Приходили вести, что греки, валахи, болгары, сербы, все христианские

народы, как только услыхали, что великого государя ратные люди вместе

с поляками хотят идти на турок, обрадовались и молят Бога, чтобы это

скорее сталось: хотят они соединиться с государевыми людьми и вместе

с ними ^подняться на турок войною, потому что все они <у турецкого

султана в тяжелой неволе и беспрестанно чинится им от турок великая

налога> (А. Ю. и 3. Р., XI, 277-299).

268

Когда в Москве узнали о беседе с Серапионом, послали к

Дорошенку царскую грамоту, в которой похваляли его за то, что

желает отречься от агарян и поступить под высокодержавную

царскую руку; но на предложенные условия дали отрицательный

ответ. Московское правительство уверяло, что не будет отдачи Киева

и Украины полякам, которые уже сами отреклись от Украины

договором с Турцией, но на единое гетманство в Украине, которого

добивался Дорошенко, не соглашалось; предоставляли Дорошенку

быть только гетманом на правой стороне Днепра, а левая

останется под управлением Самойловича. Отец Серапион Палчовский

снова поехал к Дорошенку с таким ответом. Дорошенко, прочитавши ответ, сказал: <Не знаю, что теперь и молвить, - все здесь

противно. Я с моим желательством о подданстве отозвался и

теперь не отменяюсь, обещаю, пока Бог здоровье даст, служить, сколько сил моих станет, великому государю>.

Самойлович был еще более недоволен этиг*1и сношениями с

Дорошенком, чем прежними. Когда царский гонец передал ему

для прочтения ответ, посылаемый к Дорошенку, Самойлович

сказал:

<И прежде я писал к царскому величеству, и теперь то же

скажу: и Дорошенко, и Тукальский только баламутят. Умышляют

они, как бы выманить у великого государя выступления ратных

царских людей из Киева, чтоб Киев потом туркам -отдать!

Дорошенко разом и к великому государю, и к польскому королю по-

‘ сылает - и обоих обманывает, а дружит с одним турком. Кабы

он искренно хотел поддаться, так не выдумывал бы то того, то

другого, а просто просил бы только принять его под

высокодержавную руку - и ничего больше>.

Гетману не нравилось, что царь соглашался оставить Доро-

шенка гетманом даже и на одной правой стороне. <Если

Дорошенко останется там гетманом, - говорил он, - то станет и под

меня подыскиваться>.

По настоянию гетмана’ Самойловича, после неудавшихся

толков отца Серапиона с Дорошенком в конце ноября состоялся

царский указ князю Ромодановскому и гетману Самойловичу идти с

войсками за Днепр на Дорошенка. Если Дорошенко сам заранее

пришлет с желанием поддаться царю, предводители должны были

пригласить его в свой стан и без напрасных проволочек принять

от него присягу на подданство, давши обещание защищать его от

турок. Дозволялось предводителям, если сам Дорошенко станет

упрямиться, принять в подданство правобережные полки и мимо

Дорошенка, и допустить их избрать себе иного гетмана, хотя бы

и самого Самойловича.

Поход соединенных войск - великорусского, под начальством

Ромодановского, и малороссийского, с гетманом Самойловичем во

269

главе - открылся в конце января 1674 года. Дошли до Днепра

против Крылова. Сожгли Вороновку, Боровицу, Бужин. От Бужи-

на отправили подъезд к Чигирину, боярин - своего товарища

Скуратова, гетман - Дмитрашку Райчу. Дорошенко выслал

против них 2.000, на половину конных, на половину пеших. Доро-

шенковцы не выдержали боя и ушли. Скуратов и Дмитрашка

Райча сожгли переднюю часть Чигиринского посада и воротились

к Бужину.

Русское войско двинулось вверх по Днепру, по льду - и

2-го февраля дошло до Черкасс; там находился Дорошенков

обозный Гулак с черкасским полковником Григоровичем. Когда

к ним прислано было в Черкассы приглашение сдаться -. они

отказались. Начался бой, продолжавшийся два дня. Взяты были

два города, из которых второй заключался в середине первого; затем оставался третий город - в середине второго. Как только

приступили к этому третьему, осажденные замахали шапками и

закричали, что сдаются. Выехали обозный Гулак, полковник

Григорович, протопоп Семен Лукьянович и значный товарищ Левко

Потапенко с некоторыми другими: они принесли присягу на

вечное подданство великому государю. В Черкассах, кроме

Черкасского полка, находились тогда временно две сотни, принадлежавшие Корсунскому полку, - и те присягнули вместе с

черкасцами. Жители Черкасс во время взятия города потерпели

немного, потому что сидели запершись в домах. Предводители

велели Гулаку и Григоровичу с черкасскими козаками идти за

собою чинить промысел над другими городками, а в Черкассах

оставили: Самойлович - прилуцкого полковника Лазаря Горлен-

ка, а Ромодановский - острогожского полковника Герасима Ка-

рабута с их полчанами.

Февраля 8-го прибыли войска к Мошнам. Этот городок, вероятно тогда немноголюдный, после перехода оттуда многих

жителей на левый берег, сдался и присягнул царю без

сопротивления. Отсюда предводители отправили отряд приглашать к

сдаче Канев, а сами, вслед затем, потянулись с обозом по льду

к тому же городку. В Каневе сидел генеральный асаул Лизогуб, назначенный от Дорошенка наказным гетманом: к нему для

усиления послал Дорошенко 300 серденят с полковником Щуренком.

Лизогуб, обещавший заранее действовать в пользу царского дела, теперь сдержал свое обещание, склонил к тому же каневского

полковника Ивана Гурского и Щуренка, вместе с ними выехал

в стан боярина и бил челом о принятии Канева со всем

Каневским полком в подданство. Предводители послали привести

к присяге всех, разделявших чувствования Лизогуба. Все в

Каневе - и козаки, и посполитые - присягнули беспрекословно; с каневскими козаками были там и присягнули две сотни Уман-

270

ского полка и одна Корсунекого. После присяги предводители

послали начальников этих сотен с убедительными письмами к

полковникам уманскому и корсунскому последовать примеру ка-

невцев, не допуская над собою принудительных мер. Каневские

козаки должны были следовать за гетманом Самойловичем в

дальнейший поход.

11-го февраля Лизогуб пригласил предводителей на обед. Был

там генеральный обозный Гулак. Он сообщил, что у Дорошенка

недавно была рада в Чигирине. Дорошенко убеждал, что козакам

и посполитым следует уповать только на милость турецкого

государя, могущественнейшего между земными владыками, потом

сделал раде вопрос: кого нам держаться - турок или поляков, а о московском царе не спрашивал. <В пользу поляков не могло

раздаться ни одного голоса, - заметил Гулак, - а на

московскую сторону все бы склонились, только самим навязываться с

этим именем было бы не безопасно: не раз случалось, что

Дорошенко нарочно выпытает, чтобы держать у себя на худой

примете того, кто сунется с противными ему мыслями, а потом, при случае, придерется к нему как будто за что-нибудь другое; поэтому все на раде завопили, что лучше держаться протекции

турецкого султана, и Дорошенко объявил, что таков войсковой

приговор>.

Редкий, однако, в душе мирился тогда с подданством бусур-

манскому властителю, и это наглядно могли видеть Ромоданов-

ский и Самойлович: к их табору толпами валили жители

правобережной Украины с женами и детьми, умоляли принять их

и переправить на левый берег Днепра; намеревались они найти

себе новоселье в царских областях, покинувши навек землю

своих прародителей, поступавшую под власть турок. 12-го

февраля Самойлович отрядил целый Лубенский полк под командою

полковника Сербина в разные украинские правобережные