Семнадцатого августа мы вышли на мыс Адэр и осмотрели море с высоты более тысячи футов [305 м]. Картина открылась безрадостная: к северу от мыса Барроу вода простиралась до самого берега и, хотя она уже затягивалась, было ясно, что этому льду доверяться нельзя.
Внимательно осмотрев окрестности мыса к востоку и западу от него, мы собрали несколько эрратических образцов, Левик положил в сумку труп замёрзшего пингвина, чтобы произвести вскрытие, и мы направились к дому. Под влиянием солнечных лучей со склона утёса уже начали сходить камни. Это означало, что в летний сезон здесь следует ожидать камнепада.
Зная по опыту, как долго образуется морской лёд около мыса Адэр — наша партия наблюдала этот процесс ещё осенью, — мы без долгих размышлений решили, что для путешествий по морскому льду на север необходима лодка или другое плавучее средство. Наша тяжёлая норвежская лодка, почти совершенно плоскодонная, для использования вдали от побережья не годилась, и Кемпбелл задумал сделать взамен неё какую-нибудь посудину, которая обладала бы двумя важнейшими качествами: лёгкостью и плавучестью. Врождённая изобретательность, уже не раз выручавшая нас, подсказала ему мысль сделать из прочного брезента покрышку в виде кокона с отверстием посередине для гребца, пропитать её для непроницаемости рапсовым маслом и натянуть на походные сани. Первые "гидросани" мы окрестили "Адели". Осенью, когда их спустили на воду, они оказались вполне остойчивыми и очень лёгкими — при помощи тонкого бамбукового шеста, заменявшего весло, на них можно было развить вполне приличную скорость. Однако для перевозки грузов они были слишком малы. Пришлось создать ещё одну модель, усовершенствованную. Брезентовую покрышку сделали намного больше — между её верхом и санями теперь свободно помещался скатанный спальный мешок, — а кроме того, значительно увеличили высоту надводного борта. Вторая лодка получила название "Великая западная" — мы собирались её использовать в следующем походе, на запад[69]. Она сидела очень высоко в воде, было видно, что в ней помимо команды поместится несколько сот фунтов груза. И действительно, когда её попробовали нагрузить до верха, она оказалась на удивление остойчивой — в ней можно было спокойно передвигаться, не рискуя упасть в воду. Таким образом, при очень незначительных затратах труда и времени мы получили лодки, на которых могли со снаряжением в несколько приёмов перебираться через разводья. Абботт тут же, не теряя времени, начал мастерить аналогичную, но более лёгкую покрышку на сани для второй партии. Для неё он использовал всё тот же шторный материал, попавший в немилость. Покрышки "каяк"[70] для главной партии, хорошо пропитанные маслом, весили соответственно всего 15 и 20 фунтов [6,8 и 9,1 кг] и в сложенном виде занимали на санях очень мало места.
Тогда в походах нам не пришлось воспользоваться самодельными лодками, но они очень пригодились летом на мысе Адэр. Годом позднее, когда партии надо было перебросить склад из глубины бухты дальше по берегу, предприятие увенчалось успехом несомненно лишь благодаря аналогичному каяку, сделанному по модели Кемпбелла. На нём участники партии пересекли быстро расширявшуюся полынью.
Восемнадцатого августа южный ветер снова грозил превратиться в бурю, но, к счастью, этого не случилось и не окрепший ещё морской лёд уцелел. Ветер на несколько минут достиг ураганной силы и так же внезапно, как налетел, стих. На этот раз мы стали свидетелями явления, наглядно продемонстрировавшего коварное поведение ветров всякого рода на участках, находящихся под высокими утёсами мыса и защищённых ими. Незадолго до кульминационной точки урагана наступило полное затишье, взорвавшееся вихрями, которые неслись со скоростью уж никак не меньше 60 узлов. Мы видели вихри своими глазами, как на картодиаграмме[71], так как в них и за ними двигались столбы осколков льда и снега, взметённые ветром на огромную высоту — их конец терялся где-то в тумане, нависшем над этой необычной картиной. Формой снежные столбы сильно напоминали водяные смерчи, двигались параллельно друг другу, разделённые большим расстоянием, одновременно мы видели их не меньше двенадцати.
Было очень странно стоять в абсолютном затишке около хижины и смотреть, как справа и слева в нескольких ярдах от нас несутся белые колонны. Когда ближайшая к нам пролетала мимо, воздух слегка подался по направлению к движущейся массе. И всё же казалось, что эти красивые завихрения лишены силы, пока одно из них не направилось прямо на нас. Все мигом влетели в дом, а когда через несколько секунд вихрь достиг хижины, по ней словно ударил могучий кулак и всё вокруг окуталось бешено крутящимся снегом.
Теперь с каждым днём становилось светлее, и с возвращением солнца следовало ожидать появления животных и птиц, в первую очередь тюленей Уэдделла[72], на следы пребывания которых мы наталкивались в течение всей зимы, и императорских пингвинов[73]: им пора было выходить на поиски богатых пищей вод, где они могли бы подкормиться перед ежегодной линькой.
Борхгревинк сообщает в своей книге, что первые партии этих птиц появляются весной, и Левик, ведавший у нас зоологическими наблюдениями, завёл журнал и распорядился, чтобы все старались записывать в него как можно больше. Журнал начинался с памятки авторам записей, я её приведу, поскольку она в сходных обстоятельствах может быть полезна будущим морякам-естествоиспытателям:
"Участникам партии предлагается заносить в журнал все интересные наблюдения над птицами, тюленями, китами и т. д., и помечать записи своими инициалами. Следует помнить:
1. Не выдавай за факт ничего, в чём у тебя нет абсолютной уверенности. Если у тебя есть хоть какие-то сомнения, пиши: "Мне кажется, я видел", а не "Я видел"; или "Я думаю, это было", а не "Это было". Но всякий раз дай понять, сильно ты сомневаешься или не очень.
2. Наблюдая за животными, постарайся их не тревожить. Это особенно относится к пингвинам, так как чрезвычайно важно дать им обосноваться в совершенно естественных условиях, без каких-либо помех с нашей стороны, и к гигантским буревестникам, которые осенью, после того как мы на них охотились, стали более пугливыми.
3. Заметки о самых ничтожных происшествиях имеют иногда большое значение, но только если факты изложены с предельной точностью.
P. S. Помни: есть все основания полагать, что птицы страдают от боли не меньше нас, поэтому лучше полчаса помучиться, преследуя раненого поморника, и добить его, чем предоставить ему умирать медленной смертью".
Последнее замечание особенно важно и, к сожалению, совершенно необходимо. Хочешь — не хочешь, но за год или два жизни в примитивных условиях человек черствеет и сострадание к животным тогда становится добродетелью, требующей непрестанного поощрения.
Последние дни августа и первые дни сентября снова были заполнены подготовкой к санным походам. Для начала мы всё утро провозились с десятифутовыми [3,1 м] санями, с которыми проделали тренировочный поход, прилаживали к ним железные полозья. Результаты нововведения, как показали последующие испытания, превзошли все ожидания. Испытывали сани на одном из солёных озерков на побережье. Даже на его льду, покрытом "чечевицей" и снегом, каждый мог везти до 382 фунтов [173,3 кг] поклажи. Если сани и на морском льду поведут себя так же, неудобств в путешествии будет вполовину меньше, чем в походе к острову Дьюк-оф-Йорк. Следующая вылазка обещала быть более лёгкой и в других отношениях. Солнце уже светило вовсю, это было видно хотя бы по снежным сугробам на мысу, обнажившим чёрные скалы, кое-где прочерченные белыми сверкающими проблесками соли в расселинах.
