Глубоко в его душе кипела злоба, ярость до краев наполнила чашу его души, ненависть к самому себе, к своему трусливому поступку сжимала его трепещущее сердце. Но другая его половина с сожалением и жалостью понимала всю безвыходность ситуации, всю вынужденность данного поступка. Десятки чувств подобно сильнейшему из штормов бушевали сейчас внутри него, и каждое из многочисленных чувств было по-своему правым и справедливым.… И только лишь он сам по-прежнему сомневался в верности и необходимости принятого им решения. И одни лишь слова Алана все еще заставляли теплиться надежду в его сердце…

«Не забывай, ты еще сыграешь свою роль в истории Арии, прежде чем история эта закончится.… Но только если послушаешься моего совета.… Доверься мне и уступи дорогу своим детям, ибо настало их время…» - всплыли в его памяти словно сами собой мягкие наполненные не меньшей болью и сожалением слова Алана.

И буря чувств стала утихать, позволяя, наконец, спокойствию завладеть сознанием эльфа.

«Твое время еще придет, а пока – всплыли и другие слова Алана – отойди в сторону и дай своим детям занять соответствующую главу в «Хрониках Арии»…»

Джулиан сжал на мгновение кулаки, все еще борясь с самим собой, со своими чувствами, а затем откинул одеяло и, поднявшись на ноги, медленно подошел к окну. И хотя вид на город детства, город юношества, из квадрата больничного окна не мог не угнетать, в глубине души, он чувствовал это, он все же был рад вернуться туда, откуда началось когда-то его путешествие в Арию.

Джулиан улыбнулся теплым солнечным лучам, слепившим глаза, и медленно снял с пальца Кольцо Света. Осторожно положив его на нагретый теплом солнца подоконник он вернулся в постель и отвернулся от окна позволив себе, наконец, немного отдохнуть…

Тем временем, ветерок, влетевший в широко распахнутое окно, подхватил мелкую золотистую пыль – то, во что превратилось Кольцо лишенное своей силы – и унес ее с собой…

Пять лет спустя...

Джулиан жил вполне обычной и спокойной жизнью, как и многие другие люди. Но он стал другим «человеком», внутренне понимая, что к прежнему возврата нет и притворяться Джулианом Локком, сыном покойной Жозель Локк, бессмысленно. Он устроился на работу; приобрел дом и машину. Но по-прежнему хранил свой скелет в платяном шкафу. И скелетом этим являлась его прежняя жизнь в Арии.

Время от времени он сидел и гадал, что же произошло с его королевством; о том, что произошло с его семьей. Много раз Джулиан размышлял о предательстве Каина и о причинах заставивших его взбунтоваться. Думал он и об Алане и о справедливости принятого им решения. И всегда приходил к одному и тому же.… Он неизменно упирался в тупик, загоняя себя своими же вопросами-ответами.

Шли дни…. Шли недели....

Об Арии Джулиан по-прежнему ничего не знал.

Шли месяцы…. Шли года….

Жизнь его продолжалась. Об Арии он постепенно стал забывать, убеждая себя, что это был всего лишь сон. Волшебный сон, приснившийся когда-то разочаровавшемуся от обыденности жизни юноше стремившемуся измениться и изменить все вокруг себя. На возможное возвращение он больше не надеялся и даже не ждал. Он смирился с размеренной и спокойной жизнью обычного работяги, скучая лишь о покинутой им семье, казавшейся теперь тонким лучиком света, проникающим из глубины сердца в закованное броней серости сознание. И тогда обостренное чувство вины, сожаления и тоски грызли его душу с удвоенной силой, не давая покоя в особенно холодные, промозглые вечера…

Так и прошло пять лет…

Этим вечером он возвращался по уже привычному пути. Рабочий день окончен, и Джулиан не спеша ехал на своем «форде» домой. Перед уставшими от бессонной ночи глазами извивалась полоса дороги, казавшаяся в темноту одним сплошным черным пятном. По обоим краям шоссе тянулись полосы деревьев. Из приемника доносилась легкая и ненавязчивая мелодия помогавшая Джулиану не заснуть.

Он ехал, подпевая, и совершенно не подозревал о затаившейся среди раскинувшихся деревьев опасности. Он был просто обычным человеком, возвращающимся домой…

Тем временем за одним из толстых стволов притаился юноша, а точнее будет сказать эльф. От посторонних глаз его скрывала темнота, ничуть не мешавшая его взору. Он напряженно застыл, словно туго натянутая тетива лука. В руке он мертвой хваткой сжимал пистолет. На лице его не отражалась ни единая эмоция. Он терпеливо ждал. Ждал момента выполнить порученное ему задание: убрать владельца черного «форда» и вернуться обратно в Арию с доказательством его смерти.

И вот из-за кустов появился «форд», тот самый. И эльф, наконец, дал о себе знать. Четким, молниеносным движением он нажал на курок, попав в цель…

В этот момент Джулиан, находившийся в машине, услышал в некотором отдалении два выстрела. Затем он почувствовал толчок, и машина вышла из-под управления. Похоже, что выстрелы пришлись точно по шинам. Джулиан несся вперед, разрезая темноту выхватывающими то дорогу, то деревья фарами и старался выровняться. Воздух наполнился жутким визгом, но он не обращал на это никакого внимания. Сердце бешено стучало в груди, а глаза заливал пот. И вот прямо перед ним словно из ни откуда возникло дерево.… Джулиан ударил по тормозам, но было слишком поздно.… Машину занесло, бросило в сторону, а потом небо и земля для него поменялись местами, окрасившись алой пеленой…

И хоть подушка безопасности сработала исправно, Джулиан получил немало повреждений. Голова его была разбита, а так же явно чувствовались несколько переломов.

Удерживаемый лишь ремнями безопасности Джулиан обессилено обвис, слыша лишь бешеный стук сердца и ощущая боль во всем теле. Глаза застилал кроваво-алый туман. Пот, смешиваясь с кровью, заполнял своим едким запахом его ноздри. Перед глазами все плыло. И тут, краем уха, он словно бы уловил чьи-то приближающиеся шаги. А затем послышался щелчок и дверь машины с лязгом открылась…

Над Джулианом стоял, заслоняя усыпанное звездами небо, человеческий силуэт. Он, изо всех сил напрягая глаза, сумел все же рассмотреть его лицо. Лицо пока еще совсем молодого эльфа… Ничего не выражающее лицо, обрамленное каштановыми кудрями. Только темные глаза, что, не отрываясь, смотрели на Джулиана, казались какими-то чересчур мрачными. Он молчал. И лицо его вовсе не кривилось в ликующей усмешке, как подумалось Джулиану. Не было в его облике и молчаливого торжества, ни радости. Ничего… Просто фарфоровая маска каменного безразличия.