— Я имел в виду что-нибудь более научное, — сказал Шофилд. — Например, подплывают ли они когда-нибудь к берегу?

— Нет, — ответил Реншоу. — В Антарктиде льды двигаются от центра. Всегда. Такие айсберги, как этот откалываются от береговых шельфовых ледников. Вот почему скалы такие отвесные. Ледяные пласты, повисшие над океаном, становятся такими тяжелыми, что отламываются и становятся, — Реншоу обвел рукой вокруг, — айсбергами.

— А-га, — сказал Шофилд не останавливаясь.

— Попадаются и большие. Действительно большие. Айсберги, по величине превышающие некоторые страны. Я имею в виду, черт, ну возьмем этого малыша. Смотрите, какой он огромный. Большинство больших айсбергов живут от десяти до двенадцати лет и, в конечном счете, тают и умирают. Но при благоприятных погодных условиях — и если он действительно велик — айсберг, подобный этому, может плавать у берегов Антарктиды около тридцати лет.

— Отлично, — сухо ответил Шофилд.

Они подошли к месту, где Реншоу вытащил Шофилда из воды после уничтожения французской подводной лодки.

— Мило, — сказал Реншоу. — Сорок минут ходьбы, и мы у исходной точки.

Они поднялись по небольшому склону и подошли к месту, где торпеда французской подводной лодки врезалась в айсберг.

Казалось, какой-то неведомый великан выхватил зубами кусок с боковой части айсберга.

Огромный кусок льда, отвалившийся после взрыва, оставил глубокую полукруглую впадину на склоне айсберга. Десятиметровые неровные отвесные стены спускались к воде.

Шофилд заглянул во впадину и увидел, как спокойные волны омывают огромный айсберг.

— Мы ведь умрем здесь, правда? — спросил стоящий за его спиной Реншоу.

— Я лично не собираюсь.

— Вы нет?

— Это моя станция, и я собираюсь ее вернуть.

— А-га, — Реншоу посмотрел на море. — А у вас есть хоть малейшее представление о том, как это можно сделать?

Шофилд не ответил.

Реншоу повернулся к нему лицом.

— Я говорю, как, черт возьми, вы планируете попасть на вашу станцию, когда мы застряли здесь!

Шофилд не слушал его.

Сидя на корточках, он всматривался вниз в полукруглую впадину, оставленную торпедой в отвесной стене айсберга.

Реншоу подошел ближе и встал рядом с ним.

— Что вы там изучаете?

— Наше спасение, возможно, — ответил Шофилд.

Реншоу посмотрел вниз во впадину за Шофилдом и сразу же увидел это.

В нескольких метрах на неровном отвесном склоне, Реншоу увидел характерное квадратное очертание замерзшего стекла, врезавшегося в лед.

Шофилд связал две их парки и, используя как веревку, заставил Реншоу спустить его вниз к врезавшемуся в лед стеклу.

Шофилд повис высоко над водой прямо перед куском стекла. Он внимательно всматривался в него.

Оно действительно было сделано руками человека.

Очень старое окно. Деревянная рама, сильно изуродованная временем и климатом, приобрела бледно-серый оттенок. Шофилду было интересно, как долго это окно — или то, к чему оно крепилось — было захоронено в этом массивном айсберге.

По подсчетам Шофилда, ударная волна от торпеды сместила десятиметровый слой льда, обнажив фрагмент окна. Стекло и то, к чему оно было прикреплено, было погребено глубоко в айсберг.

Шофилд вздохнул, затем сильно ударил по стеклу, разбив его вдребезги.

За ним он увидел темноту, что-то вроде пещеры.

Шофилд достал из кармана фонарь и, взглянув в последний раз на Реншоу, раскачался и впрыгнул через разбитое окно в самое сердце айсберга.

Первое, что увидел Шофилд, посветив фонарем, были перевернутые вверх ногами слова:

С НОВЫМ 1969 ГОДОМ!

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЛИТТЛ-АМЕРИКУIV!

Эти слова были написаны на растяжке или чем-то вроде этого. Она криво висела вверх ногами в пещере, в которой оказался Шофилд.

Только это была не совсем пещера.

Это была комната, маленькая комната с деревянными стенами, полностью погребенная в лед. И все было вверх ногами. Вся комната была перевернута.

Возникало странное чувство, когда все виделось наоборот.

Шофилду понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он на самом деле стоял на потолке перевернутой комнаты.

Он посмотрел направо. Вдалеке показались еще несколько комнат, отделенных от этой.

— Эй, там внизу! — послышался голос Реншоу.

Шофилд просунул голову через окно в ледяной стене.

— Ну, что там, в самом деле? Я здесь уже промерз до костей, — сказал Реншоу.

— Вы когда-нибудь слышали о Литтл-Америке IV? — спросил Шофилд.

— Да, — ответил Реншоу — Это была одна из наших исследовательских станций в шестидесятые годы. Ее смыло в море в 1969 году, когда от шельфового ледника Росса отделился айсберг размером в девять тысяч квадратных километров. Военно-морские силы искали ее три месяца, но так и не нашли.

— Ну, угадайте что, — сказал Шофилд. — Мы нашли ее.

Укрывшись тремя толстыми шерстяными одеялами, Джеймс Реншоу сел на пол главной комнаты Литтл-Америки IV. Он сильно потер руки, подул на них, чтобы они быстрее согрелись, в то время как Шофилд, все еще в своем промокшем костюме, в темноте тщательно осматривал другие комнаты перевернутой станции. Ни один из них не решился попробовать еду тридцатилетней давности из консервных банок, разбросанных по всему полу.

— Насколько я помню, Литтл-Америка IV была похожа на Уилкс, — сказал Реншоу. — Это была научно-исследовательская станция, встроенная в материковый шельфовый ледник. Они занимались поисками нефтяных месторождений в материковом шельфе. Они спускали нефтесборники на самое дно, проверяя нет ли там…

— Почему все вверх ногами? — спросил Шофилд из соседней комнаты.

— Это просто. Когда айсберг откололся, он. должно быть, перевернулся.

— Айсберг перевернулся?

— Так случалось и раньше, — ответил Реншоу. — И если подумать об этом серьезно, скорее всего, так и должно было произойти. Верхняя часть айсберга очень тяжелая, когда он откалывается от основной ледяной массы, а ледяной слой находившийся под водой годами медленно разрушался в более теплой морской воде. Поэтому для того, чтобы сохранить баланс на плаву, айсберг просто опрокидывается.

В соседней комнате Шофилд пробирался сквозь груду ржавого перевернутого железа. Он перешагнул через огромную цилиндрическую катушку кабеля, которая неуклюже лежала на боку. И затем он что-то увидел.

Как долго, вы говорите, осуществлялся поиск станции? — спросил Шофлид.

— Около трех месяцев.

— Для поиска станции это считается долго?

В главной комнате Реншоу пожал плечами.

— Дольше, чем обычно. А что?

Шофилд вошел в комнату. В руках он нес несколько металлических предметов.

— Я думаю, на глубине наши мальчики занимались чем-то, чем они не должны были заниматься, — улыбаясь сказал Шофилд.

Он показал кусочек белого шнура. Реншоу показалось, что это веревка, покрытая белой пудрой.

— Детонирующий шнур, — сказал Шофилд, завязав белый, покрытый пудрой шнур на запястье. — Он используется, как огнепроводный шнур для взрывов на глубине. Пудра, которой он покрыт — сульфид магния. Детонирующие шнуры с магниевой основой быстро и сильно воспламеняются — в действительности так сильно, что они могут спокойно пройти сквозь металл. Это удобная штука, мы и теперь ее иногда используем.

— И посмотрите на это, — сказал Шофилд, доставая герметичный контейнер. — Отравляющий газ VX. А это, — он достал другой флакон, — зарин.

— Зарин? — сказал Реншоу. Даже он знал, что это за газ. Зарин относился к разряду химического оружия. Реншоу вспомнил случай, произошедший в Японии в 1995 году, когда группа террористов взорвала упаковку зарина в токийском метро. Была страшная паника. Несколько человек погибло. — В шестидесятые уже была эта штука?

— О, да.

— Так вы думаете, что на этой станции производили химическое оружие? — спросил Реншоу.