Глава 32: побег
Наутро я проснулся раньше обычного. Оглянувшись, я заметил, что пациент тоже не спит. Теперь уже он подошел ко мне и шепотом заговорил:
-Скоро принесут таблетки. Не глотай их.
-Что ты имеешь в виду? Меня заставят.
-Когда возьмешь их в рот, сразу ложи под язык. А главное – ничем себя не прояви. Если будешь взволнован, тебя сразу вычислят. Ты новенький, послушный. На тебя никто и не подумает. Главное – делай, что я сказал. Понял?
-Да.
-Хорошо, - он собрался уходить.
-Стой!
-Чего?
-А ты тоже так делаешь?
Он странно оглянулся, а потом быстро шепнул мне:
-Ни одной проглоченной за пять лет, - и вновь оказался с сигаретой на кровати.
Это открытие натолкнуло меня на мысль, что, возможно, такое его непримечательное поведение тем и вызвано, что он вводит всех в обман. Тога встает вопрос: если лекарства призванные нас лечить, оказывают такое притупляющее воздействие, а их отсутствие грозит землянам адекватностью, то зачем вообще они нужны? Ведь, оказывается, что самый спокойный пациент, решительно ничем не выделяющийся среди основной массы людей, и вовсе не подвержен никакому «лечению». Кто же он такой и что забыл тут?
Вот нам вновь принесли блюдца с белыми твердыми кружочками. Я взял их и, под пристальным взором человека в белом халате отхлебнул воды. Я едва не подавился, но постарался себя не выдать. Таблетки остались у меня во рту. Кажется, землянин ничего не заподозрил и спокойно вышел из нашей палаты. В одновременное движение мы с пациентом выплюнули размякшие таблетки. Их мы растерли по полотенцу. Стоило ли нам опасаться, что нас выдаст третий сосед? Нет, ему не было никакого дела ни до нас, ни до кого-то еще. Лицо этого мало я даже и не помню. Знаю, что дни он проводил с книгой Фрейда. Ее, одну единственную, он читал все время, листая то вперед, то возвращаясь назад. Пациент предупредил меня, что разговоры с ним бесполезны, а вообще он неплох, так как всегда молчит и никогда не выдаст тайны.
Ко времени, когда подошел обед, я чувствовал небольшую тошноту. Это физическое явление с моим телом случилось впервые и доставило мне вереницу неприятностей. Но, как я подметил, туман развеялся, мысли прояснились, и я вновь мог думать быстрым потоком, не придавая сил для облачения свой мысли в земные слова.
К нам зашли, позвали на обед. После мы уже были на улице. Обычно, нас там не застать, но сегодняшний день был иным. Мы ступали, как и остальные по мокрой, местами разбитой земле. Разговор не слышалось, недалеко прохаживались врачи. Мы с пациентом отошли чуть дальше остальных. Мы прошли ближе к большому дубу, распластавшему свои ветви над нашими головами, безмятежному наблюдателю людских распрей. В его тени мы остановились.
-Ну, так что? – спросил я.
-Что?
-Как же наш план?
-Побег?
-Да.
-Все просто, - ответил он, теребя листья. – Следи за врачами. Ты видишь, двое стоят прямо за моей спиной? Еще четверо дальше. Среди всех четыре женщины – сил у них маловато. Еще четверо – мужчины. Вот, еще двое слева сидят на скамейке. Из них только один в хорошей физической форме. Они говорят о своем, на женщин и вовсе внимания обращать не стоит, они лишь болтают, и, в крайнем случае, закричат. Вот, один отошел – по телефону говорит. Минус его глаза. Но двое по-прежнему слишком близко к нам.
-Что ты собираешься делать?
-Бежать.
-Но тебе не нужно…
-Стой! – он схватил меня за руку. – Пошли!
Мы все дальше отходили от больницы, и, кажется, оставались незамеченными. Пациент тянул меня все сильнее, наконец, мы побежали. Вдруг кто-то закричал, началась суета. Я оглянулся – за нами уже гнались.
-Пошевеливайся! Ты еще сопротивляться захотел?! – громко завопил пациент.
Он отбросил меня и побежал еще быстрее. Его фигура скоро оказалась у высоких ворот. На них не было ни перепонок, ни ручек. Сплошная плоскость в два раза выше землянина. Я был с растерянности – что он собирается делать? Тут он вдруг вмиг перелез, словно паук, на другую сторону и скрылся за воротами. Его скользкая пластика поразила меня. Я и представить себе не мог, насколько он быстр и силен. Только через несколько минут к месту, где на земле после падения был я, подоспели врачи. Они, пробежал большой двор, уже запыхались и покрылись потом. О нас совсем забыли. Они достали телефоны, отдавали распоряжения. На их лицах был такой ужас, словно они видели огромный метеорит, падающий на них. Мужчины даже не стали гнаться за пациентом, а побежали в больницу. Женщины быстро завели нас по палатам и заперли там.
Теперь я сидел один в панике. Пациент ничего не сказал мне толком. Он был уже на свободе, и я боялся, что он попросту бросил меня. Кроме него помощи было ждать неоткуда, и я был уверен, что он все же явится.
О том, что происходило с врачами мне неизвестно. К нам больше не заходили с таблетками, что было странно. Информации ждать было неоткуда, и я нервно бродил из угла в угол.
Настала ночь. Звезды обманчиво заблестели на земном небе. Застрекотали насекомые, но тише не стало. За дверью все время раздавались шаги. Уже не медленные и загадочные, но быстрые и громкие. Они не прекращались и сопровождались разговорами. О сне не могло быть и речи. Я прильнул к двери. Отрывками я ловил фразы, из которых невозможно было составить определенную картину происходящего. Голоса стали неспокойными, людей у нас явно прибавилось. Постоянно звонил телефон, и бумагу покрывали письмами, что было ясно из шуршания ручки, скользящей по ней. Тревога росла у врачей, а у меня и подавно. Казалось, очень странно, как можно было сбежать вот так просто. Вновь и вновь я перекручивал в голове то, как бежал пациент. Его небольшое, некрепкое с виду тело, удивило меня. Забор и впрямь был очень высок, на него нельзя было даже опереться или зацепиться за что-то. К тому же, за ним, я знаю, были собаки, а сам он был покрыт колючей проволокой. Но ее землянин перепрыгнул в один счет. Раньше я бы не удивился, но сейчас я по собственному опыту знал характеристики людского тела. Сколько еще тайн у этого простого землянина преклонного возраста?
Шумы не затихали, и это подбадривало меня. Я переживал за пациента, и не знал, что он замышляет. В одном моя уверенность окрепла – он вернется.
И я не ошибся. Шел четвертый час. Уже стало даже светло. Я сидел на полу и смотрел с надеждой в окно. Вдруг слышу стук, очень тонкий. Я пошел ближе и увидел руку. Да, это пациент. Он внезапно кидает что-то в форточку. Промахивается. Кидает снова – попал. Чудится ли мне, или он закинул в палату пистолет? Затем еще один. Потом на меня посыпалось оружие, и я едва мог ловить его бесшумно. К счастью, из-за гама вокруг никто не обратил на шумы из нашей палаты внимания. Пациент поманил меня рукой.
-Прячь это все под кровать, накинь одеяло, чтобы не было видно. Да быстрее! Сейчас меня заведут в палату много людей. Они будут держать меня, я - вырываться. Главное – не растеряйся. У тебя будет мало времени. Ты сразу возьмешь любой пистолет и приставишь к голове любого врача. Затем быстро кидаешь еще два мне. И берешь еще один себе. И ни в коем случае не дай им подступиться близко, а тем более, захватить оружие! Это конец для нас, верная гибель. У нас есть только один шанс. Ты все понял? Дальше будешь действовать так, как я скажу. Ну, вперед!
И он исчез в тумане. Я был невероятно взволнован и пытался не перепутать все, что он мне говорил. Еще я боялся как-то не так подставить пистолет к голове, ведь в этом у меня не было опыта. Да и что потом? Придется убивать? На это я не пойду, но, думаю, пациент тоже. Да и что говорить? «Стоять!» или, может, «Я доминирую, жалкие людишки!» и грозно засмеяться? И важно еще подобрать момент. Волнение все росло и множилось, но в последний момент я собрался с силами и пообещал себе, что я смогу, ведь цель моя близка. И вот крики, удары – в комнату влетает пациент, а его связывают еще десятеро людей. Толкотня, меня пихают в сторону, угрозы, достают шприц. Пациент дергается, как паралитик и воет что-то бессвязное. Рукой я нащупал пистолет. Стало ясно: сейчас, или потом будет поздно. Резким движением я выдернул руку с пистолетом вперед. Миг - никакой реакции. Я хватаю за волосы одного из врачей и прижимаю к нему ладонью пистолет. Но, кажется, все не так. Я беру пистолет в руку, держа палец на курке. Так я видел в кино. Повторюсь, у меня не было опыта, так что и теперь я не был уверен в правильности своих действий. Доктор замер в легкой дрожи. Он со страхом едва оборачивался на меня.
