Я вздыхаю:
— Ну а чем так хорош этот новый Мерлин? Только тем, что новый?
— У него самые новые препараты, — понизив голос, сообщает Люси. — Даже те, которые еще не рекомендованы к производству Администрацией по контролю за продуктами питания и лекарствами.
— Это, конечно, повышает к нему доверие. Правда, я всегда считала, что одобрение ФДА — не самая плохая вещь.
— Перестань, они слишком все затягивают. В нашем возрасте ждать десять лет, пока завершатся исследования, непозволительная роскошь. В конце концов, чем мы рискуем? Несколькими долларами.
— Или жизнью. По мне, так лучше жить с морщинами, чем умереть с безупречно гладким лицом.
— По крайней мере на своих похоронах мы будем выглядеть сногсшибательно, — со смехом говорит Люси. — Так что готовься. В три я за тобой заеду.
Люси подъезжает к моему дому в сверкающем серебристом кабриолете «Порше-911 Каррера». На ней огромные солнцезащитные очки, голова повязана черным шарфом.
— Не думала, что поеду в Коннектикут с Грейс Келли, — говорю я, открывая дверцу и неуклюже плюхаясь на низкое сиденье. — Откуда такая роскошь?
— Хотела купить «мерседес», но он показался мне слишком чопорным. А у этой крошки потрясающий акселератор. — Люси рывком трогается с места.
— Но почему именно серебристый?
— Тебе этот цвет кажется избитым? — усмехается Люси, обгоняя вытаращившихся на нас юнцов в «хонде-аккорд». — Мне исполнилось сорок два, и я решила купить спортивное авто, чтобы доказать себе, что еще молода. Беру пример с мужчин. Ведь кризису среднего возраста сегодня подвержены представители обоих полов.
— А я-то думала, что для его преодоления достаточно одного средства: либо ты заводишь роман, либо покупаешь новую машину. Как тебе удалось сделать и то, и другое?
— Просто повезло, — отвечает она, любовно поглаживая рычаг переключения скоростей.
— Думаю, что, когда этот кризис наступит у меня, мне придется ограничиться татуировкой. Ну, может, еще перекрашусь в фиолетовый цвет. Поскольку никогда не умела водить машину с механической коробкой передач.
— Я тоже, — сознается Люси. — Но здесь можно пользоваться автоматом. Эта штука просто для вида.
— Не думаю, что Марио Андретти считает так же. — Я пытаюсь вытянуть затекшие ноги, но для этого в машине слишком мало места.
Люси выезжает на шоссе и сразу же перестраивается в левый ряд. Ветер бешено треплет мне волосы, и я безуспешно пытаюсь их пригладить. Люси сжимает губы, надавливает на педаль газа, и мы мчимся со скоростью восемьдесят миль в час.
— Решила немного полихачить? — спрашиваю я, хватаясь за сиденье.
— Извини, — отвечает она, сбрасывая скорость до семидесяти пяти миль. — Открой бардачок. У меня есть то, что тебе нужно.
— Надеюсь, это бронированный гоночный шлем.
Однако я не угадала: в отделении для перчаток лежит всего лишь еще один шарф. Он, конечно, не спасет мне жизнь, но все же это вещица от Гуччи.
К тому времени когда мы сворачиваем на 7-е шоссе, ведущее в Коннектикут, я уже начинаю получать удовольствие от бьющего в лицо ветра и завистливых взглядов, которые бросают на нас мужчины в практичных семейных седанах. Я чувствую себя самой крутой девчонкой в средней школе. Вот если бы только больные колени не напоминали мне о том, что вряд ли меня когда-нибудь включат в группу поддержки моей любимой баскетбольной команды.
Под рвущиеся из динамиков CD-проигрывателя аккорды «Металлики» мы въезжаем на кольцевую подъездную дорогу, ведущую к загородному дому Далии Хаммершмидт, и ловим одобрительный взгляд молодого камердинера, который, быть может, адресован вовсе не нам, а автомобилю. Люси выпрыгивает из машины и кидает парню ключи.
— Надеюсь, вы умеете пользоваться переключателем скоростей, — бросает она на ходу.
Мы проходим мимо безукоризненно подстриженной живой изгороди, над которой, вероятно, круглосуточно и без выходных трудится команда лучших японских садовников. Мне никак не удается добиться того, чтобы ветви моих деревьев не свешивались на соседний участок, а вечнозеленые кустарники в саду Далии имеют форму слонов и медведей. Когда мы оказываемся с другой стороны массивной резной входной двери, дворецкий вручает нам небольшой буклет. На украшенном причудливыми завитушками титульном листе значится: «Хаммершмидты в Версале». Ничего не понимая, я смотрю на Люси.
— Бальный зал Далии представляет собой точную копию Зеркального зала Версаля, — шепотом объясняет Люси. — Она решила, что раз уж он был достаточно хорош для Марии Антуанетты, то вполне подойдет и для нее.
Мы идем по нескончаемому холлу, пол которого выложен паркетом, а стены увешаны фамильными портретами. У Хаммершмидтов либо потрясающее родословное древо, либо знакомый торговец произведениями искусства. Когда мы наконец входим в бальный зал размером с футбольное поле, я испытываю самый настоящий шок. Видимо, на такой эффект и рассчитывала хозяйка. В отделке помещения преобладают белый цвет, золото и зеркала — как и в каждой квартире в Майами, в которой я бывала. Но в этом псевдофранцузском зале, помимо всего прочего, имеется не менее дюжины хрустальных люстр, свисающих с потолка, две дюжины позолоченных нимф, держащих в руках мерцающие канделябры, и внушительное число застекленных дверей и французских окон, над изготовлением которых компания «Пелла», по всей видимости, трудилась не меньше года. Далия скопировала даже красные бархатные ограждения, которые в Версале защищают позолоченные сокровища от жаждущих прикоснуться к ним туристов. Видимо, никто не сказал ей, что их установили через много лет после смерти Людовика XVI.
В противоположном конце зала Люси замечает редактора «Аллюра» и спешит к ней, чтобы обменяться впечатлениями о программе снижения веса. Начинается разговор о новейших достижениях в этой области. Вместо многочасовых изнурительных занятий на тренажерах в спортивном зале самая последняя методика предусматривает поднятие тяжести, сравнимой с весом небольшого грузовика, один или два раза в неделю. Только это нужно делать оч-чень, оч-чень медленно. Полная глупость, но, как ни странно, дает результат. Всего двадцать минут в неделю — и они обе выглядят как богини. Хоть и со спазмами мышц.
Я решаю что-нибудь съесть, но все, что мне удается найти в «Версале», — это несколько роллов из ветчины с инжиром и крохотный поднос сандвичей с огурцом. Далия наверняка очень богата, если может позволить себе не кормить гостей и при этом быть уверенной, что они не откажутся прийти на ее вечеринку.
И они, судя по всему, не отказываются. Оглядев зал, я убеждаюсь, что он полон знаменитостей или тех, кто считает себя таковыми. Среди присутствующих — ведущие «Фокс ньюс», несколько комедийных актрис, чрезвычайно популярных в семидесятые, и дама, рассказывающая о погоде на местном телеканале. Казалось бы, такие люди должны делать инъекции ботокса в конфиденциальной обстановке, а не на публике. Оказывается, нет. В наши дни самый верный способ попасть на обложку «Пипл» — это сообщить всему свету, что вы сделали пластическую операцию. Чуть-чуть менее эффективные, но почти столь же популярные методы — принять участие в двенадцатишаговой программе лечения от секс-зависимости и воспользоваться услугами суррогатной матери — причем лучше всего, если она родит вам сразу тройню.
Вскоре Люси возвращается в сопровождении симпатичного доктора в очках, рубашке-поло и кашемировом пиджаке. Это, судя по всему, герой дня. И одет он именно так, как положено. Если у вас удаляют аппендицит, один вид хирургической пижамы придаст вам уверенности в благополучном исходе операции. Однако для дорогостоящих косметических процедур необходимо совсем другое — безупречная внешность и сшитый по индивидуальному заказу костюм.
— Джесс, дорогая, познакомься с нашим замечательным доктором Хербом Парнеллом, новым другом всех девушек.
— Очень приятно, — произносит он, внимательно глядя на меня, и протягивает руку. У него длинные изящные пальцы, и карьера пианиста подошла бы ему куда больше. Хотя, может, и нет. — Люси сказала мне, что вы девственница.
