Лежа у самого края площадки прямо под перилами, Шофилд не мог больше раздумывать.

Он схватил вооруженную руку Латисье, и неожиданно скатился с края площадки!

Латисье этого не ожидал.

Держась за руку француза и повиснув на ней, он спрыгнул на пустую нижнюю площадку. Как кошка, Шофилд приземлился на ней и тотчас же, наставив арбалет Латисье на площадку уровня D, нажал на курок.

Латисье лежал на площадке лицом вниз, рука его неуклюже свисала с края площадки, когда выстрелил арбалет. С короткого расстояния стрела пролетела сквозь решетчатый пол площадки и, задев очки ночного видения, впилась в лоб французского десантника.

Внизу, на буровой выработке, Рикошет наткнулся на вооруженного арбалетом французского десантника.

Француз подумал, что он победил, что Рикошет уже был в его руках. Но он забыл одну вещь.

Видеть боковым зрением в очках ночного видения абсолютно невозможно.

Он был слишком близко.

Поэтому он не увидел Мэгхук, который Рикошет держал у бедра.

Рикошет выстрелил. С расстояния трех футов, захватный крюк ударил француза в грудь. Мгновенно послышался хруст, когда треснула грудная клетка десантника. Упав, он уже был мертв.

Рикошет глубоко вздохнул и с облегчением осмотрел комнату.

Он увидел, зачем француз приходил сюда, и сильно удивился. Затем он вспомнил последние слова француза.

Lepiegeesttendu.

И, снова заглянув в комнату, Рикошет улыбнулся.

— Южный туннель, — раздался голос Монтаны в наушнике Шофилда.

Шофилд был внизу на уровне D, спустившись туда по руке Латисье. Он посмотрел через бассейн и увидел черную фигуру, бегущую к южному туннелю. Это был последний французский десантник — не считая того, который спустился в шахту ранее.

— Я вижу его, — ответил Шофилд, направляясь в погоню.

— Сэр, это Рикошет, — неожиданно услышал он голос Рикошета по радиосвязи. — Вы сказали, южный туннель!

— Верно.

— Пусть идет, — твердо сказал Рикошет. — А вы просто следуйте за ним.

— О чем ты говоришь, Рикошет? — недоверчиво спросил Шофилд.

— Просто следуйте за ним, сэр, — теперь уже шептал Рикошет. — Он только этого и добивается.

Шофилд на секунду остановился и затем произнес:

— Ты знаешь что-то, о чем я не догадываюсь, капрал?

— Точно, сэр, — последовал ответ.

Монтана, Змей и Гант присоединились к Шофилду на уровне Е у входа в южный туннель. Они все слышали слова Рикошета.

Шофилд посмотрел на них, ответив в микрофон:

— Хорошо, Рикошет. Как скажешь.

Шофилд, Монтана, Змей и Гант осторожно свернули в длинный южный туннель уровня Е. Дойдя до туннеля они увидели дверь, за которой исчезла фигура французского солдата — тень в зеленой темноте.

Рикошет был прав. Солдат шел очень медленно. Казалось, он действительно хотел, чтобы они увидели, как он заходит на буровую выработку.

Шофилд и его команда продолжали идти за ним по туннелю. Они были уже в десяти ярдах от комнаты, когда неожиданно из темноты появилась рука и схватила Шофилда за плечо. Шофилд резко обернулся и увидел Рикошета появившегося из ниши в стене. За ним он увидел еще одного человека. Рикошет прижал палец к губам и повел Шофилда и остальных по туннелю к двери, ведущей на буровую выработку.

— Это ловушка, — произнес Рикошет, когда они почти подошли к двери.

Рикошет толкнул дверь. Она открылась с громким скрипом.

Дверь широко распахнулась и пехотинцы увидели последнего француза, стоящего в дальнем углу буровой выработки.

Это был Жан Петар. Он обречено смотрел на них. Его завели в тупик, и он знал это. Он был в ловушке.

— Я … я сдаюсь, — произнес он смиренно.

Шофилд просто смотрел на Петара. Затем он посмотрел на Рикошета и остальных, как будто спрашивая совета.

Он сделал шаг вперед.

По губам Петара, казалось, скользнула облегченная улыбка.

В этот момент Рикошет неожиданно преградил Шофилду путь.

Он все это время не сводил с Петара глаз.

Тот нахмурился.

Рикошет посмотрел на него и сказал:

—Lepiegeesttendu.

Петар удивленно поднял голову.

— Ловушка расставлена, — перевел Рикошет на английский.

И затем взгляд Петара упал на что-то, что было на полу перед ним, и его улыбка сразу рассеялась. Он в ужасе посмотрел на Рикошета.

Рикошет знал, что увидел Петар.

Он увидел пять французских слов, и как только он их увидел, он понял, что битва кончена.

Эти пять слов были: «BRAQUEZ CE COTE SUR L'ENNEMI».

Рикошет шагнул вперед и Петар закричал:

— Нет!

Но было слишком поздно. Рикошет задел ногой натянутую у двери проволоку, и две установленные на буровой выработке мины взорвались со страшной силой.

Шоссе простиралось по пустыне.

Тонкая непрерывная черная полоска на золотисто-коричневой поверхности ландшафта Нью-Мексико. На небе не было ни единого облачка.

Одинокая машина неслась по пустынной дороге.

За рулем сидел Пит Кэмерон, обливаясь потом от жары. Кондиционер в его Тойоте 1977 года уже давным-давно завершил свою борьбу за жизнь, и теперь машина немногим отличалась от печи на колесах. Внутри машины было, возможно, на десять градусов жарче, чем снаружи.

Кэмерон был корреспондентом газеты «Вашингтон Пост» в течение вот уже трех лет. До этого, он сделал себе имя подыскивая сенсационные материалы для уважаемого журнала «Мама Джоунс», занимающегося репортерскими расследованиями.

Кэмерон прекрасно подходил журналу «Мама Джоунс», который ставил перед собой единую всеохватывающую цель: раскрывать ложные отчеты правительства. Укрывательства. И в значительной степени они преуспели в этом. Пит Кэмерон обожал это, процветал на этом. В последний год его работы в «Мама Джоунс» Кэмерону присудили премию за написанную статью о пропаже пяти ядерных боеголовок с разбившегося бомбардировщика-невидимки В-2 «Стелс». Бомбардировщик упал в Атлантический океан у побережья Бразилии, и правительство США выпустило пресс-релиз, в котором говорилось, что все пять боеголовок остались нетронутыми и были доставлены в безопасное место. Кэмерон расследовал случившееся, запросил информацию об использованных методах поиска пропавшего ядерного оружия.

Вскоре правда всплыла на поверхность. Спасательная миссия абсолютно не занималась сохранением боеголовок. Ее задачей было устранение всех следов бомбардировщика. Ядерные боеголовки имели второстепенное значение, и они так и не были найдены.

Именно эта статья и награда, полученная за нее, привлекли к Кэмерону внимание «Вашингтон Пост». Они предложили ему работу, и он ухватился за нее обеими руками.

Кэмерону было тридцать лет, и он был высоким, действительно высоким — шесть футов пять дюймов. У него были всклокоченные волосы песочно-коричневого цвета, и он носил очки в проволочной оправе, Его машина выглядела так, как будто в нее попала бомба — пустые банки из-под Кока-Колы вперемежку со скомканными обертками от чизбургеров были разбросаны по всему салону; блокноты, ручки и клочки бумаги торчали отовсюду. Блокнот с самоклеющимися листками валялся в пепельнице. Уже использованные были прикреплены к приборной панели.

Кэмерон ехал через пустыню.

Зазвонил сотовый телефон. Это была его жена, Элисон.

Пит и Элисон Кэмероны были чем-то вроде знаменитостей в издательстве «Вашингтон Пресс» — известная или печально известная — семейная команда «Вашингтон Пост». После перехода в "Пост " из журнала «Мама Джоунс» три года назад, Кэмерона поставили работать с молодым корреспондентом Элисон Гринберг.

Между ними сразу же пробежала искра. Это было что-то ошеломительное. Через неделю они оказалось в одной постели. Через двенадцать месяцев они поженились, У них еще не было детей, но они работали над этим.