Май 1989 года. Зверства в Фергане. Армия уже бездействует. Милиция бессильна. Около сорока тысяч месхетинцев оказываются выброшенными как бы в просторы Вселенной. Они никому не нужны — ни России, ни Грузии. Многие из беженцев находят приют в бедствующем Нечерноземье и растоптанном Азербайджане.
Лето 1989 года, новые удары: Узень, снова Нагорный Карабах, Абхазия…
Не могу, должен остановиться. Кровавые отблески полыхают даже на клавишах моей пишущей машинки.
Что же Горбачев? В сентябре 1989 года на пленуме ЦК выступает с платформой по национальному вопросу. Новое словоблудие и новое лицемерие: «Кто вообще возьмется разделить, раскроить нынешнее наше переплетенное, связанное всеми экономическими, политическими, социальными, духовными, человеческими, семейными узами общество! — восклицает Генсек. — Только авантюристы могут к этому призывать!»
Через месяц в итальянском городе Ассизи он получит первую награду Запада — премию «Пилигрим мира — 1989». Чтобы выслужить Нобелевскую премию мира, нужно пролить море крови в Баку и окончательно опозорить армию жертвами в Вильнюсе.
Двуличный характер лидера перестройки верно почувствовал писатель Анар, опубликовавший свое суждение в январе 1991 года, когда Горбачев стоял у штурвала власти, выполняя чужие команды:
«Во встречах с М. Горбачевым я нашел его гибким, умным, изощренным политиком. По натуре это, безусловно, не жестокий человек. Но это — человек, что называется, себе на уме, и разгадать его истинные намерения непросто… И, повторяю, не будучи, на мой взгляд, человеком жестоким, он порой оправдывает, если даже не санкционирует, весьма жестокие и кровопролитные акции (Тбилиси, Баку, Литва). Президенту сейчас, как никогда, нужна армия, и он, по-моему, может оправдать любые ее действия, даже такие, какие он как человек, а не как политик, безусловно не одобрил бы. Конечно, жизнь людей для него — далеко не мелочь, но в то же время всё это не является для него как политика, неприемлемой ценой для достижения какой-либо цели».
Ах, Анар, Анар, мягкосердная душа! Забылось, как Вас, народного депутата и народного писателя Азербайджана, этот «не жестокий» человек, будто плетью, исхлестал по сутулой интеллигентской спине, отогнав от трибуны первого съезда, не дозволив и слова высказать в защиту вашего оскорбленного нападками народа. Унижая других, сам унижаешься, — возразите Вы. Ничуть не бывало, — отвечу я, смотревший тот телевизионный спектакль, — надменности свойственно униженье других. Над Вами восседал гордый победитель, которого тешит униженье и Вас, и Вашего народа.
Впрочем, психологически это понятно, и я Анара не осуждаю: сам такой, хоть и не мусульманин, а христианин. Верней всего, мы оба атеисты. Сужу по тому факту, что в одной из февральских статей 1988 года Анар приводил в пример соотечественникам великого Сабира, который в трагические дни 1905 года, когда были спровоцированы первые армяно-мусульманские столкновения, нашел в себе мужество обратиться к двум народам с таким призывом:
Кто родины сынов толкнул во вражий стан?
Откуда этот спор армян и мусульман?
Иль не рассеялся тот вековой туман?
Сограждане! Пора! Идем! Нам по пути!
Пора поддержку нам друг в друге обрести!
Армянские же газеты начала 1988 года были полны иных призывов: «Мы требуем — вы соглашайтесь! Пусть весь мир горит огнем, лишь бы нам достался Карабах!».
Печатались проекты националистических деятелей диаспоры: выход Армянской ССР из состава Союза, открытие в крупных странах Запада консульств «единого независимого армянского государства», создание в республике национальных воинских частей, солдаты которых проходили бы службу на ее территории.
Это была уже долговременная реалистическая программа. И не только для Армении. Но прежде всего — для нее.
Цели сформулированы, средства выделены, как говорится, за работу, товарищи!
«Все армяне мира смотрят на нас» — с такой шапкой вышла ереванская газета «Коммунист».
А Вы, уважаемый Анар, с заклинанием Сабира…
Пора поддержку нам друг в друге обрести — людям совестливым, без националистического воспаления в мозгах, и сказать правду согражданам о растлителях душ человеческих, как то заповедовали нам великие Сабир, Саят-Нова и Александр Сергеевич Пушкин. И разве только они?
Ведь последователи Зория Балаяна и Сильвы Капутикян ловки и безжалостны, вот вам простой пример. Ш. Шейхахмедов, горнорабочий шахты «Южная», член Воркутинского городского стачечного комитета, рассказывал при встрече с М. С. Горбачевым в Кремле:
«В горячие дни забастовки кто только через Воркуту не прошел: и Российский Фронт, и ДС, и другие. А тут еще и гости из Нагорного Карабаха начали требовать у воркутинцев, чтобы меня изгнали из стачкома по той простой причине, что я азербайджанец, хотя, как я уже сказал, на самом деле — дагестанец. А хотя бы и азербайджанец! Даже те деньги, которые они предлагали в помощь — 50 тысяч, хотя забастовщики и нуждались в деньгах, не получая зарплату, мы отвергли. Ваши деньги нам не нужны, уезжайте, если пришли сеять рознь…».
Поучиться бы тогда Горбачеву у шахтеров!
Год 1989-й: географ Скибицкий, профессор Свентоховский и рабочий Поярков.
Вдаваться в дебри исторических споров о территориальной принадлежности нагорной части Карабаха я не собираюсь. Поддерживает меня в этом, как ни странно, и главный редактор армянского вещания радио «Свобода», один из лидеров партии Дашнакцутюн Эдуард Оганесян. В армянском клубе Мюнхена он встретился со старшим научным сотрудником Института кибернетики АН Азербайджана Асафом Гаджиевым и высказал такую точку зрения, запечатленную на видеокассете:
«Практически проблема территориальных притязаний, проблема того, кто из нас лучше, у кого какая история — это чушь… Я объясню свою мысль. Армяне говорят: вот была Великая Армения, и тогда Карабах входил туда. Значит, он и сегодня должен входить в нашу территорию. Сейчас говорить об исторических правах — это ошибка нашей стороны».
На задней стене мюнхенского клуба — и это запечатлела видеокассета — во время разговора висела ярко раскрашенная карта мифической Великой Армении, а Э. Оганесян продолжал:
«Как армянские интеллектуалы, мы решили, что в создавшейся ситуации (беседа протекала в январе 1991 года — Ю. П.) Карабах должен принадлежать территориально и юридически Азербайджану. Я пришел к этому выводу политически. Мы на это пойдем в ответ на то, что вы, азербайджанцы, согласны обеспечить жизнь карабахских армян в армянских ценностях». (Цитирую дословно, как было сказано — Ю. П.).
Что подразумевал под армянскими ценностями Э. Оганесян, мы еще должны выяснить. Ведь не посоветовали же мюнхенские интеллектуалы Дашнакцутюна Верховному Совету своей метрополии отменить антиконституционное постановление о присоединении НКАО к Армении или разоружить отряды фидаинов? Конечно, нет. Хотя
Гаджиев передал им трагическое послание 122-х карабахских армян: нам надоело в течение трех лет быть заложниками ереванских бородачей и «отцов нации». Попробуй не выйти на митинг или на демонстрацию, попробуй выйти на работу во время забастовки в Степанакерте. Всё это — националистический террор. Чем он кончается, известно. Прислушаемся к мнению Рамазана Абдулатипова, одного из лидеров российского парламента:
«Если сегодня какой-то армянский лидер и скажет, что азербайджанцы нам не враги, а друзья, — то его, возможно, завтра же и уничтожат. Почему? Потому что он сам возвел национальные принципы в высшую степень, довел массы до психоза. Скрытый заряд начинает действовать против того лидера, который и созывал свой народ под знамена войны и мести».
Сведениями о преследовании миротворческих лидеров я пока не располагаю, зато примеров жестоких расправ националистов с рядовыми карабахцами хоть отбавляй.
