Литмир - Электронная Библиотека

Он все еще в ванной. Дрочит? Супер, супер, не будет истязать мой бедный рот. А вдруг он утонул или к нему в ванну упал фен? Вообще-то звук фена я не слышала. Скорее всего, он посрал, подтерся и теперь сидит на биде и моет задницу теплой водой с мылом, сушит ее и протирает моими влажными салфетками «Нивеа» для чувствительной и сухой кожи, я ими снимаю макияж. Или трет себя салфетками для детских попок. Муж заботится о своей заднице, как городские власти о памятнике, находящемся под защитой ЮНЕСКО. Чтобы привести себя в порядок, ему требуется несколько часов. А потом он в кровати подает мне свое тело. Под мышками — «ланкомбокаж», на щеках — «афтершейв булгари», на теле беби-молочко, на заднице — беби-масло, я всегда теряюсь, кто же меня трахает, выше пояса мужчина, энергичный, резкий запах, мускус, а ниже пояса грудной младенец. Весь стерильный, тотально. Я понятия не имею, какой аромат у моего мужа, когда он не ароматизирован. Я расставляю ноги, сейчас я уже сижу на окровавленной горе. Настроение великолепное. В конце концов это просто биология. Он выйдет и пронесет свое простерилизированное тело в нашу комнату. Я зайду в ванную, тампон в дырку, сверху трусики, и в спальню, муж уже стоит возле кровати. На колени! На ковролин! В носу у меня будет щипать от вони, застарелого запаха мочи. Когда Эка была маленькая, она как-то описалась во сне. Я пососу его маленький хуй. На это потребуется несколько минут, не больше, потом он залезет на кровать, глубоко вдохнет, выдохнет и через три секунды заснет, как ломовой конь. Голова закинута назад, рот раскрыт, видны крупные белые зубы. Вот он, подходящий момент! Я вытащу из горы петрушки большой нож и воткну ему в шею, туда, где пульсирует артерия. Но нет, будет не так! Я пойду на кухню и буду резать петрушку, пока от горы ничего не останется. Когда он проснется, мы пойдем в ресторан, недалеко от супермаркета, закажем плескавицы с сыром. Муж всегда в отличном настроении, когда кончит, почти всегда. Потом вернемся домой, я опять сделаю отсос, мужчины могут кончать хоть десять раз в день, если для этого не нужно самим что-то делать. Потом выпью два хелекса и засну. И так изо дня в день, из месяца в месяц, и так из года в год и из недели в неделю. Недели нужно было бы поставить после дней. Какая разница, так или иначе, сосать мне придется до скончания веков! Сейчас я сижу на кровавой горе махровой ткани и не хочу об этом думать. Если бы женщины, которые сыты по горло своими мужьями, проводили жизнь, сконцентрировавшись только на этой теме, мир был бы заполнен печальными женщинами. Но жизнь — это не только муж. Жизнь — это и новый дом или квартира, время от времени любовник, неплохая работа, двойка в зачетке у дочери, сын, который со сцены играет на гитаре «Братец Мартин» и «Моя маленькая лодка», новая сумочка, туфли, духи от Диора, анализ крови, который показывает, что рак отступил, смерть богатых родителей, неожиданная и естественная смерть еще молодого мужа. Если ты хочешь, чтобы жизнь тебя била, если ты мучаешь себя анализом и поисками смысла, то жизнь будет тебя бить. Но если сообразишь, а в каком-то возрасте ты не можешь этого не сообразить, что рассказы о счастье — это просто манипуляция высокооплачиваемых психиатров, психологов и авторов популярных брошюр типа «Как сделать первый шаг и прикоснуться к звездам», то сразу станет легче. Счастья нет, тем более нет счастья вдвоем, поэтому к чему анализировать, вести долгие разговоры, стараться кому-то что-то объяснить. Никто никого не слушает. Он никогда не поймет, о чем я говорю. Если я понимаю, что он не понимает, это уже великое дело. Уйти от него я не могу. Боюсь. Иногда я буду на него орать, чтобы почувствовать, что я еще жива. Чаще будет орать он. Он будет бить меня по лицу, он сломает мне руку или ногу, мы проведем жизнь в борьбе на грани истребления. Мне придется остерегаться чувства жалости к самой себе, отвратительных мыслей о том, что другим людям лучше, распространенного заблуждения, что борьба имеет смысл, желания изменить его, надежды на то, что он изменится сам, стремления доказать ему, что я не виновата. Мне следует больше молчать, молчать, молчать. Он никогда не перейдет грань. Ее и не нужно переходить, если трахаешь жертву, которая не брыкается, а лежит, полумертвая и окровавленная, между ног победителя. Но это не то. Герою нужна живая жертва. Даже кот не станет играть с дохлой мышью. Мышь может быть ранена, кишки наружу, один глаз посреди кухни, хвост под шкафом, но до тех пор, пока она дергается, коту интересно. Стоит ей успокоиться навсегда, кот уходит, зевая по сторонам и демонстрируя мелкие острые зубы. Он — кот, я — мышь. Эта игра не всегда заканчивается одинаково, кто сказал, что любая мышь превращается в неподвижное серое мертвое тельце в окровавленных кошачьих когтях? Кто сказал?! Нужно ждать. Я принимаю решение, буду ждать. Я здорова, буду ждать. Я жду, когда откроется дверь в ванную, когда выйдет только что принявшая душ кошка, и мы продолжим игру. Но другую. Мышь имеет обзор, все фигуры на доске под моим контролем. Ха! Он выходит из ванной, закрывает дверь, проходит через маленький коридор, входит в большой, заходит в гостиную, улыбается. Зеленый махровый халат с красными полосами, мокрые волосы, розоватое, чисто выбритое лицо, пояс халата затянут слабо, просматривается голое тело, ровная, гладкая грудь без волос, маленький хер, длинные, очень волосатые ноги. Запах «уоморома», он тщательно приготовился к встрече со мной. Хочет произвести впечатление. Поднимаю себя и свою окровавленную гору, направляюсь в ванную. Я жду тебя в спальне, говорит он. Супер, говорю я. Я в ванной. Пускаю в ванну горячую воду. Может, приму душ, может, ванну. На большой стене только два маленьких шкафчика с глухими дверцами. Никаких полок, сказал муж, не люблю, когда кто попало пялится на наши интимные вещи. Да кто будет пялиться на наши интимные вещи, быстро говорила я, кто у нас бывает, полки это просто супер, с ними не так скучно, а когда одни только шкафчики… Не так скучно, сказал он. Почему ты считаешь, что это так интересно, смотреть на твои бигуди, из которых торчат волосы разной длины, на пакеты прокладок разных размеров, на грязные ватные диски, которыми ты сто лет назад снимала макияж, на зубную нить, которая свисает из коробки, на влажные салфетки «памперс» с желтыми пятнами, которыми ты вытираешь задницу и которые вечно валяются в биде, на окровавленные прокладки рядом с зубными щетками? Кому это интересно, как этой дрянью можно развеять скуку? Все это правда лишь отчасти. Ему прекрасно известно, что задницу я вытираю туалетной бумагой, потому что у меня аллергия практически на все виды влажных салфеток. Муж свои следы всегда тщательно заметает. Когда после него войдешь в ванную, то не найдешь его снятых трусов — «боксеров» на крышке корзины для грязного белья. На влажном полу нет его носков или футболок, которыми я всегда пользуюсь, чтобы вытереть ноги. Его джинсы не висят на вешалке для полотенец. Я раздеваюсь и погружаюсь в ванну, по ногам течет кровь. Ощупываю грудь, я часто щупаю себе грудь. Не знаю, то ли я хочу, то ли не хочу что-нибудь нащупать. Щупаю, щупаю, щупаю. Ничего. Сиськи у меня как сдувшиеся воздушные шарики, поэтому я и не могу ничего нащупать. Даже рак не интересуется моими висящими лоскутами кожи. Да, про меня не скажешь, что я произвожу сильное эстетическое впечатление. Но иногда я не воспринимаю себя как сумму из таких слагаемых, как сиськи, живот, растяжки после беременности, бедра, морщины, сухая кожа. Я не всегда воспринимаю себя как поношенную женщину или просто как женщину. Я не всегда думаю, что то, что у меня между ног, это мое удостоверение личности, что я чья-то сестра и часть половины человечества. Я женщина, ты женщина, мы сестры, мы одно и то же. Дорогие сестры, я никогда не согласилась бы участвовать в вашей встрече на высшем уровне. То, что у меня есть пизда, еще ничего обо мне не говорит. Я смотрю в запотевшее зеркало. Так что без меня, дорогие сестрички, я не одна из вас! Смотрю в зеркало и громко обращаюсь к собранию женщин? Хм! Никогда не согласилась бы лечь под нож. Даже если бы сиськи у меня обвисли еще больше, если такое вообще возможно. Шумиху вокруг красоты подняли средства массовой информации, производители косметики, мясники, занимающиеся эстетической хирургией, и педики, которые впаривают женщинам свои теории о том, как должна выглядеть женщина, хотя сами трахаются только с мужчинами. А мы все это проглатываем. Дамы, почему мы такие глупые?! Зеркало затуманено паром, поэтому я не вижу сотни тысяч женщин, которые меня слушают. Почему мешки под моими глазами лазером убирает дрожащий старик, которому не мешают его собственные, да еще под слезящимися глазами? Пластические хирурги строят себе виллы с бассейнами на горах наших накачанных сисек, выкачанных бедер и подрезанных век. А потом в этих виллах трахают ровесников и ровесниц наших дочерей?! Дамы внимательно слушают меня. В огромном зале так тихо, что можно было бы услышать, как бабочка машет крыльями. Женщины внимательно смотрят на меня. Все эти мясники, редакторы женских журналов, производители чудодейственных кремов, модельеры-педики — все это дерьмо убеждает нас, что иметь сорокалетний возраст постыдно?! Зал затаил дыхание. Я не повышаю голоса, говорю нормально, микрофоны сильные. Мои сиськи должны быть накачанной силиконом четверкой?! Кто сказал? Почему это мы — сиськи, пизда, задница, глаза, руки, ногти, шея, бедра, голени, щиколотки, волосы, зубы, губы?! Мужчин же никто не воспринимает как сочетание двойного подбородка, морщинистой шеи, обвисшего зада, вялых мышц, беззубых ртов, мутных глаз, зловонного дыхания, шатающихся зубов, дряблых век, лысых голов, волосатых ушей, волосатых ноздрей, кустистых бровей, больших тугих животов, вялых животов, почти женских сисек, желтых ногтей на ногах, костистых коленей, прыщавых спин, волосатых задниц, седых волос между ногами, полопавшихся капилляров на носах, грибка на ступнях, маленьких, мягких, висящих хуев?! Они ни с чем этим не имеют ничего общего! Мужчины — это дух, знания, шарм, ум?! Дорогие сестры, тряхнем нашими задницами, загоним их дух в их маленький хуй, откусим его, выплюнем, наберем в рот воды и прополощем! Бурные аплодисменты, софиты гаснут, я спускаюсь со сцены.

38
{"b":"230601","o":1}