310

Самойлович поручил генеральному бунчужному Полуботку

держать Рославца под караулом, отыскать протопопа и доставить

к суду. Суд над ними назначен был к.6 января 1677 года.

Рославца отправили в Батурин, а в конце октября доставлен

был туда же взятый в Оболони протопоп Адамович.

Суд производился после Богоявления 1677 года в Батурине.

Заседали генеральный обозный Забела, генеральные судьи До-

монтович и Животовский при участии полковников, полковых

судей и войтов городов Киева, Нежина и Чернигова. Гетман в

качестве истца уполномочил вместо себя генерального

бунчужного Полуботка и генерального писаря Прокоповича. О Рославце

недолго приходилось толковать: его вина была явна, его

присудили к смертной казни. Но с Адамовичем пришлось потягаться, так как он ни в чем не сознавался. Его уличали свидетельствами

других. Важнее всех свидетельств было показание Дорошенкова

писаря Воеховича и отзыв самого Дорошенка. Представлены

были к суду, как вещественные улики: крест, который протопоп

посылал к Дорошенку, ответное письмо Дорошенка в

одобрительном смысле, серебряная зубочистка, которую потом протопоп

отправлял к Дмитрашке Райче с запискою, что он от своих

<наступников> бежит в Москву и поручает Дмитрашке Райче

продолжать, вместо себя, вести сношения с Дорошенком. Кроме

этих улик, представленных братом Дорошенка Андреем, на

Адамовича показывал войсковой товарищ Грембецкий, что протопоп

поручал ему передать своему свояку Карпу Мокриевичу о

намерении скинуть с гетманства Самойловича и поставить

Дорошенка. О том же показал на Адамовича полковой нежинский

писарь Михаловский. На этом основании духовные особы, бывшие на суде1,, приговорили протопопа Адамовича лишить

священного сана и передать мирскому суду.

12-го января, в день, когда должна была совершиться казнь

Рославца, Самойлович объявил царскую грамоту о даровании

преступнику жизни. Суд изменил свой приговор и постановил

Петра Рославца отдать за крепкий караул на вечное бесчестье

с тем, чтоб он никогда не был назначен ни в самый наименьший

чин, был бы отлучен от жены и сродников и во все время

жития своего ни в каком съезде между честными особами в

Малороссийском крае не имел участия. Протопопа, уволив от

смертной казни, духовные особы и генеральные старшины

положили постричь.

* Духовник Лазаря Барановича, Феодосии Гугуревич, черниговского

елецкого монастыря архимандрит Иоанникий Голятовский, киевского

Кирилловского монастыря игумен Дзик и протоиереи: черниговский, мен-

ский, лохвицкий и лубенский.

311

<Я давно того и хотел, - сказал протопоп, - по сие время

все откладывал, и видно Бог меня за то и покарал>.

Дмитрашке Райче и Лазарю Горленку, которых участие не

было доказано, велели присягнуть в их невинности, а Карпа Мок-

риевича, хотя и подвергли такой же присяге, но как за ним уже

водились какие-то козни против гетмана, то его осудили на

изгнание из Малороссийского края,- назначив ему четыре недели

сроку на выезд из Чернигова, где он жил: впрочем его изгнали

без конфискации имущества.

Протопоп Адамович выпросил себе срок до сырной недели, чтоб учинить расправу с женою и устроить свои домашние дела.

По миновании срока гетман отправил Полуботка представить

Адамовича для пострижения пред архиепископа. С Лазарем Барано-

вичем протопоп имел прежде вражду за то, что архиепископ

упросил гетмана отобрать от протопопа владеемые последним

имения, село Воловицу и деревню Степановку, и присоединить к

архиепископским маетностям на основании их прежней

принадлежности к достоянию архиепископской кафедры. В Чернигове в

начальном монастыре (Елецком) собрались духовные сановники, положили монашеское одеяние и позвали осужденного. Адамович

объявил, что не хочет постригаться, потому что женат. Тогда ему

объявили, что его извергают из сословия духовного чина и отдают

войсковому суду.

Адамович подвергнут был допросу и опять во всем запирался.

Полуботок посадил его в <тесное узилище>, в котором протопопу

стало чересчур тесно, и он объявил, что хочет всенародно открыть

все тайны своего преступления.

Тогда в Чернигове, в дом генерального бунчужного приглашены

были местные духовные особы1, черниговские полковые старшины2

и от горожан войт, бурмистр и знатные мещанские особы.

Адамович сознался, что вел сношения с Дорошенком, посылал к нему крестик, а Дмитрашке Райче зубочистку, показывал

на Дмитрашку, что он грозил застрелить гетмана, на Лазаря

Горленка, на полкового нежинского писаря Михаленка и на

Быстроновского, что они были ему помощниками в замысле

против гетмана, а на Карпа Мокриевича показал, что он ему

дважды говорил, что пойдет бунтовать запорожцев против

гетмана. И Рославца в том же оговаривал протопоп, прибавляя, что когда Рославца взяли, то Рославчиха просила Адамовича, чтоб на ее мужа не показывал.

1 Степан Шуба - Воскресенский, Максим Гашевский -

благовещенский протопопы и священники с ними.

2 Обозный Константин Угревецкий, городовой атаман Ян Харитонович, несколько сотников и знатных товарищей.

312

И Рославца-и Адамовича содержали в тюрьме. По воле

государя Самойлович обязан был избавить их от смертной казни, но это, видно, было не по сердцу ему; по крайней мере говорили

в Малороссии с ропотом, что гетман своих врагов держит в

жестокой тесноте, да и сам Самойлович сознавался в своем

письме, что они <в вязеню на пол юж живыми зостают>. По

войсковым правам следовало у таких осужденных конфисковать

имущество, и теперь допрашивали у них, где оно находится.

Рославец объявил за собою 13.720 злотых и 20 фунтов серебра

в разной утвари, находившихся у его брага Ивана, жившего в

Почепе, и, сверх того, показал, что много денег, вещей

серебряных, медных и оловянных и всякой домашней рухляди отдал

он на сохранение своим знакомым в Трубчевске и Брянске.

Гетман, по совету старшин, посылал отыскивать это имущество

и писал о том же к воеводам брянскому и трубчевскому.

Посланные в Почеп не застали Рославцева брата Ивана, убежавшего в Смоленск, но застали другого брата Андрея, от которого

взяли показанные деньги и дорогие вещи. Из них Самойлович

роздал охочему полку Мовчана, над которым был уже тогда

полковником> Илья Новицкий, по 20 злотых на рядового козака, что составило 10.000 злотых, а 1.000 злотых на полковых

старшин. Однако после того еще не малое время доискивался

Самойлович остального имущества своих врагов.

По царскому указу, Рославец и Адамович были

препровождены в Москву и тотчас же сосланы в Сибирь. Спустя несколько

лет, Адамович из Сибири посылал царю челобитную, в которой

уверял в своей невинности и твердил, что наговорил на себя под

страхом мучений. Неизвестно, какое последствие имела эта

челобитная1. Дмитрашка Райча и Лазарь Горленко были удалены от

полковничьих урядов: прилуцким полковником поставлен Мовчан, а по нем Чернявский, переяславским Бойца Сербии. Дмитрашка

ушел за Днепр, передался полякам, но жена его, вдова казненного

Золотаренка, не последовала за ним, и он сам вскоре воротился

и был прощен Самойловичем, оставаясь в звании значного

войскового товарища. Горленко спустя несколько времени опять

получил прилуцкое полковничество и стал верным сторонником Са-

мойловича, тогда как Дмитрашка Райча затаил к гетману злобу

и впоследствии, как увидим, имел случай опять стать его

открытым и уже не бессильным врагом. Горленко остался гетману верен

до положения живота своего2.

1 Список челобитной сообщен мне П. И. Мельниковым.