Офицер обвел полубезумным взглядом трактир. Иллари встал и неслышно направился к выходу. Снаружи было свежо. Вечер уже наступил. Иллари поежился и стал ждать.

Офицер, надо отдать ему должное, вышел далеко не сразу. Никто теперь не свяжет воедино уход Иллари и срочную необходимость офицера прогуляться.

— Тихо! — вполголоса предостерег Иллари. — Иди сюда.

— Это ты? — только и смог выговорить он.

— Тихо, — повторил Иллари. — Молчи и слушай. Похоже, император подставил вас, как и меня. Дворцовая стража знает, что вы остановились в «Козле». Я так понимаю, не сегодня-завтра вас возьмут.

— Зачем ты нас предупреждаешь? — офицер не тратил времени на возгласы «Негодяй!» или «Я тебе не верю», а сразу приступил к делу.

— Я знаю, вас послали меня убить, если только Император не передумает. Но это наши с тобой дела, и Вейдо тут не при чем. Хочешь — верь мне, хочешь — нет. Но я вам советую уходить. По одному, по двое, чтоб не так заметно.

— И оставить тебя в Вейдо? — в голосе офицера слышалась неприкрытая злоба.

— Послушай, — вздохнул Иллари, — уж не знаю, за что ты на меня сердце несешь, но давай я сначала освобожу принца, а потом уж мы с вами поквитаемся.

— Так ты хочешь освободить принца? — изумление офицера было таким же непритворным, как и его недавняя злость.

— А ты что думал — я сюда притащился кур воровать?

— Нам сказали, что ты шпион Вейдо, — очень обыденно усмехнулся офицер. — Перебежчик.

— Не знаю, что и сделать, — развел руками Иллари. — У тебя только мое слово против императорского.

Офицер неожиданно усмехнулся.

— Цену императорскому слову я знаю. Раз у меня, кроме него, есть и другое, я предпочитаю поверить тебе, если не возражаешь.

— Не возражаю, — Иллари ощутил облегчение: непохоже, чтобы офицер водил его за нос.

— Значит, спасти принца? Добро, твоя светлость. Мешать не стану. Может, чем и помочь смогу.

— Вряд ли. Вы уже на крючке, — заметил Иллари. — Уж лучше я сам.

— Жаль, — сказал офицер.

— Что так? — удивился Иллари.

— Хороший парень. Еще совсем сопляком, бывало, придет: «Дядя солдат, а ты покажешь, как ты листики стрелой сбиваешь?» Смешной такой. Когда старше стал, понятное дело, его к нам не пускали.

Иллари понял. Всеми забытый принц стал для императорских солдат чем-то вроде сына полка. Няньки не обращали на него внимания, отец издевался над ним, мать умерла вскоре после его рождения. Только в казармах видел он любовь и ласку. Наверное, его баловали напропалую, покупали ему сладости, дарили игрушки, мастерили лодочки, пока не вмешался августейший папаша и не прекратил эти посещения. И не потому лишь, что этикет не дозволяет. Горе владыке, если армия больше любит наследника! Теперь только Иллари понял, почему Император, невзирая на маниакальную ненависть к сыну, не осмелился расправиться с ним сам, предпочитая сделать это чужими руками. Может, и войну с Вейдо он затеял лишь для того, чтоб голова принца покинула плечи? Трудно сказать.

— Я справлюсь, — сказал Иллари. — Уходите.

— А с тобой что будет?

— В каком смысле? — не понял Иллари.

— Ну, тебе ведь кто-то сказал, что нас вычислили? Верно? Если мы исчезнем, тебя заподозрят в первую очередь.

— Выкручусь, — неохотно произнес Иллари.

— Мы остаемся, — твердо произнес офицер. — Не спорь. Ты нас предупредил, и теперь нас голыми руками не взять. Врасплох не застигнут. Мы подождем, пока за нами придут, и уже тогда исчезнем. Не выйдет — прорвемся с боем.

— Но это опасно, — непослушными губами возразил Иллари.

— Не спорь, — сурово повторил офицер. — Если мы уйдем сейчас, опаснее будет во сто крат. И ты ничего не сумеешь сделать. Не в обиду тебе будет сказано, твоя светлость, ты в этих делах — что дитя малое.

— Ладно, — Иллари понимал, что офицер прав. — Удачи вам.

— Тебе удачи! — офицер улыбнулся ему, зубы на мгновение блеснули в вечернем сумраке. Потом он оставил Иллари и вернулся в трактир.

Иллари стоял молча. Рядом с ним послышался шорох. Он обернулся. Джет вкладывал меч в ножны.

— Пойдем, — сдавленно произнес Иллари. Джет безмолвно последовал за ним. Иллари казалось, что он задыхается. Ему и в голову прийти не могло, что разговор так обернется. И он не нашел нужных слов. Как легко приходят нужные слова в стихи, и как трудно — в разговор с людьми. Зато ненужные так и просятся на язык. Взять хоть последнюю перепалку с джетом. Ясное дело, парень обижен. И на кой ему вздумалось давить на него, да еще через вассальные отношения? Какой он этому мальчишке, в сущности, господин? А все же нет-нет, да и прорвется. Иллари очень беспокоило молчание джета, его безмолвная обида. Обида того, кто с мечом в руке готов был защищать его жизнь, невзирая на оскорбления. Что поделать, не умеет от разговаривать с друзьями. Не было у него друзей, кроме принца: кому можно доверять в этом змеюшнике, именуемом «Двор»? А принца так просто не обидишь. Странно, что он больше думает о джете, чем о принце. Неужели он так быстро забыл своего лучшего друга? Да нет же! Но почему обида джета занимает его мысли больше, чем спасение принца? Мысли... они с принцем никогда не обменивались мыслями. Неужели в этом дело? Неужели обиженный мальчик стал для него дороже лучшего друга?

— Ерунда, — спокойно произнес джет.

— Что? — не понял Иллари.

— Ерунда. То, о чем ты думаешь — бред. Я тебе не ближе и не дороже. Это просто другое. Со мной ты разговариваешь мыслями. А с ним ты в этом не нуждаешься. Вы и так друг друга понимаете.

Иллари воспрял духом.

— Знаешь, ты прав. И еще... я не хотел тебя обидеть.

— Извини, если я обиделся! — тихо засмеялся джет. — А теперь пошли отсюда.

— Куда?

— Куда-нибудь. Тебе ведь еще надо выиграть меч, не то тебя завтра выдерут. Забыл, твоя светлость?

Меч, который Иллари выиграл в кости у полупьяного солдата, заставил капитана Тайхай презрительно скривиться.

— Знаю, капитан, что для дела негоже. Но какой-никакой, а меч. С первого же жалованья раздобуду получше.

— Раньше раздобудь. Стража охраняет заложника. Если его попытаются похитить, сначала в дело вступает внешний круг, а затем уже мы.

Иллари не сомневался, что один только внутренний круг способен справиться с целой армией похитителей. Лучше бойцов, чем эти хорошенькие девочки, ему видеть не доводилось.

— Не знаю, что и делать, — жаловался он джету в промежутке между двумя порциями утомительной муштры. — Я думал, нам удастся хоть как-то проникнуть к принцу, а выходит, дело дохлое. Эти красотки внутри дворца всем заправляют. Внешний круг принца и не видит, все они. И еду ему сами готовят, и носят сами, чтоб кто чего в пироги не подсунул. И убирают у него в комнате, и спят с ним, и все, что хочешь. И прирежут сами в случае чего. И даже подкупить их невозможно. Как-то раз один дурак пробовал. Повешен на собственных кишках.

— Придется нам рассчитывать только на себя, — вздохнул джет.

— А на что еще мы могли бы рассчитывать? — удивился Иллари.

— Если бы мы могли повидаться с принцем, как я надеялся, мы могли бы рассчитывать на кое-какие чудеса.

— А зачем Мастеру Слов видеть его?

— Мастерство Слов тут ни при чем. Речь идет о совсем других чудесах. Ты никогда не слышал о Госпоже семи времен и пяти состояний?

— Что-то такое слышал... — Иллари наморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Кажется, этой богине поклоняются в Междуречье.

— Неподалеку оттуда, но не там. И она не богиня, — покачал головой джет. — Госпожа Атаэ-те была до богов и будет после них.

— И чем же нам может помочь эта боги... Госпожа? — поинтересовался Иллари.

— Если захочет — всем. Говорят же тебе, она Госпожа. Пять состояний сейчас к делу не относятся, а вот семь времен — так даже очень.

— Перестань морочить мне голову и говори яснее, — взмолился Иллари. — Что это за семь времен такие? И откуда их столько?

— Ну, про седьмое я и сам не знаю. Это тайное время, его знают только посвященные в культ, да и то самые высшие. Остальные шесть — изволь. В языке народа Госпожи, кроме бывшего, настоящего и будущего...