– Это можно понять, – ухмыльнулась Анариэль, – вырасти в Проклятом лесу… Да он не знает толком, что с женщиной делать, вот и прячется за таинственностью.

– Ну что ты, – мечтательно проговорила Милёна, обхватив ладонями длинный стакан и прижав его к груди, – его губы нежнее летнего ветерка в полуденный зной, а руки настойчивы как родник, пробивающийся к свету. Его голос сладок, как истекающие мёдом соты диких пчёл, а слова нежны, как утренние лучи Ясмина…

Слушая друидку, в душе эльфийской принцессы поднималась зависть, чёрная женская зависть. Менестрели годами оттачивают своё искусство, чтобы рассказать миру красивую песнь о любви, а тут простая девушка рассказывала так, как не споёт самый именитый певец, потому что она говорила про то, что пережила, к чему стремилась, невзирая на опасности.

– Я поняла, – прервала Анариэль песнь любви друидки, потому как слушать такое не было больше сил, – отдыхай, мне пора.

– Я могу уйти? – спросила Милёна.

– Пока нет.

– Я пленница?

– Ты моя пациентка…

– Алекс тоже умеет лечить, – вставила друидка.

– Да? Я вижу он просто кладезь умений.

– Даа, – протянула Милёна, – он всё умеет! И с Лесом разговаривает. Животные и растения, все его слушаются. А сколько он языков знает! А на мечах как бьётся, никто ему не ровня. И воздух его слушается. Дада, я не вру…

– У тебя аура вся в ранах, – перебила друидку принцесса, – ты же не хочешь, чтобы в пути у тебя случился сердечный приступ или отказала печень? Нет? Ну вот и побудь здесь, никуда твой возлюбленный не денется.

– Спасибо, – улыбнувшись, ответила друидка, – а ты совсем не злая. Хочешь, я познакомлю тебя с Алексом?

– Мы уже знакомы, – принцесса направилась к двери, – я пришлю служанку, тебя накормят. И пожалуйста, без глупостей. Я взялась тебе лечить, и будь добра слушайся меня. Хорошо?

– Хорошо.

Анариэль вышла из избы, к ней тут же подвели её любимую лошадку. Скормив ей угощение, принцесса ловко вскочила в седло.

«Всё, что мне нужно, я узнала, а слушать влюблённый бред … нет уж. Не зря я подмешала в питье говорунтраву, девчушку прямо распирает – дай кому-нибудь рассказать», – эльфийка самодовольно улыбнулась, трогаясь с места.

Империя. Замок барона Дирина.

Алекс.

Может ли лошадь поместиться в однокомнатной квартире? Безусловно, может. Конечно, ей там будет, мягко говоря, тесновато, но если убрать мебель, то вполне даже ничего. Это если средняя лошадка. Зубатик же, по земным меркам, тянул на крупного Фриза, с шипастым хвостом и чешуёй вместо шерсти. Так вот, та комнатка, куда я с Зулой, Сильвой, Первым и Зубатиком переместился, можно сравнить разве, что с малогабаритной однокомнатной квартирой. Харлан выполнил моё поручение, устроив Портальную в гостевой комнате, бывшего замка барона Дирина, на втором этаже донжона.

Комнату охранял Галаш, который достойно перенёс стресс, от вида выходящего в коридор Зубатика. А вот местные крестьяне явно не отличаются стрессо-устойчивостью. При нашем появлении в коридоре донжона, одна девка медленно сползла по стене, упав в обморок, другая, бросив ведро с водой, с дикими воплями умчалась в направлении выхода.

– Нервные они какие-то сегодня, – пробурчал я.

«Не привыкли к твоим выходкам», – прокомментировал Первый.

– Привыкнут, – поддакнула Зула.

На крик молодухи, в донжон ворвалось с десяток воинов, безликие и пластуны. Все с обнажёнными мечами. Увидев нас, воины заулыбались, но тут же изобразили подобие строя. Навстречу вышел Хорлан, ударив кулаком в грудь, сказал:

– Владыка, в замке ведутся работы по наведению порядка. Всё уже почти сделали, девки в донжоне моют, – при этом он не выдержал, улыбнулся, – ты бы сообщил что Зубатика возьмёшь, я бы портальную во дворе организовал.

– Благодарю, за службу, – кивнул я и в полголоса добавил, – пока что нет возможности связи. Телефон не работает. Много воинов барона Флаерса в замке?

– Ни одного. Я всех выставил и ворота закрыл. Они под стенами стоят. За водой и едой приходят, но стараемся чтобы не задерживались.

Мы вышли из донжона. Во дворе стала собираться небольшая толпа крепостных, с интересом разглядывая нас с котами и Зубатика.

– Это ты правильно сделал. Где тела мятежного барона и его семьи?

– Около ворот.

– Сколько их?

– Сам барон, его женщина и мать.

– Хорошо. Возможно, придётся предъявлять имперской комиссии.

– Рано утром прибыл ещё эскадрон Имперцев и копейщики. Уже приходил посыльный, про тебя спрашивал, – доложил пластун.

– Как Безликие? – тихо спросил я.

– Претензий нет. С дисциплиной у них всё нормально.

– Ну и отлично. Мятежников похоронили?

– Да вон дым видно. Погребальные костры с ночи горят.

– Добро. Пошли посыльного к Имперцам, пусть их начальство едет сюда. Пообщаемся.

– Хорошо. Вы обедать будете? – поинтересовался Харлан.

– Попозже. Кто тут за управляющего?

– Адай. Мужик грамотный.

– Позови его, – попросил я.

– Адай! – крикнул Харлан в толпу, – его сиятельство зовёт.

От толпы отделился невысокий мужичек, с длинной бородой, с лысиной, в сюртуке и шароварах. Одежда выдавала в нем человека с достатком. Разве что порванная на локтях рубаха да всклоченные волосы, указывали на тяжёлую ночь.

– Зул, ты пока осмотрись тут. Сильва, присмотри.

«Не беспокойся», – отозвалась кошка.

– Мы тут будем жить? – поинтересовалась орчанка.

– Вряд ли. Просто осмотрись, потом расскажешь свои впечатления.

Тем временем подошёл управляющий. Поклонился:

– Слушаю, ваше сиятельство, – голос у Адая был басовитый.

– Зови меня господин Алекс. Грамотный?

– Да.

– Сколько крепостных в замке?

– Живых полсотни осталось.

– Адай, я тоже умею считать. Во дворе сотни полторы человек.

– Дак это ж с Хорошевки народ пришёл, – сказал Адай и увидев мой вопросительный взгляд, пояснил, – деревня это, туточки недалече.

– Зачем? Народ зачем пришёл? – поинтересовался я.

– Дак, это… Война же. Имперские войска пришли. Вот народ скотину в леса, а сам в замок.

– Такс. Харлан, может ты мне пояснишь? Откуда тут деревенские?

– Владыка, это я распорядился, – пластун наклонил подбородок, ударив себя в грудь кулаком, – Имперцам провиант нужен будет, разорят деревни. Народ, как прознал про Имперцев, так и пошёл в замок. Они и на поле помогали трупы убирать, да и в замке работали. Не гневайся, они отработали защиту.

– И их не напугало, что Имперцы половину крепостных вырезали? – удивлённо спросил я.

– Дак они после пришли, – пояснил Адай, – покойный барон крут был. Крестьян не жаловал, да и они его недолюбливали. Был бы жив не пришли… а так…

– То есть меня не боятся? – усмехнулся я.

– Вы, ваше сиятельство, не гневайтесь, – миролюбиво проговорил управляющий, – о вас молва идёт как человеке разумном. О крестьянах заботитесь, зазря не обижаете. Народ не обманешь, он несправедливость чувствует. Вам служить из уважения будут, а это не то что за страх… Я уж седьмой десяток на свете живу, всякое повидал…

– Служил?

– Двадцать пять лет десятником в Первом эскадроне его величества Императора.

– Понял отец. Моё почтение, – я коротко кивнул. Адай смущённо улыбнулся, чуть заволновавшись, – арвендов пусть не опасаются, они не тронут.

– Наслышаны, – кивнул управляющий. Я про себя удивился. Вот ведь как бывает, ты думаешь до тебя нет никому дела, а на самом деле все, всё про тебя знают.

– Богдана знаешь?

– Конечно. Подать ему платили… Когда он при Тургинове служил.

– Выбери время потолковать с ним. Пусть тебе всё покажет и расскажет без утайки. Мой замок видел?

– Нет, ваше сиятельство. Но чернохвостка на хвосте принесла, красив он у вас, магией построен.

– Верно. Эту хибару я тоже перестроить хочу, – махнул я в сторону донжона, – тоже магией.

– Владыка, – подбежал к нам Енай, – прибыли командиры Имперцев. Просят о встрече.