– Двести, – твердо сказала Кармен, скомкав договор.

– Что-что? – переспросил зеленый коротышка.

– Ты будешь платить двести золотых монет в месяц. Каждой. Инженера моего уровня и артефактора ее, да еще и сработавшихся так, что дальше некуда, не так-то просто найти. А еще вы научите Хлою тем волшебным трюкам, которые она захочет у вас узнать. И торговаться можешь не пытаться. Я даже пьяная не поверю в радужные перспективы, которые рисует гоблин. А потому либо соглашайся, либо нет. И тогда мы поедем дальше и будем тихо и спокойно лить пушки и собирать пилорамы, на которых делают доски для кораблей.

Несколько секунд гоблин молчал.

– Это грабеж, – наконец сказал он. – Но я согласен, и не спешите радоваться. Это золото вы отработаете полностью, поскольку будете буквально похороненными под потоком техзаданий. Начнем прямо сейчас. Почему ваш шагоход ни с того ни с сего взорвался, если его никто не поджигал? Повреждения, которые были нанесены мною, затрагивали только ходовую часть.

– Опять руны заискрили, стоило только потрясти как следует всю конструкцию, – вздохнула гномка-волшебница, во взгляде которой читалось жуткое раскаяние.

Видимо, она уже сожалела, что ее сестра не может вернуться в прошлое хотя бы на несколько секунд и потребовать триста или четыреста монет. Ведь если на двести золотых согласились почти сразу и не торгуясь, то можно бы было вести речь и о большей сумме.

– Я уже устала пытаться их оптимизировать, – продолжала Хлоя. – Ни один нормальный маг никогда не морочил себе голову абсолютным контролем используемых артефактами чар, поскольку позволить себе паразитные энергопотери на порядок легче, чем сводить их к нулю. Нет, на два порядка!

– А может, все-таки проводка? – не согласилась с ней старшая сестра, наконец-то приводя в порядок свой комбинезон, который зацепился за одну из деталей шагохода и расстегнулся. – В прошлый раз замкнула именно она.

– М-да, наверное, все же стоит отказаться от попыток использовать свернутое пространство как хранилище отдельных составляющих конструкции. – Хлоя с тоской взглянула на еще дымящуюся кое-где кучу мусора, недавно бывшую шагоходом. – Моего таланта явно маловато будет, чтобы создавать работающие рунные вязи данной школы. Впрочем, их даже мастера-артефакторы обычно делают на статичной основе, мало подверженной внешним воздействиям и повреждениям. К примеру, на каменной плите размером в пять обхватов.

– Ни в коем разе! – категорично заявил гоблин и даже руками замахал от избытка переполнявших его эмоций. – Меня интересует именно пространственная магия применительно к технике! Погреба для боезапаса, куда влезут снаряды на целый год войны! Казарма для десанта, где сможет жить целая армия! Отсек для багажа, в который ушлый кладовщик затолкает целый город, разобранный по кирпичикам!

– Он чего-то съел или выпил? – вопросительно посмотрела на эльфийку Хлоя. – Нельзя же не знать таких простых вещей. Ведь любая магия имеет свои пределы.

– Он всегда такой, – поморщилась Фиэль и не смогла удержаться от того, чтобы не ввернуть гонявшей ее при помощи шагохода гномке шпильку: – Вы привыкнете. Или свихнетесь. Хотя, скорее всего, одновременно сделаете и то и другое.

– Да, я всегда такой, – гордо сказал Тимон. – И поверьте, мы с вами обязательно впихнем невпихуемое и все-таки сообразим шедевр науки, техники и пренебрежения техникой безопасности, органично сочетающий в себе древнее искусство магии и современный хайтек! Кхм, чего-то из меня лозунги лезут, как стишки на детсадовском утреннике. Так почему ваша драндулетка загорелась-то?

– Из-за резких изменений внешней среды руны, даже оставшись неповрежденными, имеют дурную привычку терять стабильность, – пустилась в объяснения гномка-волшебница. – Содержавшаяся в них магия начинает рассеиваться. Это известно давно, но особых проблем чародеям данный факт никогда не доставлял. А потому они его игнорировали. У классических артефактов потеря, скажем, двух-трех процентов мощности заклятия в никуда мало кого волнует. Легче вложить туда дополнительно капельку сил и наслаждаться результатом. Однако, если речь идет о внутренностях техники…

– В девяноста случаях из ста при частично рассеявшейся энергии появляются искры, которые поджигают что попало, – буркнула Кармен. – А очень-очень редко вообще бывает такой эффект, что его только гномьим похмельным мастерам при помощи непечатных выражений описывать. Каждый раз другой, поскольку магия может воздействовать на материальный мир любым способом.

– Так, эту проблему я понял, – кивнул гоблин. – А еще какие сложности есть?

– При повреждении контрольных рун все содержимое свернутого пространства или исчезает в межреальность, или вываливается наружу. Вероятность пятьдесят на пятьдесят, от чего она зависит, никто толком не знает. – Хлоя повела посохом, едва не заехав сестре по носу. – Даже и не скажу, какой вариант хуже. На новых запчастях взамен отправившихся в никуда можно разориться. Зато если дошло до повреждения самых главных элементов конструкции, то не приходится возиться с утилизацией заведомо пригодного лишь в переплавку сырья. Да это и безопасней, поскольку взрывы и пожары происходят где-то в иных пластах бытия.

– Значит, если усилить этот эффект и убедить противника подойти к вашим конструкциям, то половина врагов сломается ударной волной от взрыва, а вторая потеряется раз и навсегда в межреальности? – Гоблин задумался и просиял широкой зубастой улыбкой. Даже его светящиеся серебряным светом глаза начали флюоресцировать раза в два-три интенсивнее. – Девочки, да вы себя недооцениваете!

Гномки озадаченно переглянулись.

– Знаете, а ведь мы так и не подписали контракт. И, пожалуй, с его заключением действительно стоит повременить, – как бы в никуда сказала Кармен, и гоблин моментально зажал себе рот.

В глазах зеленого коротышки стоял ужас перед суммой, которую теперь потребуют изобретательница и ее сестра-ассистентка.

Летающее судно немилосердно трясло. Все, что не было прикручено к полу, моталось туда-сюда. Даже опустевший ящик с балластом, который никто не озаботился надежно прикрепить, медленно сползал со своего места. Казалось, маленький почтовый дирижабль должен был развалиться если и не прямо сейчас, так в следующую секунду.

– Времени у нас прискорбно мало, а потому эта попытка будет первой и последней. И даже пары часов на дополнительную подготовку не будет. – Вопреки своим словам гоблин радостно улыбался. – Поэтому предлагаю провести время до начала десантирования с пользой и устроить маленькое праздничное застолье, плавно перетекающее в оргию.

– Для нее у нас участников маловато, – деловито заметила Сури, оглядывая пассажиров воздушного корабля. Вернее, воздушной шлюпки, не способной вместить больше десятка человек.

Шаманка если и испугалась, то не сильно. Чтобы вселить дрожь в полукровку, пережившую марш по заснеженным просторам наперегонки с ордами живых мертвецов, требовалось нечто большее. Сестры-гномки так удивились, что даже забыли схватиться за оружие, чтобы защитить свою девичью честь. А может быть, и не собирались этого делать и уже предвкушали развлечение. Дварф печально насупился, видимо, потому, как принять в грядущем мероприятии активного участия в силу возраста не мог. Орк задумчиво переводил взгляд с одной девушки на другую. Златокудрая, накручивавшая на палец волосы, после слов гоблина частично облысела, вырвав прядь с корнем. Лонари, как и все рейнджеры обладающая искусством спать всегда и везде, так и не проснулась.

– Впрочем, если я смогу уговорить пилота бросить штурвал… – добавила Сури.

– Он шутит, – поспешно сказала Фиэль. – Я уже вижу свет в окнах поселка!

– Нет зрения зорче, чем у эльфов, – вздохнул гоблин и щелкнул хронометром. – Так, а движется наш транспорт с заметным опережением графика. Печально.

– Верни часы, ворюга! – возмутился Строри и забрал свою вещь у зеленого коротышки, видно, все же освоившего потихоньку при помощи телекинеза сложное ремесло карманника. – Они у меня противоударные, но не противогоблинские!