15 января 1990 года в Азербайджане было введено чрезвычайное положение: к этому вело, как говаривал ленинградский наместник Григорий Романов. Находившиеся в Баку члены Политбюро Е. Примаков и А. Гиренко пригласили на переговоры руководителей НФА. Примаков заявил: «После выборов у вас один шаг до отделения. Мы не можем допустить этого и не допустим».
А что же лидеры НФА? Продолжим рассказ Этибара Мамедова:
«Мы предложили взять под контроль положение в Баку и других районах. Нам обещали, что в Баку комендантского часа не будет и войска вводиться не будут. Но 15 января вечером поступили сообщения о переброске армейских частей с тяжелым оружием и техникой по воздуху, по морю и по железной дороге. Тогда мы начали блокировать пути. С 16 на 17 января — первые попытки деблокировать город и ввести войска, демонстрации с требованием отставки правительства и руководства республики, которые устно согласились на введение войск. 17-го вечером перед зданием ЦК выступил Е. Примаков, сказал, что войска нужны для того, чтобы охранять народ. Его освистали, и он ушел».
В тот же день, вечером лидеры НФА были приглашены в здание ЦК Компартии Азербайджана. Главное требование митингующих: отставка Везирова. Секретарь ЦК КПСС А. Гиренко сказал присутствующим: «Мы рассмотрим вопрос о смене руководства. Но мы ни в коем случае не сделаем это под давлением толпы. Недопустимо, чтобы руководство Азербайджана менял не ЦК КПСС, а толпа, собравшаяся перед зданием».
Оставалось еще полтора дня. Не спадала напряженность в Нагорном Карабахе. Кроме ночных перестрелок, резко возросло число диверсий: взорван железобетонный мост на шоссе между Агдамом и Аскераном, мощный взрыв прозвучал и на железнодорожном мосту в пяти километрах от Агдама, была обстреляна охрана железнодорожного моста близ селения Ходжалы.
15 января 1990 года по Ленинградскому телевидению в программе «Пятое колесо» выступил народный депутат СССР Анатолий Собчак с провокационным заявлением о злой судьбе, уготованной 600 тысячам русских в Азербайджане. Это заявление совпало со лживыми сообщениями об эвакуации семей военнослужащих из Баку по заранее заготовленным спискам адресов. Это был не первый прием искусственного раздувания проблемы беженцев, чтобы натравить не только Россию, но и весь мир против азербайджанцев.
18 января командующий Бакинским гарнизоном генерал Соколов предупредил Этибара Мамедова: если мы получим приказ, то не станем щадить никого; мы солдаты и будем выполнять приказ.
Тем же вечером, выступая по республиканскому телевидению, зав. отделом ЦК КПСС по межнациональным отношениям Михайлов заявил, что разговоры о введении войск в Баку являются необоснованными и даже провокационными. Тем не менее, в местах возможного прохождения войск в город Народным фронтом были выставлены пикеты гражданского населения, легковые и грузовые автомашины.
19 января из Сальянских казарм была отправлена телеграмма в адрес М. Горбачева и Д. Язова. Под ней подписались председатель офицерского собрания А. Савельев и начальник политотдела общевойскового училища А. Русаков. Оба полковники, бывшие афганцы. Из тех, кто готов за неудобную правду закончить службу в забытом богом и людьми гарнизоне.
«Доводим до вашего сведения, что контроль за обстановкой в городе держит Народный фронт. Информация в центральной прессе не всегда объективна и вызывает недовольство местного населения. Считаем, что применение вооруженной силы приведет не просто к изоляции военнослужащих, но и к полному разрыву отношений, поставит под угрозу безопасность их семей, вызовет рост антирусских настроений».
Дмитрий Язов в этот день, 19 января, находился в Баку, в штабе армии с Вадимом Бакатиным и Евгением Примаковым. В штаб, откуда будущий маршал Язов лично руководил операцией, перебрались из здания ЦК Абдурахман Везиров и присные. В 17 часов В. Поляничко, второй секретарь ЦК КПА, сказал в личной беседе с Этибаром Мамедовым: «Вопрос решен, решение принято, ничего нельзя сделать. По старой дружбе советую скрыться».
В здание телевидения вошли неизвестные, назвавшихся представителями Народного фронта, и заявили: телестудию надо закрыть и объявить забастовку. Узнав об этом, Этибар Мамедов позвонил председателю республиканского Гостелерадио Эльшаду Кулиеву и предложил сотрудникам вернуться: вечером мы выступим с обращением к народу.
В 19.15 энергоблок телецентра был взорван. Вскоре стали поступать сообщения, что войска подтягиваются к городу, на основных артериях которого возникали символические баррикады из магазинной тары.
В 00.05 у здания штаба Комитета национальной обороны НФА, по свидетельству Этибара Мамедова, выстроились около 500 военнослужащих, без единого слова открыли именно шквальный огонь по зданию и людям, находившимся возле него, обстреливали штаб с расстояния всю ночь до утра. Лидеров НФА вывели потайными ходами.
Операция началась в полночь с 19 на 20 января 1990 года одновременно в разных концах города. Проведена была нагло, кроваво, бездарно. Ей предшествовала мобилизация резервистов в южных областях России (Ставропольский и Краснодарский края, Ростовская область) с заметной там армянской диаспорой.
На встрече в ЦК КПСС горнорабочий очистного забоя одной из шахт Ростовской области Леонид Кривенда рассказывал не без возмущения:
«Нас в Ростовской области очень сильно коснулся последний скоропалительный приказ о мобилизации резервистов в связи с чрезвычайным положением в Баку. У нас, увы, есть убитые, раненые из числа этих резервистов, которых призвали. Не знаю, наверное, и в 37-ом году так не забирали, по ночам, машины с милицией. До абсурда доходило. Реакция людей на это очень неоднозначна. На шахтах прошли забастовки. Женщины очень сильно возмущались, запрудили всю центральную улицу. Я Михаилу Сергеевичу задавал вопрос: кто всё-таки автор этой акции, ведь указа о мобилизации не было, был лишь указ о чрезвычайных мерах по восстановлению правопорядка в Баку. Кто же принял решение о мобилизации? Он признал: да, здесь мы наломали дров, но конкретное лицо, которое приняло это решение, осталось неназванным».
Конечно, не мог же Верховный главнокомандующий назвать шахтеру свое авторство…
Характерна и реакция военного коменданта Баку генерал-лейтенанта внутренних войск B.C. Дубиняка на такой вопрос:
«Была ли альтернатива вводу войск в город; почему войска входили ночью; почему их не ввели еще в дни армянских погромов; почему ввод войск начался в ноль часов 20 минут, а решение о вводе было передано по радио в 5.30 утра?».
Дубиняк: «На эти вопросы отвечать не буду. По причине того, что я назначен военным комендантом уже после ввода войск».
Не мог же генерал-лейтенант отвечать за маршала Язова…
Существенно, пожалуй, только суждение Дубиняка по поводу паники среди русскоязычного населения Баку и слухов по поводу эвакуации семей военнослужащих, что прогнозировал депутат Собчак.
Дубиняк: «Эвакуации никакой не было. Она не объявлялась и не организовывалась. Но многие семьи военнослужащих действительно выехали из Баку в первые дни чрезвычайного положения. Это было вызвано слухами об угрозах в их адрес, гибелью жены одного прапорщика. Но говорю вам со всей ответственностью, что с момента введения чрезвычайного положения ни один из русских здесь не пострадал, кроме приведенного мной факта. К нам в комендатуру ежедневно звонили коренные бакинцы, искренне негодуя по поводу распространения слухов и паники, говорили о желании сохранить русскоязычное население в Баку».
Лидеров НФА обвиняли во всех грехах: фанаты, заставляли людей ложиться под танки и бэтээры. Вот официальное обвинение, прозвучавшее в сентябре 1990 года из уст первого заместителя председателя КГБ Азербайджана Евгения Дубровина:
«Наиболее активные представители экстремистского крыла Народного фронта вывели людей на баррикады, а сами сбежали. За это они должны нести ответственность. Но еще большую ответственность они несут перед семьями погибших. Некоторые из этих «лидеров» были арестованы, остальные успели скрыться. Для нас не безразлично, возобновят ли они свою прежнюю деятельность, поэтому принимаем все меры для их поиска. Что касается Этибара Мамедова, Рагима Казиева, Халила Рзы, Магомеда Гатами, следствие по их делам завершено».
