Отключившись, Санёк обнаружил, что в доступе – вайфай. Причем хороший и халявный. Не удержался – пробежал по сетям… И тут же обнаружил в «Фейсбуке» письмо от Лики:

«Прилетаю десятого! Люблю! Встречай!»

Санёк поначалу жутко обрадовался… Но тут же помрачнел. «Восемь дней».

Быстрый взгляд на мордастую физиономию главного, Юрия Игоревича кажется, – и сразу ясно: дать задний ход не получится. А если тупо дернуть? Рвануть прямо сейчас к двери… Так ведь найдут потом. Данные Санька – у этих в компе. И вообще, не по-мужски это: сначала сказать «да», взять деньги, а потом – соскочить.

«…Лика, любимая, я ухожу в поход, – набрал Санёк. – Отказаться не могу – людей подведу…»

– Эй, ты долго еще там колупаться будешь! – раздался недовольный голос Гучко.

– Момент!

«…Когда вернусь, я сразу тебе позвоню! Сразу! Люблю! Тебя! Лика!!!»

Всё. Смарт отключен. Время пошло…

Клерк не обманул. Экипировка и впрямь была отличная. И подбирал ее действительно компьютер. В индивидуальном порядке. На одежде и обуви не было информации о производителе, только неброские буковки «TG» в укромных местах, но за такую, к примеру, обувку Фёдрыч, не колеблясь, отдал бы штуку бакинских. Крепкие ботинки на высокой рифленой подошве весили не больше кроссовок, ногу облегали безупречно и в ходу были просто великолепны. Ни шороха, ни скрипа, сцепление идеальное. У Фёдрыча дома имелись американские летние берцы, так вот эта обувка была явно лучше. То же можно было сказать об одежде. И о большом ноже из вороненого металла, вложенном в прикрепленные к поясу ножны. Чего не хватало, так обычного набора походных мелочей: зажигалки, фонарика, рыболовной лески, пары презиков и т. п. Не критично. Офисный боец ясно сказал: у них будет возможность прикупить необходимое.

Никита Федоров был доволен. Он предвкушал отличное развлечение. Нечто необычное. Без риска, без предельного напряжения мышц и нервов Фёдрыч не мог. Начинало казаться: не живет он, а доживает. Как снулая рыба. От недостатка напрягов майор сначала впадал в депресняк, потом зверел и легко мог сделать нехорошее. Водка не помогала. Даже хуже – контроль слетал. Но каких-нибудь две недели по южноамериканской ненаселенке – среди змей, насекомых и бандформирований, называющих себя повстанцами, – и Фёдрыч на добрых полгода обретал оптимизм. За то и ценил майор свою работу. Брателло Юрок был того же типа организм. Вдобавок бабла хапал – на десятерых хватит. И Фёдрыч, реальный профессионал, пес войны с классной, советской еще подготовкой, был при нем – как хороший снайпер во время острых переговоров. Кстати, и снайпером Фёдрыч был недурным. Это так, к слову. А еще он никогда не упускал из виду детали, потому что обучался комплексно. И чуйка у него была развита, как голеностоп у прыгуна. И сейчас эта развитая в горячих точках по максимуму интуиция уверенно заявляла: «Та-арщ майор, всё будет!» И ноздри чутка свернутого на сторону Фёдрычева носа алчно раздувались, будто чуя, как к стандартному спектру запахов мужской раздевалки в дорогом, оборудованным отличной вентиляцией спортивном клубе примешивался очень знакомый и очень специфический аромат. Аромат, составленный из целого набора запахов, хорошо знакомый Фёдрычу и безошибочно угадываемый им всегда и везде. Запах опасности.

Элегантный вагончик без окон. Даже без намека на них. Цельные гладкие стены. В памяти Санька сразу возникла аналогия: скоростные поезда. Стремительные капли, развивающие бешеную скорость. Даже не «Сапсан», а что-то вроде японских – с длинным таким хищным носом. Внутри же – удобные сиденья. Чистенько, просторно. Особенно когда внутри трое, а не тридцать.

– Ехать часа три-четыре, зависит от ситуации, – сообщил клерк. Уже другой, но очень похожий на первого. Такого же телосложения, в таком же костюме и с такой же характерной выпуклостью плечевой кобуры.

– Какой такой ситуации? – пробасил Гучко.

Клерк вместо ответа улыбнулся дежурно:

– Удачной игры!

И закрыл дверь снаружи.

Вагончик тут же тронулся. Бесшумно. Только возникшее ускорение и сообщило о том, что он пришел в движение. А когда разгон прекратился, то и это единственное напоминание о скорости исчезло.

– Вот это, мать вашу с бабушкой, звукоизоляция, – похвалил Гучко. – Надо б узнать, кто делает. На тачилу себе такую поставить – было бы круто.

– Не самый лучший вариант, – возразил Фёдрыч. – А если посигналит кто-то?

– А мне не похер, – пожал мясистыми плечами Юрий Игоревич. – Это его проблемы. А если будут, типа, проблемы мне, то это все равно – его проблемы. Напомни, когда вернемся, чтоб я спросил.

– Попробую. Но без гарантий. Мой айфон в раздевалке остался. Так же, как и твой.

Санёк тем временем развязал небольшой кожаный мешочек, врученный ему перед отправлением. Всем троим выдали такие мешочки: небольшие, с жесткой клипсой, позволявшей крепить его к поясу или петле.

В мешочке оказались круглые жетоны. Вернее, монеты, если вспомнить слова первого клерка об игровых деньгах. Пятнадцать штук. Три маленькие, белого металла. Одна с меткой «50», две – по «20». И двенадцать «красных» – две с десяткой, две – с пятеркой, две – с двойками, остальные – с единичкой. Итого – 130 неизвестных единиц.

Санёк пересчитал «деньги» и прицепил мешочек к ремню. Затем извлек из ножен выданное вместе с деньгами оружие – увесистый черный нож с белой полоской заточки, немного расширяющийся к концу, очень острый и явно не игровой, а самый настоящий.

Фёдрыч тоже достал нож, поиграл им немного, похвалил баланс. Санёк наблюдал не без зависти. В пальцах Фёдрыча тяжелый нож казался живым: порхал бабочкой и при этом «лип» к ладоням, как железо – к магниту, а в руке Санька нож лежал, как большая и опасная рыбина. Причем опасная для всех, включая и самого Санька.

– Где учишься, парень? – спросил Фёдрыч, возвращая нож в чехол.

– В Политехе. Строительная механика. А куда, вообще, едем, не знаете?

Фёдрыч пожал плечами:

– Приедем – узнаем.

– А как вас звать?

– Можешь – Никитой. А его…

– Господин Гучко! – перебил своего начбеза Юрий Игоревич, сурово глянул на юношу. – Можно – Юрий Игоревич. В армии служил?

Санёк покачал головой.

– Кто в армии не служил, тот не мужик! – безапелляционно заявил Гучко. – Верно, Фёдрыч?

– Строить тоже кому-то надо, – примирительно отозвался майор. – Ты, Санька, не бойся. Держись нас, и всё будет штатно.

– Да я не боюсь, вообще-то, – сказал Санёк. – А можно узнать, чем вы занимаетесь? В смысле профессии?

– Финансисты мы, – усмехнулся Фёдрыч. – Вот он – генеральный директор банка. А я – его заместитель по безопасности. Что, не похожи?

– Ну… Не очень, – не стал кривить душой Санёк. – Вы-то сразу видно, что военный, а господин Гучко больше на спортсмена похож. Боксера. Бывшего, конечно.

– Я и сейчас врежу – за добавкой не придешь, – благодушно проворчал Гучко. – Чё, занимался боксом?

– Ага. Но недолго. Мне злости не хватает. И паркур интереснее. Адреналина больше. А драться я не люблю.

– Бывает, приходится делать и то, что не любишь, – заметил Фёдрыч. – И что характерно – твоим мнением никто не интересуется.

– Точняк! – подтвердил Гучко. – Наедут на тебя – и чё? Штаны намочишь?

– Я убегу, – улыбнулся Санёк.

– А если с телкой будешь? – ехидно поинтересовался Юрий Игоревич. – Тоже ноги сделаешь? Или огребешь в репу и слезу погонишь?

– Я сказал, что не люблю драться, – сдержанно проговорил Санёк. – Это не значит, что я – трус. И девушку, да и не только свою, буду защищать по-любому.

– Это по-мужски, – одобрил Фёдрыч, но Гучко скривился брезгливо и уронил:

– Защищать он будет, красавчик. Сунут тебе ножом в печень, а девке твоей – в другое место. И кому, на хрен, нужна такая защита? Пацан – это тот, кто обидчика конкретно вальнет. И тогда сявки к тебе даже прибадываться не станут. Просекут, что ты любого на нож поставишь, – и сдриснут.