Оливия, чье сердце было так же щедро одарено природой, как и тело, при виде невесты почувствовала прилив жалости. Невеста оказалась плотной, невысокого роста девушкой, которой совсем не шло богатое одеяние из белых кружев и сатина. Нос у нее был длинный и тонкий, правда, глаза — большие и голубые, на губах застыла недовольная гримаса. Это в день свадьбы, подумала Оливия. Может быть, ей жали туфли?!

Когда они с Родни после венчания шли по проходу к дверям церкви, она выглядела все такой же недовольной, зато Родни сиял, самодовольно улыбался и кивал своим друзьям. Когда он увидел Оливию, его улыбка немного померкла, но потом он опять заулыбался и, подмигнув ей, повел жену из церкви к ожидавшим и фотографам.

Прием состоялся возле дома невесты, где на газоне, позади солидного особняка из красного кирпича, был разбит шатер. Родни хорошо устроился, подумала Оливия, выходя из машины.

Гости все прибывали. В окне одной из машин, остановившейся неподалеку, показалась голова женщины, примерно одних лет с Оливией.

— Оливия, дорогая, мне сказали, что ты была в церкви. Какой сюрприз, мы все думали, что вы с Родни… — Она замолчала, когда мистер Ван дер Эйслер присоединился к Оливии.

Сара Даулинг никогда не была близкой подругой Оливии, они просто жили недалеко друг от друга и встречались только на вечеринках у знакомых.

— Привет, Сара, — улыбнулась Оливия из-под полей шляпы. — Прекрасный день для свадьбы, не правда ли? Конечно, я должна была прийти, ведь Родни и я такие давние друзья…

Сара бросила оценивающий взгляд на мистера Ван дер Эйслера.

— А это… Неужели вы?..

Он любезно улыбнулся.

— Хасо Ван дер Эйслер, и никаких «неужели».

Оливия почувствовала, что краснеет.

— Не зайти ли нам внутрь?

Они присоединились к группе гостей, приветствующих новобрачных. Оливия поздоровалась с отцом и матерью Родни, представила им мистера Ван дер Эйслера и наконец оказалась лицом к лицу с Родни.

— Оливия, старуха, как хорошо, что ты пришла и привела с собой мистера…

— Хасо Ван дер Эйслера, — спокойно сказала Оливия и повернулась, чтобы поздравить новобрачную. Бормоча обычные комплименты, она услышала слова Родни:

— Мне кажется, что вы следующие, кто попался на крючок. Мы надеемся быть приглашенным на свадьбу.

Оливия была немного удивлена количеством людей, которые ее помнили, хотя в большинстве это были случайные знакомые, которых она впервые узнала, когда гостила у бабушки. Среди них не было ни одного друга. Все они подходили, чтобы посплетничать и заодно взглянуть на мистера Ван дер Эйслера, который реагировал на этот осмотр со спокойной вежливостью. Оливия была уверена, что все это ужасно ему наскучило и поэтому облегченно вздохнула, когда Родни и новобрачная собрались переодеться и ушли, сопровождаемые дождем из лепестков роз и конфетти.

— Теперь мы можем уйти, — сказала Оливия и с несколько напускной сердечностью начала прощаться с окружающими, слыша, как мистер Ван дер Эйслер вторит ей в присущей ему безупречной манере.

До машины они добрались не сразу, потому что несколько раз их останавливали люди, желающие побольше узнать о ней и ее компаньоне, но она, таинственно улыбаясь, вежливо отделывалась от них, пока он молча стоял рядом. К тому времени, когда они добрались до машины, Оливия была раздражена до последней степени. Он усадил ее на переднее сиденье, уселся рядом и отъехал.

— Слава Богу, все позади. Надеюсь, вам было не слишком скучно. Ненавижу свадьбы!

— Хорошая чашка чая вам не повредит. Он сказал это мягким голосом, как будто успокаивая ребенка. — В Брэдфорде-на-Эйвоне есть чайная, но подозреваю, что другим гостям может прийти в голову такая же идея. Мы поедем в Монктон, — там тоже есть чайная. Неудачное время для свадьбы — человек вряд ли может удовлетвориться пирожками, бисквитами и довольно посредственным шампанским.

— Чай — это прекрасно. — Она взглянула на него — его лицо было умиротворяюще спокойным.

— Спасибо вам за вашу доброту, всем пришлось выслушивать всю эту чепуху.

— О вас и Родни? Ну что ж, теперь у них будет о чем поговорить, как вы думаете?

— Я старалась, чтобы у них не создалось впечатления, что мы… вы…

— Вы вели себя прекрасно, и должен вам признаться, что ваша шляпа выглядела лучше, чем у всех.

— Правда? — Оливия больше не чувствовала ее раздраженной. — Я купила ее в универсальном магазине и обвязала куском ленты.

Он рассмеялся, и спустя мгновение она рассмеялась вместе с ним.

— Не знаю, зачем я вам это рассказываю.

— С некоторыми людьми говорить легко, а с другими трудно, — сказал он и добавил: — А-а, вот где надо сворачивать на Монктон.

Чайная представляла собой комнату в маленьком коттедже. Потолок был такой низкий, что мистеру Ван дер Эйслеру пришлось нагибать голову, а столики стояли слишком близко друг к другу, чтобы можно было позволить себе откровенный разговор. Но поскольку он, кажется, не имел намерения касаться их отношений, это не имело значения. Они ели бисквиты и лепешки с джемом и кремом и вездесущий фруктовый кекс, а большой чайник был наполнен превосходным чаем.

— Как хорошо, — сказала Оливия, снимая под столом обувь и откусывая кусок лепешки. — Собственно говоря, это самая приятная часть сегодняшнего дня.

Она слизнула джем с пальца и улыбнулась ему из-под полей шляпы.

К сожалению, это длилось недолго, и скоро они сидели в машине и ехали по направлению к школе.

— Не хотите ли зайти? — с надеждой спросила она.

— Очень хотел бы, но не могу. Вечером у меня в городе назначена встреча.

Это замечание тотчас же заставило Оливию встать в оборонительную позицию.

— О… но я не знала… если бы вы мне сказали, мы могли бы поехать прямо сюда.

Мистер Ван дер Эйслер вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу и теперь стоял рядом.

— Это был замечательный день, Оливия. Теперь вы можете выбросить Родни из головы.

— Я это уже сделала…

— А есть ли у вас планы на будущее?

Она отрицательно покачала головой.

— Я довольна настоящим.

Он снял шляпу с ее головы и поцеловал в щеку.

— Когда увидите Нел, передайте ей привет.

Оливия смотрела, как он уезжает, и чувствовала себя страшно одинокой.

Разумеется, одиночество продлилось недолго — слишком многое надо было приготовить к возвращению детей на вторую половину триместра, а после этого дел оказалось еще больше. Оливия с энтузиазмом отдалась повседневным заботам, и только по вечерам, когда она оставалась наедине сама с собой в своей пристройке, ощущение покинутости возвращалось. К счастью, к ней дней на десять должна была приехать мать, и кроме того, до начала летних каникул намечалось провести еще две экскурсии для учащихся. В обоих случаях Оливии предстояло ехать с ними, чтобы помочь мисс Каттс, учительнице истории, — строгой леди, превосходной преподавательнице, не пользовавшейся, однако, популярностью среди детей из-за резкого тона. Она не преминула высказать несколько раз Оливии свое недовольство ею, на что та не рискнула ответить — это могло стоить ей работы…

Мать приехала в субботу вечером. Поскольку Оливия была свободна, она смогла приготовить ужин и украсить маленькую спальню цветами.

— Очаровательно, — заявила миссис Хардинг. — Какая прелестная квартирка, как раз для тебя. Но, наверное, мы не часто будем видеться, дорогая?

— У меня каждый день есть несколько свободных часов и раз в неделю выходной день. Мне кажется, нам с тобой надо съездить в Бат, и тогда ты сможешь, если захочешь, ездить туда сама. — Оливия накрыла холодный ужин на столике возле окна. — Я должна обедать в школе вместе с детьми, так что тебе придется обедать одной. Почти каждый день после игр у меня будет свободное время, и мы сможем попить с тобой чаю, а когда самые маленькие засыпают — в полвосьмого, — я освобождаюсь. Вечера сейчас светлые, так что, если тебе захочется, мы сможем прогуливаться перед ужином. — Она остановилась. — Надеюсь, ты не будешь скучать, мама.