До сих пор рассказывавшему ей о своих снах, цитировавшему Фрейда, призывавшему ее освободиться от стыда и расслабиться, получая удовольствие, самому Полю этот эксперимент давался с большим трудом. Как когда-то заметил один из близких друзей Элюара: «Поль любил распутство больше как зритель и дилетант, нежели как участник». Похлопывающий Макса по плечу, декламирующий стихи, фонтанирующий шутками, Поль внезапно затихал, мрачнел и бросал долгие взгляды на свою единственную. В душе его, как на поле брани, боролись ревность и желание познать еще одну грань любви.
Елена и Поль Элюары
В 1922 году, после того, как друзья выпустили совместный сборник под названием «Les malheurs des immortels», их творческий союз (Поль – поэт, Макс – иллюстратор, Гала – цензор и редактор) трансформировался в союз любовный. Не оценив жертв своей первой жены и навсегда распрощавшись с ней, Эрнст переехал в Париж и поселился в доме Элюаров. Поступок его в полной мере соответствовал главному дадаистскому постулату:
Бросьте жену, бросьте любовницу,
Бросьте надежды и опасения,
Забудьте детей на опушке леса.
Бросьте реальное ради неосязаемого,
Бросьте, если нужно, зажиточную жизнь,
То, что создаст вам положение в будущем.
Отправляйтесь в дорогу.
VI
Он или я
Благодушно приняв друга своего сына в день возвращения детей, мадам Грендель очень скоро смекнула, что к чему.
Соседи и знакомые тоже не остались безучастны к menage a trois. Косые взгляды, проклятия, сплетни, скандалы с родителями Поля. Любовники даже не старались скрывать свои отношения и продолжали как ни в чем ни бывало проживать под одной крышей. Именно тогда на стенах дома Элюаров стали появляться коллажи-галюцинации, один из которых так испугал маленькую Сесиль.
Много повидавшая на своем веку кровать из мореного дуба, теперь являлась молчаливой свидетельницей любви на троих. Холодные волны смущения, захлестнувшие любовников, сменились теплым бризом, а после – мутным мелководьем. Погружаясь в наслаждение с головой, Поль и Гала все реже смотрели друг другу в глаза, все больше удалялись друг от друга.
Что же до амурных «заплывов» взрослеющего Дали… Они пугали его. Каждый раз, замечая надвигающуюся на него волну, он неизменно возвращался на сушу.
«Я был наедине с Дуллитой, полностью во власти моей любви, во дворе хлестал проливной дождь (…) Моя новая Дуллита, моя Галючка Редивива переступила через корону и легла посреди чердака(…)
– Давай поиграем – потрогаемся языками.
Она разжала губы и высунула кончик розового языка. Мне до того стало стыдно. Я резко встал и оттолкнул ее. Этот покорный взгляд, ее покладистость разожгли во мне желание причинить ей боль.»
Сложности в общении появились у Поля и Гала после первой же ночи с Максом. Супруги чувствовали, что что-то надорвалось и изменилось в их отношениях. Первое, что видел поэт, возвращаясь домой – довольное лицо Макса. В отличие от прочих участников любовного треугольника, Эрнст чувствовал себя превосходно. «Целомудрие – синоним ханжества», – повторял художник слова Тцара.
Не в силах указать поднадоевшему приятелю на дверь, слабохарактерный Поль выполнял все прихоти любовника. Элюар снабжал начинающего гения, как называл себя Макс, кистями, красками, холстами, карманными деньгами. С первого дня жизни в доме Элюаров Эрнст начал, а теперь продолжал расписывать стены, пол, потолок, мебель, светильники. Квартира поэта стала напоминать кошмарный сон. Здесь же лежали мертвым грузом коллажи Макса, которые никто не покупал.
– Ничего страшного, – подмигивал Полю Эрнст. – Ведь у тебя… у нас и без того много денег.
Видя мучительные переживания сына, Грендель старший предложил дать нахлебнику крупную сумму денег, дабы он убрался и оставил в покое Поля и его шлюху.
Сексуальные утехи на троих уже не радовали поэта, но Элюар боялся обидеть приятеля. Другое дело Гала. Чтобы хоть как-то задеть жену, так легко согласившуюся на измену, Поль сходящий с ума от ревности однажды бросил ей в лицо: «Я люблю Макса больше, чем тебя».
Биографы Элюара, приписывающие Полю неудержимую страсть к групповому сексу и возлагающие на него ответственность за то, что происходило в их с Гала супружеской постели, тем не менее, признают, что годы совместной жизни Элюаров с Эрнстом были самым тяжелым временем в жизни поэта. Поль стал уходить из дома, пьянствовал, развлекался в парижских борделях, а в один из мартовских дней 1924 года и вовсе… исчез.
Парижанки 20-х гг. XX века
Элюара не было дома уже третьи сутки. Он не пришел на собрание литераторов, не появлялся у друзей.
– Ты убила его, сука, – визжала мадам Грендель, бросаясь на невестку. – Он не выдержал твоих издевательств и покончил с собой. Заигралась…
Гала билась в истерике.
Туманность ситуации разъяснилась лишь несколько дней спустя, когда отец Поля нашел в своей комнате письмо, оставленное ему сыном:
«Я устал. С меня хватит. Не ищите меня, не лезьте в мою жизнь. Папа, предупреждаю, не пытайся отправить своих людей по моему следу. Уничтожу любого, кто будет путаться у меня под ногами. Не думаю, что ты хочешь скандала, который не лучшим образом скажется на твоей репутации».
День сменялся ночью. Измученная головной болью, Гала лежала в холодной постели и чувствовала, как руки Макса шарят по ее телу. Перед глазами стояло лицо разъяренной, обвиняющей ее свекрови. Но ведь все, что происходило в этом доме на протяжение последних двух лет, было фантазией Поля. Это он, ее муж, ее мальчик, заразившийся бациллой дадаизма, сочинил данную сомнительную историю. Когда же она поверила ему, когда позволила себе прислушаться к своим желаниям, когда сделала так, как он хотел, муж сбежал… Где он теперь? Где он?
Жители французского Индокитая в 20-х гг. XX века
Монако, Вьетнам, Сингапур…
Не мысливший своей жизни без Гала, Элюар не мог выдерживать паузу слишком долго и спустя семь месяцев после бегства написал жене письмо.
«Я вложил всю свою жизнь в любовь к тебе. Я вложил всю свою жизнь в нашу любовь. Я хотел подарить тебе свободу, которую не дал бы тебе никто другой, все возможные наслаждения, все доступные тебе удовольствия. Но, боюсь, ты теряешь меня из виду… Только ты пробуждаешь во мне желание. Только с тобой я купаюсь в любви. Мне надоели другие. Я хочу только тебя. Безумно! Хочу обнять, облизать, раздавить тебя, чтобы твое тело стало легким, мягким, гибким и покорным (…) Я хочу любить тебя, как никогда, моя Гала. Я занимаюсь любовью часто и много, но отдал бы все за одну ночь с тобой. Все!..»
Перечитывая долгожданное послание, прижимая его к сердцу и украдкой утирая слезы, Гала вглядывалась в размытые чернильные строки, написанные на конверте. Она искала обратный адрес. Ни минуты не сомневаясь, русская девочка хотела исправить допущенную ею ошибку. Рассчитывать на помощь восставших против нее родителей Поля не приходилось. Неоткуда было взять деньги и тогда Гала решила продать несколько вещей из коллекции мужа.
Оскорбленный, растерянный Макс стоял в дверях, преграждая ей дорогу.
– А как же я?
– Не хочу думать об этом. Я знаю только одно: я люблю Поля.
– Я тоже люблю Поля.
