сторону под регимент Куницкого, назначенного быть главным

осадчим с польской стороны на всю Украину. У последнего были

зазывщики, под разными видами тайно ездившие на левую

сторону Днепра и там подущавшие людей к переходу; много нашлось

недовольных правлением Самойловича, особенно по поводу

установления оранд - винной, дегтярной и тютюнной, особенно

винной, и это располагало слушаться польских подговоров; да не

только в землях гетманского регимента, и в слободских полках

быстро возникло волнение и люди оттуда стали уходить к Ку-

ницкому, прельщаясь тем, что для переселенцев обещались

льготы1. Гетман приказал расставить по днепровскому берегу караулы, 1 Упоминается <о здрайце Крембашевском и об инших на тогобочном

Днепра побережью з оманами своими прослываючихся и о здрадзецком

поступку запамяталого Белевича, который и присягою двукратною их

царским пресветлым величествам был обовязанный> и проч.

371

главные центры которых находились в городках Песчаном и Зо-

лотоноше. Приказывалось ловить беглецов; угрожали смертью тем, которые станут сопротивляться. Но беглецы ускользали от беды, пробирались дикими степями,”и в опустелой правобережной

Украине стали возникать там и сям поселения. Так появились дворы

и хаты в Мошне, Рокитне, Богуславе и в других местах: в

отстроенном наскоро Богуславе засела жена Куницкого, женщина

деятельная и смелая; она принимала беглых мужиков и

спроваживала их в Немиров к своему мужу. Даже и между начальными

людьми гетманского регимента нашлись лица, сочувствовавшие и

содействовавшие народному волнению. Оказался таким

-переяславский полковник Войца-Сербин, а к нему пристали и другие

соумышленники; но гетман заранее узнал о их замыслах*

арестовал их в Киеве и отправил, в оковах, в Севск. Тогда Самойлович

намеревался отправить за Днепр отряд и схватить Куницкую в

Богуславе; Куницкая успела впору узнать об опасности и ушла

в Немиров.

_ Соблазнившиеся польскими призывами малороссияне скоро

стали недовольны начальством Куницкого и, пришедши к нему в

Немиров, замышляли тотчас же бежать от него назад. Нескольких

таких, не допустивши до обратного побега, Куницкий приказал

повесить, а те, которые избежали такой участи, сами не знали, что им делать: боялись они идти к Куницкому с повинною

головою, страшно было им ворочаться и на левый берег, где они

опасались кары от Самойловича; народ это был своевольный, -

стали они в лесах составлять шайки и разбивать проезжих

греческих торговцев, следовавших из турецких владений в Польшу

и Московское государство, - доставалось тогда и новым беглецам, шедшим по следам прежних на службу к Куницкому.

В декабре 1683.года Куницкий, с подчиненными ему козака-

ми, пошел в поход против татар в Буджак (Бессарабию), но в

день праздника Рождества Христова в селении Троянове был

разбит наголову ханским сыном, едва сам спасся от плена, а потом

был убит козаками. Вместо него козаки выбрали Андрея Моги-

ленка, уроженца из левобережной Украины. Тогда Самойлович

поручил назначенному им управлять Переяславским полком

Леонтию Полуботку перезывать назад беглецов, накопившихся около

правобережного гетмана. Полуботок послал на правую сторону

ловкого козака Федора Яковенка и брата его Дмитра: они должны

были убедить Козаков к возвращению домой, и если будет

возможно - склонить к тому же и самого Могиленка, обещая всем

царское прощение и милость. Посланные, прибывши в Немиров, прикинулись сначала соумышленниками Войцы-Сербина, сошлись с козаками и приблизились к самому Могиленку, с

которым были прежде знакомы; они пробыли в Немирове пять недель, 372

самого Могиленка не могли склонить, но успели подействовать

на его подчиненных, которые были тогда недовольны малостью

королевского жалованья. Яковенки подговорили полковников

Палия, Дробязгу и Крышталя, а с ними было до четырех тысяч

убежавших с левого берега. Недовольные поднялись против

Могиленка, кричали на него, ругались над ним, даже таскали за

шею и, наконец, ушли от него. С Могиленком осталось только

200 человек. Одна часть отступивших от Могиленка ушла с Па-

лием в Сечу, другая, где были и донские козаки, к Терехтемирову.

Полуботок, позволив им перейти на левый берег, часть из них

распустил по домам, а других в числе 400 конные и 200 пеших

расставил на становищах, и гетман повелел вместить их в охотный

полк.

Палий приобрел тогда между козаками такую славу, что когда

с своею ватагою прибыл в Сечу, то запорожцы хотели было его

поставить кошевым, и не поставили только по причине его молодых

лет; зато уважали его и слушали. В июне 1684 года, в бытность

Палия в Сече, король польский прислал туда пана Порадовского и

пана Монтковского склонять запорожцев к содействию полякам в

войне против турок и татар. Эти послы привезли запорожцам от

короля в дар 1000 червонных. То была уже не первая засылка от

короля к сечевикам: еще прежде король присылал в Сечу бывшего

когда-то полковником у Ханенка Игната Макуху с войсковыми

клейнотами от королевского имени, и многие запорожцы поддались

тогда польским увещаниям, однако после того испытали их

несостоятельность, когда пошли на королевскую службу. Теперь, в

другой раз, не так легко соблазнялись запорожцы, особенно находясь

под влиянием Палия, который, как истый козак старого пошиба, ненавидел всех ляхов вообще. Когда Порадовский стал читать на

сечевой раде королевскую грамоту, в которой обещались козакам

всякие вольности и изъявлялась надежда, что следующую зиму

король будет проводить за Дунаем, а на весну пошлет войско с

пушками под Очаков, запорожцы подняли грамоту на смех и говорили: <вот как, ничего еще не поймали, а уже всем управляете! Не видя

от нас согласия, да уж и наказы нам даете! Они не отвечали на

королевскую грамоту, а Палий, человек в обращении грубый, пришел в такой гнев, что даже, как говорят, ударил в лицо Псрадов-

ского и кричал: <вот тебе за то, что приехал к нам с лядским

обманом, а не с правдою>. Не все, однако, запорожцы единодушно

отвергли польское приглашение: были и такие, что показывали

склонность служить ляхам против неверных, да и сам тогдашний

кошевой, Грыцько Еремеенко Сагайдачный, мирволил польской

стороне - и во время приезда в Сечу Порадовского, опасаясь

Палия, удалился в Каменный-Затон и, там сидя, прислал для

польского посольства в Сечу рыбу и запасы, а потом, следуя наущению

373.

польского короля, отправил к донским козакам зазыв - оказывать

полякам содействие против турок. Кошевой, однако, таился с этим

от гетмана, прислал к нему королевскую грамоту, уверял, что

запорожцы не поддадутся польским наговорам, и спрашивал, как

поступать прикажет гетман. Белоцерковский комендант отправил от

себя к полковникам Войска Запорожского окружное письмо, приглашал их во имя старинной славы козацкой служить своему

наследственному государю, королю польскому, и содействовать ему в

текущей войне против неверных. Поляки хвалились, что по их

призывам идут к ним <куны> беглецов, оглашали повсюду, что вся

Украина, недовольная московскою властью, опять скоро станет

польским достоянием. Однако, пришедшие по призыву белоцерковского

коменданта козаки так же скоро ушли от него, как и те, которые

пришли было к Могиленку и убежали от последнего. Поляки

преследовали бежавших от них Козаков1, а Самойлович, противодействуя польским оглашениям, выдал универсал, в котором убеждал

малороссиян не доверять исконным своим врагам ляхам, а в Москву

писал, что у польского короля есть коварный замысел, помирившись с турками и татарами, идти войною в Московское государство, чтобы отвоевать все уступленное по Андрусовскому договору.