совершенные татары, мусульманской веры, и не знали ни слова

по-русски. В степи на стоянке, где козаки-стали пасти лошадей

и варить себе кашу, Серко объявил тумам, что если они захотят, то могут воротиться в Крым. Порядочная толпа таких тум

воспользовалась этим дозволением, объяснивши, что у них в Крыму

есть жилища, а в Русской земле нет ничего. Серко отпустил

их, а сам взошел на курган и провожал их глазами, нока они

скрылись из глаз. Тогда он сбежал с кургана, крикнул на своих

Козаков и погнался вслед за ушедшими. Он догнал их и всех

приказал побить, а потом, похоронивши их тела, перед всеми

товарищами произнес, обращаясь к побитым, такие слова: <простите, братья, нам смерть свою, спите себе здесь до страшного

суда Божия; лучше вам преждевременно умереть, чем жить бу-

сурманами и размножаться на наши христианские молодецкие

головы и на свою вечную погибель, оставаясь без крещения>.

Воротившись в Сечу, он, по козацкому обычаю, подуванил

добычу, состоявшую из множества скота и овец, и распустил на

волю освобожденных христианских пленников мужеского и

женского пола, которых повели с собою запорожцы до полуторы

тысячи. Это был, кажется, последний подвиг знаменитого

запорожского героя.

После изгнания Хмельницкого из левобережной Украины Са-

мойлович, по воле московского правительства и с совета

старшин, решил истребить городки в Украине на правом побережье

Днепра, и выселить оттуда на лев^ю сторону весь остаток на-

1 Это письмо надолго осталось б памяти малороссиян и переписывалось

летописцами в разных вариантах (Симоновский, Кратк. Опис. о Коз.

Малор. напр., стр. 5 - 8. Ригельмана. Летоп. Пов. о Мал. Росс, часть

II, стр. 167 - 170. Величко, II, 378 - 382).

352

родонаселения. Эта мысль давно уже заявлялась московским

правительством, еще до второй чигиринской войны, но теперь

ее исполнение казалось еще необходимее: оставшееся в малом

числе население от бессилия покорялось Хмельницкому, а на

правую сторону Днепра стали стремиться перешедшие оттуда

ранее, увлекали за собою других, даже коренных левобережных

уроженцев, и таким образом правобережная Украина могла снова

заселиться, но уже оставаясь под турецким владычеством. Такая

.будущность Украины не согласовалась с выгодами московской

державы. Оставлять правобережный край населенным, значило

давать Хмельницкому возможность иметь подданных, из которых

он мог набирать себе военную силу и посылать ее беспокоить

левую сторону Днепра.

Гетман отправил сына своего Семена в качестве наказного

гетмана с выборными сотнями полков Переяславского и

Киевского и с компанейцами. Воевода переяславский Неплюев

присоединил к ним царских ратных людей. 24 февраля они

подступили ко Ржищеву, где находился присланный от Яненченка

наказной корсунский полковник Трушенко и двое татарских

мурз. Татары тотчас по приближении Семена Самойловича с

козаками быстро ушли из’ Ржищева; козаки Самойловича за

ними погнались, не мало их изрубили, а шестерых взяли в

плен: те показали, что в городе Ржищеве осталось татар еще

человек тридцать с мурзами; на маслянице Трушенко напоил

их допьяна, и похмелье помешало им убежать из города; с

самим Трушенком было до восьмидесяти Козаков корсунских, деренковских и драбовских. Семен Самойлович послал Трушенку

в замок письменное убеждение сдаться. Трушенко заупрямился.

Тогда Семен Самойлович, с совета бывших при нем полковников

и полковых старшин, вступил в неукрепленный посад (место), приказал построить туры, поставить на них орудия и палить в

замок. Деревянные укрепления замка подались, козацкие пушки

разбили три башни, но вал был высок, а ров глубок, вломиться

в замок было трудно, и Семен Самойлович предпринял вести

осаду, хотя бы она продлилась многие дни. Повысили туры, так

что ядра могли доставать в средину замка. - У осажденных

недоставало воды, ее заменяли снегом, “но скоро снег потаял от

огня; осажденные пили, вместо воды, свекольный рассол, но

этого стало бы не надолго и не на многих. Осажденные выслали

сказать, что сдаются.,Тогда, 25 февраля, козаки вошли в замолк, забрали в плен татар и Козаков, стоявших за Хмельницкого, сожгли до основания и замок, и посад, а всех обывателей

перевели в Переяслав и в Воронков, пленных же отправили в

Березань и Барышевку. Участь Трушенка предоставили решить

гетману.

12 Заказ 785 353

Воротившись в Переяслав, Семен Самойлович присоединил

к своему трехтысячному отряду еще 3.000 Нежинского полка и

3.000 полков Прилуцкого, Лубенского и конного охотного с их

полковниками. 2-го марта отправился он снова в поход на Канев.

Канев покорился добровольно. Семен с козаками двинулся к

Корсуну не по дороге, а прямо полем (<манивцем>), думая

захватить врагов врасплох. Яненченко только что отпраздновал

заговенье и не успел еще отрезвиться; в корсунском замке, недурно укрепленном, было у него несколько десятков татар и

столько же Козаков из Жаботьжа, да стрелков из <Лисянских

лесов>1. Яненченко, услыхавши о взятии Ржищева, хвастливо

говорил, что Корсуна не постигнет такая же * судьба, но как

только 3-го марта явился под городом передовой отряд козацкого

войска, татары тотчас из города пустились скорым бегом по

направлению к опустевшей Лисянке. Яненченко, оставшись с

незначительным числом своих, пожег около замка строения и

стал стрелять на подступавших к замку Козаков; но когда смер-

клось, подошли все козаки со всем своим табором; из Корсуна

явились в козацкий табор двое товарищей Яненченка; они

сказали, что Яненченко вознамерился ночью убежать, как только

увидал, что Козаков против него пришло много. По такому

сообщению отправили козацкую сторожу загородить путь Яненчен-

ку; но Яненченко с несколькими товарищами в полночь вышел

из Корсуна потайным ходом, пробрался между валами и убежал

в поле. Поставленная караулить его сторожа не могла догнать

беглецов, потому что у них лошади были быстры. Оставшиеся

корсунцы на рассвете принесли повинную; татар, остававшихся

еще в замке, побили, а знатнейших из них выдали. Семен

Самойлович приказал всем корсунцам немедленно перебираться

с семьями и с домашнею рухлядью за Днепр, найденные в

Корсуне четыре железные пушки отдал Киевскому полку, а весь

город Корсун с посадом приказал сжечь до основания.

4-го марта, поутру, Семен Самойлович двинулся к Дерен-

ковцу, Драбовцу и Староборью и вниз по берегу реки Роси. На

дороге заранее являлись к нему жители с хлебом-солью, приносили повинную и привели связанных татар. Семен Самойлович

всем жителям этих городков велел перевозиться с семьями и

пожитками на житье за Днепр, а самые городки приказал сжечь.

Между тем, гадяцкий полковник с козаками и Косагов с

царскими ратными людьми переправились через Днепр, ниже и

подступили к Жаботыну; поймавши какого-то жаботынца, они

послали его в город увещевать жителей покориться царю, не

допуская до нового кровопролития. Вместо требуемой покорности, 1 Вероятно, это были малороссияне, занимавшиеся там охотою.

354

жаботынцы стали палить из пушек по передовым козакам, подступившим к городу, двух ранили, одного убили; но когда

подоспели остальные козаки, дух жаботынцев тотчас изменился: в

наступившую затем ночь они учинили у себя раду и перед

рассветом выслали священника с несколькими особами просить

помилованья. <Будьте надежны на милость монарха и

вельможного пана гетмана, - сказал полковник, - идите с семьями

своими и пожитками за Днепр: там вам отведут жилье, да только