Наши ягодицы болели, наши плечи болели, животы урчали, мочевые пузыри надувались, мы начинали чувствовать, что если еще раз услышим слово «переживание», то попросим слова и заорем. Как проклятый тренер может столько говорить? Почему я не могу выкурить сигаретку? Сколько это может еще продолжаться? Они что, нарочно сделали стулья такими неудобными? Почему бы всем нам, жопам, не согласиться со всем, что говорит Дон, и не устроить перерыв?

– …Энди, расскажи мне о чем-нибудь, что ты действительно знаешь, – просит тренер.

– Я знаю, как боксировать, – говорит Энди, коренастый молодой человек лет двадцати.

– Отлично. Как ты боксируешь?

– Встаю в стойку, поднимаю перчатки, слежу одновременно за корпусом и руками противника. Потом…

– Отлично. Но как же ты боксируешь?

– Держу левую у лица, вот так, правую чуть ниже. Потом… боксирую.

– Но это я и хочу знать – как боксировать?

– Я могу дать урок.

– Но как я буду боксировать?

– Слишком долго объяснять.

– Сколько? (Тишина.)

– Несколько лет.

– Я-то думал, что ты действительно знаешь, как боксировать, а тебе, оказывается, надо несколько лет, чтобы объяснить.

– Может, и больше.

– Спасибо, Энди (аплодисменты). Я хочу, чтобы вы рассказали мне о том, что вы действительно знаете. Таня?

– Я знаю, как петь, – говорит Таня.

– Отлично. Расскажи мне, как поют. Таня смотрит на тренера.

– Ты открываешь рот, – нет, – вот так, – и Таня приятным сопрано поет две первые фразы «Аве Мария». – Вот так поют.

(Все громко аплодируют.)

– Отлично, – говорит тренер, – но как ты поешь?

– Я не могу объяснить словами.

– Ты хочешь сказать, что ты это знаешь и не можешь объяснить?

– Только не пение.

– Спасибо, Таня. Джед?

(Аплодисменты Тане.)

Джед – полный пожилой человек в мятом пиджаке.

– Я знаю, как ходить.

– Отлично, расскажи, как ходят.

– Примерно так, – говорит Джед и ходит вперед и назад по проходу.

– Я вижу, но как ты ходишь?

– Сперва поднимаю одну ногу, потом другую.

– Отлично, но как ты ходишь?

– Поднимаю левую ногу, сгибаю колено, переношу вес, ставлю снова на пол (Джед очень внимательно изучает свои ноги), закрепляю, начинаю сгибать правое колено…

– Хорошо, но как ты ходишь?

Джед смотрит на тренера:

– Я показал.

– Я видел, как ты ходил, но я хочу знать, как ходить.

– Я говорю: "Поднимаю левую ногу…»

– Но как ты поднимаешь левую ногу?

– Иисусе, я не знаю как.

– Я-то думал, что уж это ты знаешь.

– Знаю, черт подери, но как об этом сказать?

– Спасибо, Джед (аплодисменты). Кто еще? Билл?

Билл – разбойничьего вида мужчина с пышными усами и копной волос. Он улыбается.

– Что ты знаешь? – спрашивает тренер.

– Я знаю, как быть жопой.

(Смех.)

– Отлично, – говорит тренер, – расскажи, как быть жопой.

– Вступить в разговор с тренером. (Смех.)

– Но как быть жопой?

– Нет проблем, будь собой! Дон тоже улыбается:

– Но как мне быть жопой?

– Я сказал, будь собой.

– Нет, Билл, это не работает. Так уж получается, что когда становишься собой, прекращаешь быть жопой. Но спасибо, что поделился. (Аплодисменты.)

– Смотрите, когда вы действительно что-то знаете с полной уверенностью и надежностью, то вера в это, чувства, размышления совершенно ни при чем. Вы просто знаете. Вера, мысли и чувства не нужны, и слова неадекватны.

В терминах уверенности мы делаем первый шаг к чему-то надежному, когда уходим от верований и чувств и просто наблюдаем. Когда вы выходите на уровень наблюдения, вы достигаете уровня, который мы называем реализацией – это когда вы говорите «ага»… Рик, давай, встань, бери микрофон.

Рик, невысокий плотный человек, одет в бутсы и ярко-пурпурную рубаху. Он говорит с явным раздражением.

– Эх… как держать эту дрянь? Так? Вы меня слышите? Я… приехал из Эль-Пасо, Техас, на этот тренинг, и будь я проклят, если я понимаю, что происходит. Вы, ребята, порете такую чушь, я ничего подобного не слыхал. Что за чертовщина – все эти уровни переживания и уровни уверенности? Что это за чертовщина – не знать, как ходить?

Как я понимаю, во всем, что тут говорили, столько же смысла, как в твоих словах. Хотя и немного. Как я понимаю, верить во что-нибудь, или думать о чем-нибудь, или делать что-нибудь лучше, чем сидеть здесь, глазеть по сторонам и ждать какого-нибудь дурацкого «ага»!

(Смех и аплодисменты.)

– Я понял, Рик, – говорит тренер, – мы говорили об уровнях уверенности, верно?

– Будь я проклят, если понимаю, о чем ты говорил.

– Что ты делаешь?

– Я развожу скот. У меня тысяча голов лучшего в Западном Техасе крупного рогатого скота.

– Отлично. Давай предположим, что я верю, что разведение скота на убой нормально.

– Мне наплевать, что ты думаешь.

– Я сказал: предположим, что я верю. Следующим уровнем уверенности будет то, что разводить скот – плохо.

– Мне все равно насрать.

– Правильно. Поэтому я и собираюсь написать губернатору Техаса донос на тебя.

– Желаю удачи, – говорит Рик с ухмылкой, – губернатор Техаса бьет за неделю больше скота, чем я за год.

(Смех.)

– Я чувствую, что убивать скот – жестоко.

– Чувствуй, что хочешь.

– Теперь, Рик, что будет, если я перестану верить, думать, делать и чувствовать и просто приеду к тебе на ранчо посмотреть?

– У тебя появляется здравый смысл.

– Правильно. А теперь посмотри на диаграмму уровней уверенности.

Рик глядит на левую доску, на которой обозначены уровни уверенности: «верить», «думать», «делать» и «чувствовать» под горизонтальной линией и «наблюдение», «реализация», «уверенность в не-знании» и «естественное знание» – над ней. Список аналогичен написанной на другой доске диаграмме уровней переживания.

– Да, я вижу.

– Вот о чем она говорит. Чем выше мы поднимаемся по шкале, тем надежнее наше знание. Высший уровень уверенности – это естественное знание. Так, Джед знает, как ходить, а Таня – как петь. И ты видишь, – что низшая форма уверенности лежит в сфере веры.

– Наверное, зависит от веры?

– НЕТ, жопа, ВСЕ верования – это наименее надежная форма знания. Вера представляет собой неуверенность. Люди верят в Бога, так как не имеют реальных сведений о нем. Где есть естественное знание Бога, нет нужды в вере. Высшая форма уверенности – это когда ты знаешь что-то настолько естественно, определенно, что не можешь описать словами.

– Да, я понял, – говорит Рик, – поэтому мне и казалось, что все эти разговоры – один навоз.

– Это навоз. Все, что я говорю, – навоз. Я ведь несколько раз предупреждал, не так ли?

– Ну да?

– Я говорил, что не верю ни одному своему слову.

– Зачем же тогда говоришь?

– Зачем ты перекачиваешь грязную воду из пруда в стойло?

– Чтобы вычистить говно.

– Понял теперь? Поэтому я и лью на вас слова, жопы.

* * *

– Хорошо, сейчас мы устроим процесс, а после этого будет перерыв.

(Волна стонов и отдельные аплодисменты.)

Сперва я расскажу, как делать процесс, а после этого вы его сделаете. Я хочу, чтобы вы слушали внимательно, НО НЕ НАЧИНАЙТЕ, ЖОПЫ, НИЧЕГО ДЕЛАТЬ. Понятно? Хорошо. Сначала я дам инструкцию снять очки и контактные линзы, положить все предметы на пол и сесть поудобнее, не перекрещивая рук и ног. Я попрошу положить руки на бедра и закрыть глаза.

Потом я дам инструкцию «войти в свое пространство», что значит просто спокойно быть в своем уме, что бы это ни значило.

Потом я скажу: «Поместите пространство в пальцах левой ноги», – и, дав достаточное время, чтобы поместить пространство в пальцах левой ноги, я поблагодарю вас, сказав «прекрасно», «хорошо» или «спасибо».

Потом я попрошу «поместить пространство в левой лодыжке». Через пять или шесть секунд я скажу: «Хорошо, поместите пространство в левом колене». Такие инструкции и поощрения будут продолжаться до тех пор, пока вы не поместите пространство во всех частях вашего тела, в обеих ногах, корпусе, голове, обеих руках и плечах. Я также попрошу вас отмечать любые напряжения между глаз, в челюстях, на языке…