Похоже, что передачи с воли здесь были не приняты, – за все то время, что лекарь сидел в темнице, он не заметил, чтобы кто-то здесь ел или пил. Поел раз в сутки того, что выдадут тюремщики, – и хватит. Впрочем, какая разница, что тут не принято? Сейчас нужно что-то поесть – организм требует.

Жересар встал, оттолкнувшись рукой от грязного пола, – рука тут же вляпалась во что-то скользкое, и он с отвращением вытер ладонь о стену, оставив широкий красный мазок.

Перешагнул через труп убийцы, так и лежащий на полу, и пошел к очереди, выстроившейся возле входа. В голове очереди уже началась раздача еды – мужчина лет пятидесяти, с лицом, на котором жизнь оставила глубокие отметины-шрамы, большим черпаком доставал из котла на колесиках липкую белую массу с темными вкраплениями и шлепал ее в подставленные плошки. Туда же бросал ломоть темного хлеба, а из другого котла черпал пахнущий пряной травой отвар, переливая его в кружку заключенного.

Лекарь подошел к началу очереди, оттеснил плечом первого, кто стоял с пустой плошкой, и не обратил внимания на его злобное ворчание. Раздатчик налил отвара парню впереди и, опустив черпак, поднял глаза на Жересара:

– Ты кто? Когда прибыл?

– Он первый день здесь! – крикнул кто-то сзади. – К полудню его привезли, с базара! От Девада!

– Первый день? – хмыкнул черпальщик. – В первый день еды не положено. Завтра я принесу тебе чашку и кружку. Если раньше не осудят.

– Осудят, – хмыкнул стражник позади черпальщика. – Завтра его в суд поведут. Девад на него сильно зол. Парень челюсть сломал его брату, шум устроил на рынке. Могут и повесить.

– Не повесят, – буркнул другой стражник, довольно-таки доброжелательно глядя на Жересара. – Брюск обнаглел, зарвался! Средь бела дня уже начал людей щемить! Давно надо было ему укорот дать! Сюда ЕГО надо, а не этого мужика. Эй, дайте ему чашку и кружку! Пусть поест. Ему и так сегодня крепко досталось. Есть свободные чашки?

– Есть, Эбар! – Из очереди вышел парнишка лет двадцати с узким хитрым личиком. – Целых четыре чашки освободилось и четыре кружки! Четыре покойника у нас, парни.

– Это как так? – нахмурился стражник. – Кто? Зарезали, что ли?

– Да нет, – пожал плечами другой, мужчина лет сорока, с воспаленными красными глазами пьяницы, – никто их не трогал. Как сидели, так и сидят. Дохлые. А вон тот пошел к нему – поговорить, видать. И упал. Тоже дохлый. Мы их не трогали, как сдохли, так они и лежат.

– Этого еще не хватало, за него только что внесли… – пробормотал первый стражник. – Эй, не трогай труп! Я сам посмотрю! Вот не было еще проблем…

Жересар наелся липкой каши с кусочками мяса – как ни странно, еда была вполне приличной, съедобной. Поразмышляв, пришел к выводу, что, выдавая приличную еду, власть таким образом бережет своих «авторитетных людей» – иначе с кого получать деньги? Дойную корову нужно беречь, кормить. А что такое темница, как не загон с «дойными коровами»? Судя по тому, что Коста услышал от заключенного и от стражников, девяносто процентов тех, кто сюда попал, скоро выйдут на волю за большую или маленькую мзду. Останутся лишь те, кто не интересен власти. Он, Жересар, например. Или вон тот пьяница – если не найдет денег на взятку.

Ночью лекарь снова летал. Тем более что, как оказалось, в бесплотном состоянии спать ему не надо – тело-то ведь отдыхает, а чего отдыхать душе? Душа всегда бодрствует. Есть ей не надо, пить не надо, спать не надо.

Вообще-то Жересару даже понравилось быть бесплотным духом. Летишь куда угодно – чистый разум, свободный от страстей и боли. Ничего не хочешь, ничто не отягощает. Вот если бы только не был привязан к старому, избитому и поломанному телу, если бы мог существовать без него. Полетел бы тогда в столицу, и…

Картины одна ярче другой проплывали в воздухе – вот он убивает трех членов Совета, предателей, убивших своего короля и королеву, вот добирается до Великого Атрока – и она ничего не может с ним поделать.

Впрочем, может, она не виновна в убийстве его детей? Имар ведь дрался как раз с ее врагом, бывшим любовником этой страшной женщины. Страшной – когда-то. Теперь она лекарю не страшна. И кстати, можно было бы решить проблему Неда – угробить ее раньше, чем она доберется до паренька.

Нед, Нед… Он был Жересару как сын! Лекарь всегда хотел иметь такого сына! Умный, порядочный, сильный… нельзя оставить его без помощи. Жаль Санду – Нед будет горевать, сильно горевать. Но он молодой, найдет себе женщину… а вот он, Жересар, – как он сможет вернуть таких сыновей? Шальных, немного беспутных, но дорогих, дороже жизни…

Жересара накрыла волна горя, и он загнал его поглубже – горе мешало логично думать, принимать взвешенные решения. А решение нужно было принять, и быстро.

«Итак, что я имею? Способность проникать сквозь стены в бестелесном виде. Но воздействовать на объекты могу. Кто я? Демон? По всем признакам – да! То есть сейчас я как-то управляю демоном, впитавшим мою душу. Стоп! А если не так? Если я впитал демона, а не он меня? Тьфу! Что так, что эдак – какая мне разница? Главное, демон мне подвластен. И встает вопрос другой – как выйти из темницы? Попробую рассуждать логично.

Итак, чтобы выйти из темницы, надо ее открыть и выйти. Чеканные выводы! Звенящие, как сталь! И глупые. Без моего живого мозга, похоже, думается плохо.

Ладно, идем дальше. Открыть дверь могут только стражники. Значит, нужно как-то заставить стражников выпустить его наружу. Как? А вот как он, «демон», управляет своим телом? Если попробовать заставить стражника открыть темницу? Ну могу же я управлять своим телом? А его телом? Почему и нет? В любом случае – пока не попробую, не узнаю. Так. Хорошо. Открыл, вышел – дальше что? Без денег – как жить? Воровать на базаре? Впрочем, в грузчики можно пойти, сила пока есть.

И какого демона я сейчас решаю, что будет ПОСЛЕ, пока это ПОСЛЕ не наступило? Действовать надо, а не строить планы! Сказано древними: «Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед!»

Жересар мгновенно переместился туда, где в караульной сидели пятеро стражников ночной стражи. Они сидели за дощатым столом, катали игральные кости и вяло переругивались, вспоминая какие-то служебные дела и дружно ругая сержанта, который несправедливо вычел из их жалованья по целому золотому за какие-то прегрешения.

С кого начать? У кого ключи, кто здесь главный? Минут десять Жересар пытался решить, кто тут командир, но так и не понял. Знаков различия не было. Ключи висели на стене – вязанка здоровенных ключей от всех пяти камер.

В этой темнице было пять камер, и на каждой висело два здоровенных замка, запирающие стальные засовы. Лекарь сразу сделал вывод: если взять ключи, незаметно для остальных стражников дверь не откроешь, лязгу и грохота будет на всю округу.

Итак, с кого начать? Вероятно, с самого большого и сильного, чтобы мог сопротивляться остальным. Кто из них?

Осмотрел всех – нет, мужчины, выделяющегося особой статью, не имеется. Все какие-то усредненные, плюгавые, как будто их недостаточно кормили. Удивился – какого демона такую мелкоту берут в стражники? Недомерки! Потом решил: а зачем тут, в тюремщиках, особо сильные люди? Замок запереть много силы не надо. А если перевозить заключенных – так все равно им не доверят, пришлют кого-то поосновательнее. Ну, наверное, так. Жересар в тюремщиках не разбирался, потому мог лишь строить предположения.

Тогда – кто попадется, тот и будет жертвой!

Стоп! Слетать, посмотреть – что с телом! Метнулся, завис над собой – все в порядке. Камера спит, храпит и пускает газы. Можно заняться делом.

Назад, в караулку.

Повис над одним, шустрым человечком, виртуозно матерящимся, когда кости ложились не так, как ему надо.

Рывком – в голову! Ну! И?!

Стражник вздрогнул, схватился за голову и замер, покраснев, как вареный краб.

Жересар не ожидал такого ожесточенного сопротивления – душа стражника сопротивлялась со всем отчаянием человека, борющегося за свою жизнь. Жересара выталкивало наружу, как пробку из бутылки с игристым вином, и он изо всех сил сопротивлялся, пока его все-таки не выкинуло наружу, – стражник оказался человеком с железной волей.