– Мы опаздываем, Владыка, – опустил глаза советник. – Мы безнадежно, страшно опаздываем…

– И сколько нам еще осталось, можешь ты мне сказать?

– Только приблизительно, Владыка. Для более точного ответа потребуется время.

– Так сколько? – настаивал Якш.

– Не больше тридцати лет, Владыка. Это если повезет.

– А ведь там был лучший крепеж! – с недоумением воскликнул Якш. – Самый лучший. Он должен был выдержать! Если мы потеряем Западный Сектор…

– Наши доходы уменьшатся втрое, – вздохнул советник.

– А расходы возрастут! – воскликнул Якш. – Почему это произошло?!

– Что-то пошло не так… – развел руками Главный Советник.

– Что-то!!! – взбесился Якш. – И это говоришь мне ты! Ты, который должен в точности знать и доложить мне, что именно пошло не так, где и по каким причинам это произошло и что следует делать теперь?!

– Владыка может всегда казнить своего нерадивого слугу, – склонился Главный Советник.

– Я уже сорок лет слышу от тебя эту отговорку, – скривился Якш. – Скажи лучше, как там наш «безбородый безумец»?

– С отличием окончил Марлецийский университет и отбыл к своему герцогу, Владыка, – ответил Главный Советник.

– Дай-ка мне его последнее донесение, – приказал Якш.

– Ты? – Герцог Олдвик был удивлен и… да, обрадован. – Явился все-таки!

Шарц низко поклонился человеку, на чьи деньги он закончил Марлецийский университет, человеку, который предложил ему место, человеку, который, оказывается, ждал его… человеку, которому он солгал тогда, в самом начале, которому будет лгать и дальше. Слишком удачно он подвернулся, этот наивный, щедрый и неглупый человек. Слишком удобно расположены его земли. А должность шута, совмещаемая с должностью врача… это же сколько возможностей!

Разведчик не имеет права не воспользоваться такой роскошной ситуацией, а всякие разные моральные терзания он может засунуть себе в задницу и заткнуть пробкой, нет у него права на такую роскошь, как мораль. Он сволочь. Абсолютно аморальная сволочь.

– Только не говорите мне, что я вырос, ваша светлость, – усмехнулся Шарц, – все равно ведь не поверю!

«Вот, герцог, я опять здесь, опять лгу тебе, мне наплевать на мой рост, знаешь? Я ведь нормальный. Но по „легенде“ я должен беспокоиться за него. Я уже так привык к этому, что и в самом деле порой чувствую себя коротышкой. Это немного пугает. Впрочем, ты ведь не станешь утешать меня? Ты не настолько глуп, чтоб сделать несчастному карлику еще больнее».

– Вот еще! – ответно ухмыльнулся герцог. – Я тебя, кажется, приглашал в качестве шута. А шутов не утешают. Над ними насмехаются.

«Потрясающе, герцог Олдвик! Ты так высоко меня ценишь, что аж неудобно!»

– Отлично, ваша светлость, это именно то, что я надеялся услышать! – промолвил Шарц.

– Вот как? Что ж, рад, что угодил тебе! – ухмылка герцога сделалась еще шире.

«Ого! А это еще что такое? Экзамен на должность шута? Кем это надо быть, чтоб сам герцог стремился угодить тебе? Уж явно не одним из его подданных! А я еще даже и таковым не стал».

– Должно быть, эта фраза чудовищно пугает ваших слуг, – после некоторого молчания проговорил Шарц.

– Угадал. Это моя любимая фраза, когда мне охота пошутить за чужой счет и есть повод для этого.

– Например, слуга провинился, – подсказал Шарц.

– Вот именно, – подтвердил герцог.

– А чем провинился я?

– Не знаю еще. Узнаю – скажу, – добродушно заметил герцог.

– То есть это предварительное наказание?

– Тебя накажешь… никакого трепета!

– А что, должен быть трепет?

– Спрашиваешь! Еще какой!

– Ну да, ну да, слуги небось в обморок падают, услышав, что герцог «рад, что им угодил»! Это ведь их работа – угождать ему.

– Как верно ты все понимаешь! – восхитился герцог. – И почему только не следуешь своему пониманию?

– То есть не поступаю как все? – уточнил Шарц.

– Ну да, – кивнул герцог.

– Я же шут, ваша светлость, – как маленькому, пояснил Шарц. – Мне положено делать все шиворот-навыворот. Иначе смеяться никто не станет.

– Ах, вот оно что…

– Кстати, ваша светлость, раз уж вы меня без вины наказали, надо бы с вас какой-никакой штраф взять, – невинно заметил Шарц.

– Что?! – шутливо возмутился герцог. – Я обещал тебя не казнить, так ты и пользуешься!

– Всего одну монету серебром, ваша светлость. Видит бог, это вас не разорит!

– Да что ты себе позволяешь? Думаешь, я на тебя управу не найду?!

– Я так и думал, что вы согласитесь, – невозмутимо парировал Шарц. – Значит, одна серебряная монета.

– Нет уж! – в притворном ужасе воскликнул герцог. – Этак ты меня за год по миру пустишь! Медяк, не больше!

– Ну медяк так медяк, – пожал плечами Шарц. – Все одно – денежка.

– Можешь отсчитать его от той суммы, что я тебе на обучение пожертвовал, – обрадовался герцог. – Кстати, если эту сумму вычесть из твоего жалованья, это сколько же лет тебе бесплатно меня смешить придется?!

У Шарца отвисла челюсть. А довольный своей неожиданной придумкой герцог показал ему нос, а потом, не удержавшись, еще и язык.

«Вот как! Уел я тебя!» – огромными буквами было написано на его счастливой физиономии.

– А мне будет позволено иногда воровать еду с кухни? – наконец нашелся Шарц.

– Возможно, – милостиво кивнул герцог.

– Тогда к чему мне какое-то жалованье? – с аскетическим блеском в глазах вопросил Шарц.

– Придется мне милостыню тебе подавать, а то, пожалуй, ноги протянешь, – задумчиво сообщил его светлость.

– А я меньше серебряной монеты не беру, – отпарировал Шарц.

– Вот еще! – фыркнул герцог. – Да где ж это видано, чтоб нищим серебро подавали?

– А я – очень гордый нищий, – пояснил Шарц. – Я ведь не чей попало нищий, а лично ваш, герцогский. Мне честь не позволит всяким там медякам кланяться.

– Далась тебе эта серебряная монета! – рассмеялся герцог. – На, получи!

На ладонь Шарца легла новенькая серебряшка.

– Благодарю, ваша светлость, – поклонился Шарц. – У вас найдется кинжал?

– Тебе срочно потребовалось меня ограбить или решил свести счеты с жизнью, выяснив плачевную судьбу собственных финансов?

– Ни то, ни другое, – покачал головой Шарц. – Ваши предложения недостаточно смешны.

– Держи, – на его ладонь лег кинжал, по виду совсем не герцогский.

«Какая странная сталь, – подумал проснувшийся в нем оружейник, не наша и не человечья… никогда такой работы не видел!»

Острие кинжала легко пробило серебро монеты. Шарц нарочно уколол еще и палец, так чтоб на кинжал и на монету попало немного его крови.

– Я не дворянин, чтоб давать вассальную клятву, но мне претит служить просто за деньги, как ваши слуги, – тихим серьезным голосом сказал он. – Ваша Сталь, ваше Серебро и моя Кровь. Я ваш, пока вы не заберете у меня свою монету.

Шарц протянул герцогу кинжал, проколотую же монету надел на тонкую серебряную цепочку. Такая была у каждого студента Марлецийского университета. Большинство не снимали их и по окончании оного.

– С этого момента я – ваш шут, ваша светлость!

– Вот-вот, – вдруг буркнул герцог. – Ты мне тут клятвы приносишь, а я даже имени твоего не знаю. В тот раз ты мне его не назвал и в этот раз молчишь. А я все спросить забываю. Никогда не забывал, а с тобой забываю. Забалтываешь ты меня как-то, что ли… Ты не шпион, часом?

Тайный агент внутри дрогнул и напрягся. Шарц снаружи безмятежно улыбнулся.

– Шпион, – сказал он.

– Вот как? – обрадовался герцог. – И чей же?

– Марлецийский, конечно, – усмехнулся Шарц. – Вы разве не знаете, что теперь в Марлеции шпионов только из недомерков делают, чтоб их честные люди ни с кем другим не перепутали?

– Так вот оно что, – понимающе покивал герцог. – Тогда больше всего марлецийских шпионов в этой… как его… в Петрии, вот!

– Еще бы! – подхватил Шарц. – Там их просто видимо-невидимо! Говорят, они там обросли бородами, пристрастились к пиву, выдумали собственный язык и окончательно одичали. Но у меня совсем другое задание, милорд.