Он встряхнулся и заметил, что Ричард смотрит на него с симпатией и участием. Конечно же, Кемпбелл через своих людей и в горах, и в Тифлисе знал его жизнь совершенно во всех подробностях. Плохо то, что у него, Новицкого, до сих пор нет таких надежных осведомителей хотя бы в Тебризе. «Попросить Дика поделиться частью своей так широко расставленной сетки», – подумал он, улыбнувшись в душе, но тут же оборвал неподходящие мысли, поскольку не знал, что же может предложить он взамен… И в эту секунду Кемпбелл заговорил:

– Хочу предупредить, Серж, – вас собираются убить в ближайшие дни.

С той минуты, когда мальчишка извлек из-за пазухи рваного халатика сломанный нож, Новицкий ожидал подобного сообщения. Кемпбелл не стал бы вызывать его на ночное свидание, рискуя собственной головой, если бы не собирался сообщить экстраважное. И все-таки как не был готов Сергей к любым неожиданностям, как не настраивал он себя, при слове «убить» тело его внизу живота превратилось в большой ледяной комок. Отчаянным усилием воли он заставил себя разжать зубы и постарался, чтобы голос его звучал спокойно, даже слегка насмешливо.

– И чем же это я, скромный переводчик, сумел насолить сиятельному Аббас-Мирзе? – спросил он, стараясь попасть в тон собеседнику.

Ричард, напротив, сделался довольно серьезен.

– Вы, Серж, пока что ничем. О вашей деятельности… корреспондента… пока, насколько могу судить, никто не догадывается. То есть, – поправился Кемпбелл живо, – наверное, подозревают, но в границах положенного. Суть в другом – собираются вырезать все посольство.

– Наследник не боится гнева отца?

– Фетх-Али-шах притворится, что гневается на своевольного сына, ну да и только. Насиб-Султанэ заполучил влиятельного союзника в Тегеране. Сеид-Магомет – первый мулла при особе шаха, тоже требует войны с русскими. И шах уже целиком под его влиянием. Да вы сами могли оценить поворот двора: вспомните историю с письмом.

Новицкий хорошо помнил эту историю: князь Меншиков настаивал на том, чтобы шах собственноручно принял послание российского императора. Переговоры были долгие, упорные, но наконец персы пошли на уступки. Однако в тот момент, когда посол протянул руку с бумагой, Фетх-Али сделал вид, что увлечен неким событием справа, и письмо принял его министр.

– Сеид-Магомет хорошо подготовил это случайное происшествие, – продолжал между тем Кемпбелл. – Мальчишку, что уронил алебарду, накажут, может быть, даже убьют, но какое это уже имеет значение!

– Гораздо большее значение имеет то, что трон, на котором восседает Фетх-Али-шах, подарен ему королем Великобритании.

Кемпбелл еще более оживился.

– О! Так вы уже знаете эту историю! Что ж, ваши люди работают даже лучше, чем я полагал.

Он отпустил сомнительный комплимент лишь для того, чтобы пустить следом разящий удар.

– Но вы, Серж, постарались отвлечь владыку Ирана от высокой политики. Ваш император прислал в Тегеран уникальное лежбище. Насколько мне известно, именно вы отвечали за его своевременную доставку.

Новицкий поклонился и решил отыграть хотя бы очко.

– Ваши люди осведомлены не хуже меня.

Кемпбелл расхохотался вполголоса.

– Помилуйте, да об этом знает любой торговец хной на тебризском базаре. Но согласитесь, что Георг IV сделал более ловкий ход, чем ваш Николай I.

– То есть он решил направлять политику Тегерана через известное место, – злобно съязвил Новицкий.

Кемпбелл сначала уставился на него, а потом, сообразив шутку, залился смехом, совершенно запамятовав об осторожности.

– Я мог бы попробовать развить аналогию и отыграть пропущенный мяч, – сказал он, аккуратно промокая платком уголки глаз. – Мог бы, но – не стану этого делать. Вы знаете, Серж, одна из наших сильных сторон: мы умеем проигрывать и не боимся показаться смешными. А вы, русские, легко обижаетесь. Вы плохие игроки в политическом поле. Что делает ваш князь Меншиков, когда Мехмет-Гирей перехватывает письмо, протянутое шаху? Поворачивается спиной! Жест оскорбленного человека, но не дальновидного дипломата. Вы тут сами обрезали себе возможность продолжить партию.

– Политика – не игра, – начал было Новицкий, но Кемпбелл отмел его возражение одним взмахом.

– Игра, Серж, игра, и одна из увлекательнейших. Прелесть ее и в том, что в ней не существует заранее записанных правил. Все, что вам нужно, вы изобретаете на ходу, по ходу, так сказать, действия. Каждый раз, спускаясь с одного и того же берега, мы входим в совершенно иную реку, так, значит, стиль плавания или гребли должны приспосабливать к обстоятельствам.

Сергею любопытно было послушать Кемпбелла, и в другое время он постарался бы вызвать его на дальнейшую откровенность, но сейчас ледяной комок, засевший чуть выше паха, там, где ударила его горская пуля, напоминал о себе, не давал отвлечься на посторонние рассуждения.

– Если же Аббас-Мирза решился уничтожить посольство, стало быть, война решена.

– Точно, – подтвердил, улыбаясь, Кемпбелл. – Все утверждено и подписано. Причина – действия вашего генерала в Талышинском ханстве[11]. Точнее говоря – повод. Причины войн, насколько мы с вами знаем, Серж, гораздо сложнее. А поводы просты и понятны. Как бы то ни было – армия собрана, превосходство в силах десятикратное. На Востоке любят такие соотношения. Мы выступаем.

– Они больше не страшатся Ермолова?

– Страшатся, – ответил Кемпбелл с обычным для него равнодушным презрением, проявлявшимся в голосе, когда он говорил о людях, среди которых был вынужден жить. – Но надеются, что он будет смотреть совершенно в иную сторону. До Тебриза, до Тегерана дошли странные слухи, что будто бы восшествие на престол русского императора проходило под аккомпанемент орудийных залпов. И это был отнюдь не салют. Схватка двух партий, рвущихся к трону, для Востока дело обычное. И так же стара привычка пользоваться расстройством в соседней державе, чтобы решить проблемы своей.

– Так же гремели пушки в Стамбуле, когда султан Селим расправился с янычарами. Почему бы Тегерану не свести немедленно давние счеты с Турцией?

– Россия важнее.

– Кому – Ирану или Ост-Индской компании[12]?

– Тебриз ближе к России. – Кемпбелл искусно ускользнул от прямого ответа. – Аббас-Мирза неудачно закончил войну двенадцатого года и жаждет реванша. – Но чему же тогда послужит расправа с посольством?

– Во-первых, это в восточных традициях: почему бы не уничтожить врага, если это пройдет безнаказанным. На войне, знаете ли, убивают, и что тогда, в конечном итоге, смерть еще десяти-двенадцати человек…

Сергей поморщился, и Ричард сразу же переменил тон.

– Я не запугиваю вас, Серж, я только стараюсь представить вещи и события как можно яснее.

– Любопытно было бы посмотреть – так ли вы останетесь хладнокровны, когда речь пойдет о ваших жизни и смерти, – пробурчал угрюмо Новицкий.

– Посмотрите. Преждевременная смерть входит в издержки нашей профессии. Каждое утро я просыпаюсь с ощущением, что где-то она совсем уже рядом… Впрочем… – Он оборвал сам себя, подняв указательный палец. – Впрочем, это уже несколько лишнее. Вернемся к нашим иранским баранам. Так, во-вторых, убийством русского посольства Аббас-Мирза надеется совершенно привязать шаха к военной партии.

– Теперь мне понятно, – задумчиво процедил Новицкий. – Тогда это в самом деле становится безусловным… Но кому же поручат сие действие? Джамбазам гвардии Насиб-Султанэ? Или же организуют толпу с камнями и кольями?

– Ни то, ни другое. Вас вообще выпустят из Тебриза. Вам дадут спокойно доехать до Эривани. А вот тамошний сардарь, старый и хитроумный Гуссейн-Хан организует шайку местных разбойников. И все понятно, и вроде бы ни к чему не придраться.

– Да уж, – причмокнул Новицкий. – И кто придумал сию диверсию?

– Я, – без тени смущения, даже с заметным удовольствием признался Кемпбелл.