» западнее Синопа столкнулся с русским крейсером «Память Меркурия» (Лорей ошибочно указывает «Кагул») и 4 эсминцами. Дело в том, что русские неправильно истолковали перехваченные радиограммы и решили, что в море находится целый войсковой конвой. Поэтому в море вышли главные силы флота — 5 броненосцев, 2 крейсера и 10 эсминцев. Один из разведывательных отрядов налетел на «Хамидие».

Турецкий крейсер дал полный ход и повернул на запад. «Память Меркурия», «Гневный», «Дерзкий», «Беспокойный» и «Пронзительный» начали преследование. С дистанции около 60 кабельтовых крейсера начали перестрелку. С 12.45 до 14.00 «Хамидие» сделал из кормовых орудий около 80 выстрелов. Результаты перестрелки были крайне огорчительными для русских. Турецкий крейсер получил один 152-мм снаряд в корму и несколько осколочных пробоин ниже ватерлинии (С прискорбием приходится привести весьма своеобразный способ цитирования, используемый в советские времена: «В ходе боя „Гамидие“ получил несколько пробоин ниже ватерлинии». — «Флот в Первой Мировой войне», том 1, стр. 367. Нужно только опустить одно словечко «осколочных», и сразу совсем иное впечатление). В эсминец «Дерзкий» попал 1 снаряд, который осколками вывел из строя кормовое орудие и ранил 7 человек. Около 16.00 корабли вошли в полосу дождя и потеряли друг друга из виду. «Память Меркурия» был на 4 года моложе и на 1 узел быстроходнее «Хамидие», про эсминцы мы уже не говорим. Как они за 4 часа сумели не догнать не слишком быстроходный крейсер, — непонятно.