Однако Сутин вовсе не стремился к покою. Чем слабее теплится огонек жизни, тем яростнее за нее цепляешься. Именно поэтому он готов был "отдать" майору все, чего бы тот ни попросил.
– Павел Михайлович, в мои планы вовсе не входит восстановить против себя прокуратуру. Я попридержал своих людей, избегаю рискованных и незаконных операций. Что же касается ваших милиционеров, то никто определенно не знает, чьих это рук дело. Ходят разговоры, что люди из катакомб имеют отношение к делу. Страшненькие ребята, кончат человека и не перекрестятся, – Сутин вздохнул, а потом изобразил безымянным и средним пальцами "ножнички". – А то и отрежут кое-что, просто так, смеху ради. Может, обычай у них такой… тут всего можно ожидать. Бывает, кто-то из них затешется среди моих людей, только у нас строго: либо сразу мне сообщат, либо сами разберутся.
Здесь мы хозяева, а под землей нам делать нечего, среди этих отпетых. Они же сумасшедшие, чуть что – хватаются за нож, а то и за что похлеще.
– Что, попадались и с оружием?
– Понимаете, они ведь в прямые стычки не вступают. Укусил – и в сторону. Нож практически у каждого, есть и "стволы".
– И все же – что случилось с нашими?
– Как будто наступили они им на хвост.
– Неужели в катакомбы сунулись?
– Нет, через кого-то здесь, наверху. Клянусь, я их связей не знаю. Все засекречено. Наши их просто ненавидят.
– Да, Валерий Кузьмич, а говорите, нет у нас общих целей… Приходилось вам что-нибудь слышать о заведующем первой аптекой?
– Это еще кто такой?
– Ну-ну, мы же, кажется, договорились Бобровский.
– Семен Михайлович? Предположим, знаю. Я их всех мало-мальски деловых в районе знаю. Да что мне с него? Я не болею, – криво усмехнулся Сутин, а ногам моим уже никакие лекарства не помогут.
– Не о болезнях речь. Я же не спрашиваю, кто и чем у вас приторговывает на улице. Во всяком случае, пока не спрашиваю.
– Все равно спросите.
– Конечно, спрошу. Только вы меня напрасно торопите. Пока что поговорим о другом, и туго вам придется, Валерий Кузьмич, если картинка не сложится!..
– Пугаете, Павел Михайлович? – Сутин оставался спокойным. – Да я и так все выкладываю как на духу. Черт его знает, за кого вы меня держите? Разве это я наркотики поставляю? У нас если кто и продает, то не от меня, а потому, что я не уследил.
– А вы пытались?
– Ага, в самый раз задачка. Без ног. Я еще как-то барахтаюсь, а тот, кто придет вместо меня, первым делом кинется марафетом торговать. Так что и вам бы меня не спешить топить. Может, продержусь чуток, всем спокойней будет. Действительно, слышал я – брали через Бобровского наркотики, и по крупному – с шантрапой тот не связывался. Деньги имел серьезные.
– Значит, мог его тряхнуть кое-кто из компаньонов?
– Этого не знаю. И кто у него брал товар – тоже. Случайных людей туда не пускают. И вообще, все это не точно. – Сутин говорил тихо, так что на расстоянии двух шагов уже и не расслышать, но сейчас поманил майора пальцем и шепнул на ухо почти беззвучно: – Мерецков.
Кресло его откатилось назад, руки на мгновение разошлись в стороны и умоляюще сложились на груди – ладонь к ладони. Затем Сутин как ни в чем не бывало продолжил:
– Так что если кто и сунулся к аптекарю – среди своих ищите. Его по-другому и не выставишь. Я таких знаю как облупленных. Спросите кого угодно – с аптекарем я и рядом не стоял.
– На этот счет у меня другие сведения.
– Так ведь когда это было? Я еще своими ногами ходил… – Сутин поморщился, лоб его собрался в складки. – Ничего я не успел, потом выпал надолго, а когда очухался… – Он крутанул колесо кресла, разворачивая его, и снова шепотом повторил все то же имя.
Строкач кивнул, но вслух развивать тему не стал.
– А с Глебом Косицей какие у вас были отношения?
– Тут уж мне скрывать нечего. Вместе тренировались на "Авангарде". Только кто там вместе с нами не лупил по груше! Дергайте тогда всех. Или считаете, что я Глеба пришил?
– Ну, если бы я так думал, другой был бы разговор. Давайте просто немного освежим кое-что в памяти. Не стану врать – до сих пор не понимаю, кому он не угодил. Насколько я знаю, Глеба кроме спорта ничего, в сущности, не интересовало. Даже странно: парень видный, девушки едва ли не на шею вешались, и деньги мог бы зарабатывать немалые. Ведь так?
– В общем, да. Парень действительно хороший. И спорт для него был все. Тренировался он как проклятый… – и, вновь склонившись к уху Строкача, торопливо зашептал: – В деле он был, с Мерецковым. Пацанов растил для "работы", а когда требовалось, и сам долги выбивать ездил. Фактов и фамилий точно не знаю. За Глебом – тайна. Все молчат, Мерецкова боятся. И я тоже…
И уже громко:
– Да нет, Павел Михайлович. Клянусь, ребят на фотографии я ни разу не видел. А почему там трое? Что, еще один? Ну, на вас прямо напасть…
В который раз пообещав себе, что, как только руки дойдут, всерьез займется нищенством в районе, Строкач покинул обиталище инвалида.
Найти паренька по имени Олег, который занимался атлетизмом в спортклубе "Богатырь", майору удалось с первой попытки. Парочка словоохотливых старушек на лавочке близ подъезда выдала обаятельному мужчине все необходимые сведения. Дверь на площадке третьего этажа открыл сам объект поисков. В легком кимоно он казался массивнее, чем в повседневной одежде – настоящий боец.
– Надо поговорить, Олег. Примешь гостя? – здесь Строкач держался осторожнее, чтобы не переборщить.
В комнате парня все было выдержано в едином стиле. Боксерская груша и турник, узкая шведская стенка и велотренажер заполняли и без того тесноватую комнату. У балконной двери внушительная штанга соседствовала с пудовой гирей. Из стены торчали два гвоздя. На одном из них болтались нунчаки, вторые находились у парня в руках, когда он отворял дверь.
Строкач осмотрел комнату не без любопытства. Внимание его привлекла увеличенная фотография: группа ребят – старшеклассников, сидя на спортивной трибуне, уставились в объектив чуть прищуренными от солнца глазами.
Взглянул на фотографию и Олег, Строкачу показалось – неодобрительно. И дело явно было не в том, что сам он был запечатлен здесь худеньким узкоплечим подростком, таким же, как и шестнадцать его сверстников.
– А где же Глеб? – поинтересовался майор.
– Это он нас снимал. – Ответ был резок и сух.
– Чего ты злишься? Мы же договорились, что – в одной упряжке.
– Да чем же я помогу? Знал бы – так уж сами бы обошлись.
– Мускулы у тебя неплохие, вижу. Только не в них депо.
– Я ничего не боюсь!
– Не сомневаюсь. Только смерти не бояться – так же глупо, как и тюрьмы. Всегда полезно чуточку подумать перед тем, как сделать резкое движение. Ты должен понять, что люди должны доверять друг другу. Иначе убийцу не найти.
– Глебу все это уже ни к чему.
– Напрасно ты так думаешь. Твои друзья тоже так считают?
– Тоже.
Что-то в голосе парня насторожило Павла. Какая-то усталость, равнодушие. Он смотрел на фотографию с едва скрываемой болью.
– Неужели всем наплевать? И Вадику? Он не произвел на меня такого впечатления.
– Всем.
Все это было странно, и еще более странным показалось Строкачу упорство, с которым парень не хотел расставаться с плохонькой групповой фотографией, которую майор попросил у него на время.
Строкач понимал, что получить разрешение на создание какой-либо организации возможно лишь при наличии покровителя в структурах местной власти. Даже если эта организация – всего лишь юношеский спортклуб. Даже то, что никакой прибыли "Богатырь" не приносил, свидетельствовало в пользу существования покровителя, поскольку бескорыстие никогда не проживает в разрешающих инстанциях.
Выяснить, кто именно протежировал "Богатырю", не составило труда. Труженики райисполкома не упускали возможности подзаложить собрата из соседнего кабинета. Как и триста лет назад, донос и интрига оставались мотором карьеры.
