— А то ты к декану не ходил… — буркнул Друххук, имевший возможность изучить каждую ниточку на деканском ковре. Вспыльчивость орка порой приводила… к инцидентам.

— Да, но их‑то за что? — недоуменно заметил Валек. Самоучка–некромант был вторым человеком в группе, и занимал второе почетное после Друххука место по числу приводов. — Неужели новыми правилами Академии запрещено целоваться на лестнице?

Ехидство юного мага было не напрасно — парочка светлых эльфов влюбилась друг в друга с первого взгляда, и прошение о зачислении, как полагают, подавала уже рука об руку. Принадлежность эльфов к враждующим кланам ни одного не смутила — им уже было наплевать. Тоже мне, «Ромун и Джуна». В каких‑то серьезных прегрешениях парочка хорошистов–эльфов замечена не была. Не потому, что не совершала, а потому что следы своей деятельности подчищала не в пример лучше Друххука и Валека.

— Мог декан пронюхать про ту шутку с семенами? — спросил Баргез.

— Это когда на практикуме четвертого курса по ботанике вместо силийки очистительной вдруг выросли красавки–защитницы? — уточнила Дуча, принимавшая активное участие в добыче семян.

— А это что такое? — спросил Струк.

— Декоративное растение, которое обычно сажают вдоль ограды. Мелкие голубенькие цветочки, стреляющие на метр колючками… — Пояснил ему друг, демонстрируя окружающим исключительно оркскую улыбку. Идея принадлежала ему.

— Вроде бы не должен… — задумчиво произнес Сержи. До сих пор сладкая парочка эльфов–диверсантов никогда не попадалась, тщательно оберегая репутацию забывших обо всем влюбленных. — Мне кажется, там в чем‑то еще дело. Не будем гадать — проще дождаться. Есть какие‑нибудь интересные новости в городе?

— Поговаривают, что на Закатной улице человека ночью загрызли… Нечисть какая‑то… — пожал плечами Струк. По сплетням у них лучше специализировалась Дуча, частенько сменявшая Струка на должности главного вымогателя, но и он умел кое–чего слушать.

— Нечисть на Закатной улице… Как символично! — высокопарно произнес Сержи и уставился своим взглядом в огонь. Шли минуты.

Наконец, темный эльф своим тонким слухом уловил легкие шаги дальних сородичей. В комнату вошли Лоувель и Налинна.

Вы когда‑нибудь видели грустного эльфа? Это зрелище побуждает к написанию поэм о трагической любви и разбитых вазах. Желательно, чтобы любовь была неразделенной, а вазы принадлежали почившим матушкам и относились к числу любимых. Тогда сойдет…

— Ну и чего от вас хотели? — буквально с порога на эльфов налетела ватага объединенных сил отщепенцев. Друзья уже порядком изнервничались, вовсю перебирая возможные причины вызова, благо их было немало.

— Номер.

— Чего?

— Номер… на праздник осеннего равноденствия… — это было произнесено почти как приговор.

— Странно… — задумчиво проговорил Сержи. — Я думал, мы их еще в прошлом году отучили нас трогать…

Академия Высого Колдовства, как и любое другое высшее учебное заведение аристократии, всячески поощряла любое высокое искусство. «Кроме колдовства», нередко добавляли скептики во главе с Сержи, но это уже детали. Порой доходило до абсурда, когда для подготовки какой‑нибудь очередной пантомимы шли в ущерб учебному процессу, но темному эльфу вообще было трудно понять некоторые особенности психологии людей. В глубине души потомок аристократов–заговорщиков был уверен, что это такая продуманная форма издевательства, да и вообще не эльфийское это дело — людей развлекать… Во всяком случае, не темноэльфийское. Короче, наследная гордость темных эльфов давала о себе знать и всячески препятствовала «духовному единению» с альма–матер.

Остальные тоже были не шибко в восторге, когда на первом курсе им объявили, что грядет праздник осеннего равноденствия — главный праздник всех учащихся, и они, как экспериментальный класс, просто обязаны представить на празднике свою группу. Притом, представить именно тем, чем хотелось ее видеть высшему руководству Академии, а не тем, чем она на тот момент была — запертым в тесных комнатах сборищем смертельных врагов–кровников.

Некоторым понадобились дополнительные разъяснения. Им их предоставили — на празднике будет чертова куча шишек из королевского замка, если одного упоминания о ректорате мало. И только попробуйте не оправдать… Оправдали. Но немного не так…

Начнем все же с того, что это стало первой попыткой группы договориться между собой по–хорошему. В смысле целиком, а не мелкими группами свояков. Потому что развлекать расфуфыренных людишек не хотелось никому.

— Они что, путают Академию колдовства и шутовской балаган? — ворчал тогда Голан, прикидывая, сойдет ли его фамильная секира за декоративный атрибут… Ну, за подвеску там, или еще какое нательное украшение…

— Ты их отпрысков видел? Им и путать не надо. — Мрачно изрек Валек, чувствовавший куда больше родства с гномами, чем с людьми. В смысле он тоже был бурчащим и мрачным карликом, хоть и без бороды. Но со страстью к подземельям, впрочем, довольно специфическим…

Валеку из своей деревни пришлось убегать. Что поделаешь — некромантия среди прочих видов колдовства людьми меньше всего уважалась. Подвела на тот момент двенадцатилетнего мальчугана аккуратность и отсутствие опыта — один из его экспериментов смог покинуть подвал самостоятельно… Впору было радоваться — до сих пор его изделия из кости такой прытью не обладали. Видимо, он все‑таки смог подобрать правильную последовательность элементов. Но с факелами к нему домой пришли отнюдь не хвалить. Помогло то, что его домочадцы о способностях мальчугана были ни сном ни духом, так что, когда всех выволокли наружу и предъявили вещественные доказательства, мальчик создал простенький морок, и во время всеобщей паники сбежал. За домочадцев он сильно не боялся — суд на скорую руку у них в деревне не принят, а маг, который приедет для разбирательства подтвердит, что у тех нет ни крупицы маны. Да и не так уж сильно он там нашалил… Ну нашел пару скелетов на деревенском кладбище, куда его еще с пеленок тянуло, ну пособирал из них разные забавные штуки… ну заставил их двигаться в конце концов… Что тут плохого?

До столицы ребенок добрался легко — не так уж трудно разжиться всем необходимым, если на рынке все смотрят куда‑то в сторону… Еще бы — не смотрели. Курицы иногда бегают с отрубленными головами, но вот народные пляски с хороводом до сих пор не устраивали…

Первоначальный план проживания в столице — найти какой‑нибудь просторный склеп на одном из многочисленных кладбищ, и уже там заниматься в свое удовольствие, пошел прахом. Оказалось, столичные кладбища неплохо защищены… Мальчуган понял, что ему решительно не хватает теоретической подготовки! А тут какой‑то набор объявили…

— Я вообще‑то устраивал в своей жизни пару представлений… — ухмыльнулся тогда Валек своей специфической ухмылкой. — Могу скромно сказать, что без внимания они не оставались…

— Не сомневаюсь. — Покачал головой Сержи, немало удивившись в свое время такой способности людей к некромантии. До тех пор он считал своих соотечественников лучшими в этой области, но он был достаточно прагматичен, чтобы не спорить с тем, что видели его глаза, и подсказывало внутреннее чутье. — Но от нас хотят немного другого… Эдакой картины мира в миниатюре, заканчивающейся всеобщим миром…

— Миром, это когда не будет гномов! — буркнул из угла Друххук, и началась своеобычная свалка… Поскольку времени было мало, пришлось разнимать силой.

— Нет, Друххук. — начала говорить Налинна, пока ее дружок подливал в кружку орка пару капель какой‑то забористой жидкости, от которой орк должен был стать из равномерно зеленого — неравномерным. Где‑то красным, где‑то синим. Может, и желтым, если повезет… — Миром… Как бы это так сказать… Я знаю что у вас в языке такого нет, но это когда виды сосуществуют… Ох… Не готовятся к священной кровавой войне, как сейчас, тысячу лет назад или через тысячу лет, как поется в ваших песнях… Не смотрят на всех свысока и презирают, как эльфы… Не «знать ничего не желают» как гномы… Не мечтают обобрать и подчинить, как люди… Да как же это сказать…