Очень характерным для последнего времени стало использование трибуны российского парламента для протаскивания идей, за которыми, при внимательном взгляде, стоят депутаты Амбарцумов (Комитет по внешним связям) и Арутюнов (Комитет по делам русских беженцев). Оба эти россиянина, пропагандируя заботу о русских беженцах из Баку, стремятся настроить и депутатов, и зрителей российского ТВ против азербайджанского народа, вызвать азербайджанофобию, эпиценр которой, по заявлению русских бакинцев, находится в Армении. «Конечно, безответственные выступления Арутюнова не могут остановить поток возвращающихся в Баку русских, — обращались русские жители Баку к Шестому съезду народных депутатов РСФСР, — которые давно уже связали свою судьбу с азербайджанским народом, и никакие его кликушества не способны посеять рознь между нами, русскими, проживающими в Баку, и нашими братьями-азербайджанцами».

Видимо, не стоит даже упоминать, что это обращение, как и десятки ему подобных, на российских съездах не оглашались: в информационной войне против Азербайджана российские власти ведут дело по-военному, беспощадло, ожесточенно. Хотя обилие потенциальных российских «карабахов» делает союзничество с Арменией весьма опасным. Да и попытки сталкивания с Азербайджаном коренным образом противоречат стратегическим интересам России в мусульманском мире. Но к таким человеческим выводам можно придти, если считать, что нынешние российские правители не ведут дело к расчленению тысячелетнего монолита. А если ведут?

Тогда всё становится на место, и современникам ничего не остается, как ждать грядущего «карабахгейта», который обнажит неприглядную историю заговора армянствующих лоббистов, дашнакствующей диаспоры, многочисленных спецслужб (включая, кстати, и азербайджанскую), разноплеменных бизнесменов и уголовников.

Одним словом, ожидание Азербайджаном четыре с лишним года помощи и справедливого к себе отношения со стороны должны послужить уроком для осознания того, что только само государство и его многострадальный народ могут спасти себя. «У России, — говаривал один из ее императоров, — друзей в мире нет». Подобные слова может произнести новый лидер Азербайджана, если его изберут на первых свободных выборах 7 июня 1992 года. И если он окажется достойным выпавшей на долю его обманутого, но непокоренного народа горькой судьбы и ответственности.

«Отступать уже некуда, — считает профессор Бакинского госуниверситета им. М. Расулзаде, зав. кафедрой международных отношений Агалар Аббасов. — Но и отступление — это еще не поражение. Отступали и терпели стыд поражений американцы и японцы, французы и итальянцы, русские и немцы. Главное — не впасть в панику, собраться в единый кулак, перегруппировать силы для контрнаступления. И нечего ожидать помощи и поддержки от близких или дальних друзей. Свою судьбу способны решить только мы и никто другой».

Нариман Нариманов, семь десятилетий назад изгнанный с родной земли под видом предоставления высшей должности в Москве, не сомневался: несчастный Азербайджан будет игрушкой в руках бессовестнейших аферистов. Председатеть АзЦИК жил для других, всеми фибрами души протестовал против рабства, ему не давало покоя окружающая его отсталость и инертность, халатность и бессмысленная межнациональная грызня, кровь, слезы, нищенство, обман. Нариманов откровенно признавался в письме пятилетнему сыну незадолго до своей смерти: «Мы настолько стали надменными от власти, что, занимаясь пустяками, дрязгами, упустили главное из рук».

А главным он считал создание самостоятельной, образцовой, независимой Азербайджанской Республики. Политик мог давать отпор тем политическим аферистам, которые, по словам Нариманова, всей тактикой старались обезличивать Азербайджан и уничтожать тюркское население.

Товарищи по партии клеймили Нариманова как националиста. Он отвечал с присущей просветителю искренностью: «Я утверждаю, что роман мой «Сона и Бахадур» имел уже успех, когда тов. Микоян был еще дашнаком. Почему же спустя драдцать лет я должен быть националистом, а тов. Микоян интернационалистом». Кстати, именно Анастас Микоян после переворота в Баку настаивал на немедленном приезде туда Нариманова: он знал, каким влиянием пользуется Нариман-муаллим в Азербайджане. Он хотел, чтобы рабочие-тюрки наравне с русскими рабочими участвовали в управлении, заботясь об интересах Азербайджана, и не скрывал перед Орджоникидзе, наместником центра в Закавказье, что его окружают мелкие души, которые для сохранения и укрепления своего положения лакействуют перед ним и кричат о национальном уклоне в республике.

«Мусульманская трудящаяся масса достаточно натерпелась от политики русских царей, — писал в ЦК РКП Нариман Нариманов, — она прекрасно теперь разбирается, что значит царизм, демократизм и Советская власть, власть самих трудящихся. Советский Азербайджан сам добровольно объявил нефть принадлежащей трудящимся Советской России, но зачем нужно было создавать в советской республике «монархию» во главе с «королем» Серебровским, который до сих пор еще думает, что надувает азербайджанцев полумесяцем со звездой. Если обратить сейчас внимание на состав служащих Нефтекома, Баксовета, то беспристрастный наблюдатель придет в ужас: эти учреждения заполнены русскими, армянами и евреями».

Нариманова возмущало, что керосин в Тифлисе продается дешевле, чем в Гяндже, а Кирову, Мирзояну и компании наплевать на то, что процентное отчисление нефтяных продуктов в пользу Азербайджана, постановление о котором председатель АзЦИКа провел через Политбюро, не производится. «Нужно действительно иметь интернациональную душу, — говорил Нариманов, — чтобы обратить на это внимание. Им не всё ли равно, что в Азербайджане крестьяне тонут в болоте невежества». И делал вывод: «Слишком глубоко засела в голову окраины национальная политика великодержавного народа при Николае с ее мерзейшими способами культивирования».

Нариманов буквально кричал о колонизаторской политике партийных властей и иллюстрировал ее примерами:

Нападал он не раз и на ответственных работников из мусульман, называя фамилии Агамали оглу, Мусабекова. Гусейнова, Ахундова, Караева и предупреждая: они, несчастные, выдвинуты на свои посты для того, чтобы молчали. Молчали тогда, когда партийный вождь Баку Левон Мирзоян высказывался в дискуссионном клубе: рабочих-тюрков не следует принимать в партию.

«Серго нужно было удалить меня из Азербайджана для того, чтобы убить всякое препятствие в развитии своей «кавказской политики», которая велась под лозунгом «разделяй и властвуй», — рассказывал Нариманов, оказавшись в декабре 1923 года в Москве. — Орджоникидзе обратился к Мирзояну за советом. Мирзоян сказал: «Мы только ждем твоего согласия, и Нариманова здесь не будет». Серго сказал: «Валяй!». Мирзояном это исполняется. В ЦК АКП Секретарем избирают Ханбудагова (Нариманов не раз подчеркивал, что известные лица с целью обессилить Азербайджан для своих гнусных целей заставляют выступать против защитников интересов Азербайджана самих тюрок — Ю. П.) и работа начинается. Он посылает в уезды своих родственников и дает директиву, чтобы нигде не произносили имени Нариманова и никуда не выбирали. Закончив такую работу, Ханбудагов говорит Мирзояну: «У меня уезды готовы». Рабочие районы самого Мирзояна давно были уже готовы. Докладывают Серго, что теперь смело можно снять Нариманова. Снимают и… действительно избирают в Председатели ЦИКа СССР. Мирзоян и Серго торжествуют: сняли меня и ничего особенного не произошло, даже никто не осмеливается произносить имя Нариманова».

Его имя на родине под запретом пять с лишним десятилетий. Даже памятник, завершенный к столетию со дня рождения большому человеку, всегда остававшемуся на высоте, прожившему жизнь без обмана и лжи, был установлен лишь в 1974 году. Автор монументальной скульптуры народный художник Азербайджана Джалал Карягды раскрыл секрет той печальной истории: «Какой-то «ученый», таивший под спудом дашнакские идейки, написал наверх, что в Баку поднимает голову национализм — устанавливается памятник Нариманову. Для того, чтобы опровергнуть эту ложь, пришлось создать комиссию. Вначале 1920-х годов письма и телеграммы о «национализме» Нариманова посылали прямо на имя Ленина. Тогда Владимир Ильич встретился с Наримановым и в резолюции на его письменном объяснении сформулировал свое твердое решение. Комиссия должна была найти тот исторический документ. И нашла, с помощью одного старого архивного работника, и вопрос был исчерпан».