Теперь это не более как скверный жидовский городишко, на котором мы очень наглядно можем проследить, как евреи совершают последовательное убийство всех живых промышленных сил христианского населения края. Мы сказали уже, что с переходом в немецкия руки город в течение первых семи лет (с 1796 по 1803 год) стал быстро возрастать и подыматься из своей косности; население его значительно увеличилось, а вместе с ним и число домов дошло до 320, между которыми появилось семь каменных, существующих и до настоящего времени, в некотором роде памятников немецкого владычества, ибо ни прежде, ни после немцев каменных строений в Бельске уже не появлялось. Немцы внесли с собой дух оживления, тотчас же отразившийся на торговле и промышленности, которыми занимались исключительно одни христиане. В те дни в бельских лавках можно было найти иностранные товары, материи, сукна, колониальные произведения, настоящия, а не поддельныя вина, разный мелочный товар, а пиво и водка, продававшияся в шинках, доставлялись туда со своих же христианских заводов. Но это, так сказать, внутренняя, городская сторона торговли, которая хотя и была значительна, однако же уступала в степени значительности торговле внешней. Вельские мещане того времени вели довольно обширную торговлю с Пинском с одной стороны, и с Варшавой, Кенигсбергом, Данцигом и Эльбингом – с другой. Предметами вывоза служили: бельский хмель, овчинные тулупы и сукмяны, особенный род верхней одежды из местного сукна.

Но вот в 1803 году прусское правительство впервые разрешило евреям безпрепятственно селиться в городе Вельске. И что же? В самое короткое время город принял ту характерную еврейскую физиономию, которою отличаются вместе с еврейскими грязью и вонью все городишки западного края. Город Вельск представлял собою для евреев совершенно свежий и непочатой еще угол, и притом в такую минуту, когда немецкая энергия значительно подняла его благосостояние. Получив разрешение селиться в Вельске, евреи внесли туда с собою свой кагал, который негласно, но твердо, стал, что называется, всеми легкими и нелегкими способствовать тому, чтобы члены местного еврейского общества удобно и выгодно для себя приобретали у христиан недвижимую собственность: тут действовали и купля, и подкуп, и продажа с аукциона за долги, и множество иных темных и хитроумных способов, которые в конце концов привели к тому, что евреи в течение весьма немногих лет совершенно вытеснили христиан из города на его окраины, овладели всем городским центром, а с ним, конечно, торговлей и ремеслами, предоставив бельским христианским мещанам только хлебопашество, к которому евреи считают себя неспособными и которое поэтому они презирают. Вместе с прибытием евреев около полусотни шинков, в которых прежде вовсе не чувствовалось такой значительной потребности, тотчас же открылись на разных улицах Вельска, и вся кабацкая торговля сразу перешла в еврейския руки. Более половины еврейскаго населения в Вельске занялось, как и по сей день занимается, перекупкой. На разсвете в базарные дни целыми партиями выходят евреи на дороги, ведущия в город, с целью перехватить крестьян, везущих на базар свои сельские продукты. С помощью водки и обмана евреи-перекупщики за бесценок овладевают крестьянским товаром и уже сами препровождают его на городской рынок, где сами же всем кагалом и устанавливают на него цены. От этого при дешевом производстве в окрестном крае стоимость продуктов вседневного употребления на бельском рынке весьма высока. Все дело в том, что евреи, забрав в свои руки как бы монополию местной торговли, распоряжаются ценами по своему произволу. Это с каждым годом все гибельнее отражается как на народном благосостоянии христианских мещан, ремесленников, которые, видя окончательную невозможность бороться с прочно организованным кагалом, все более обращаются к земледельчеству, или же бедняют, разоряются, кончают нищенством. О той грязи и вони, которыя внесли с собою евреи в чистеньком дотоле Вельске, мы уже и не говорим».

В очерке Крестовского просматриваются германофильские настроения, даже застарелое противостояние немцев и евреев. Раздражение… подогреваемое веками. В отличие от немцев малороссы находились в состоянии прямой оккупации Речи Посполитой, Пруссии, Крымского ханства.

Хоть масоны и лакеры и обвиняют великороссов в некоем черносотенстве (черносошные – государственные крестьяне – это определение чисто великоросское) и антисемитизме и прочем, то это лукавство (подобно бандиту, который ограбил свою жертву да еще и глумится, потешается над ней). Не только у казаков-великороссов, но и у черносотенного крестьянства нет сколько-нибудь заметного присутствия еврейской темы в народном песенном творчестве да и в настроениях, да и самих евреев до середины XIX века мало кто видел; во многих селениях до 1917 года никто не видел.

Зря оболгали СРН. Как говорил Кузьма Прутков: «Не чеши чего не чешется».

Состоявшееся объединение Российской империи и Украины вместе с долгожданным соединением славянского народа и вхождением в состав русского государства Киева – матери городов русских – привнесло и проблему еврейско-украинских и еврейско-немецких отношений, мало просчитанную проблему. Там, где до вторжения полчищ монголов жили славяне, теперь проживала большая еврейская диаспора. Да и империя не Россия, Петербург не Москва, последователи Петра I задавили потомков Ивана Грозного, Дмитрия Донского… своим преимуществом в чиновничьих креслах. И этим все сказано.

Имперская Россия, без сомнений, решающим образом помогла «южнорусскому народу» избавиться от оккупации, от попыток окатоличевания, религиозных притеснений. Но освободившись от польской короны и крымской орды, украинцы оказались в кабале у тех же польских панов, за которыми сохранились все имущественные права, в том числе и на крепостных крестьян. Тут сказывается различие между Россией и Российской империей, разница в государственной идеологии. В империи не делалось различий между гражданами по национальной принадлежности. Даже в жандармерию принимали, выставляя не национальные требования, а религиозные, кандидат должен был принять православие.

Наследие Петра I имело свои плюсы, но еще больше минусов. Мы уже отмечали наступление немецкой бюрократии на русские традиции и даже на православие. Законы империи законами, а национальная сплоченность и национальная заинтересованность немецких эмигрантов на высоких должностях империи толкала их к гонениям на русские национальные костюмы, на перевирание русской истории, на ликвидацию патриаршества и пытки православных священников и многое другое. В соответствии с имперской традицией польская шляхта, не убежавшая в Польшу, оставшаяся на украинских землях, сохранила за собой собственность на земли и на крестьян, проживающих на ней. А крепостной он и есть крепостной. Но в отличие от России на Украине «показачившееся» население, безоглядно воевавшее со шляхтой, было отдано в полнейшую зависимость той же шляхте. Сколько потерь и унижений понесли «показачившиеся» южнорусские люди, можно представить. Обманутые ожидания – опасное явление. Эта сторона национальной политики, негативные проявления и сказываются на умонастроениях даже спустя столетия. Сам факт пренебрежения национальными интересами славян расшатывал империю больше других причин. В такой же ситуации, но в меньших масштабах находились прежде и русские крестьяне, которых отдавали в зависимость татарским мурзам, перешедшим на службу русскому престолу. В западных регионах этот процесс носил более острый характер, так как решение было принято сразу после войны, к тому же сохранилась и религиозная зависимость от католической шляхты, хоть и в скрытой форме.

Передача украинского казачества в кабальное состояние польской шляхте – факт столь же позорный, как уничтожение русской культуры троцкистами в годы военного коммунизма и потакание блокады в Югославии со стороны НАТО. Хоть и награждают пенсионера Ельцина разного рода резиденты и церковники, но нам, простым гражданам России, даже смотреть противно на опухшую от пьянства физиономию разрушителя славянского единства и государственной промышленности. И никакие ордена эту физиономию не приукрасят…