Мазур угрюмо молчал. Хотя в душе не просто хохотал – ржал. Вот это так ситуация! Вот это так ошибочка! Выводы делать рано, но очень похоже, что Мадлен тут ни при чем. Это совсем другие. На жаргоне тех, кто его готовил в Союзе, – «политики». Не охотники за военными, государственными и прочими тайнами, а субъекты, профессионально озабоченные поисками «избравших свободу». Самое смешное и пикантное – не станешь же вдумчиво разъяснять им их ошибочку… То-то взвились бы до потолка, узнав, кто на самом деле их клиент!

– Жены у вас нет, – продолжал Тэйт. – С родителями проблем не будет, никто их у вас не подвергнет репрессиям, не прежние времена… Собственно говоря, вам просто предлагают сменить место жительства. И более выгодную работу. Никаких радиостанций «Свобода», ничего этого… Если не хочется, можете не лить грязь на покинутую родину – хотя, конечно, определенным джентльменским минимумом придется обогатить нашу пропаганду. Ну не давали вам в Советском Союзе возможности полностью реализовать ваши таланты! Впрочем, вам не стоит ломать голову над такими деталями, без вас поработают, все вам напишут… Что вы озираетесь?

– Часы свои ищу, – сказал Мазур.

– У нас. Потом заберете. Сейчас утро, двадцать третье апреля… ну да, вы долгонько спали. Эффективная химия. Это детали. Давайте о делах.

– И как вы себе дальнейшее представляете? – спросил Мазур с неподдельным интересом.

– Ничего сложного. Сейчас мы позавтракаем, потом сядем в машину и покинем этот милый городок… мы с вами, кстати, уже не в Виктории, вас, простите, перевезли в городок поменьше и подальше… на аэродроме ждет самолет, который без хлопот доставит всю компанию на Мадагаскар, а там – военный борт в Соединенные Штаты. Никто не сможет вас перехватить. Ну, а рекламную кампанию проще вести как раз из Штатов.

– А вдруг я начну кричать перед камерами, что вы меня злодейски похитили? – ухмыльнулся Мазур.

– Риск, конечно, есть, – серьезно сказал Джерри. – Но не особенно большой. И этот протокол, и эти снимки – все ведь останется. Всегда можно будет сказать, что вы перетрусили, кинулись к нам спасаться, а потом опять-таки из трусости передумали… Даже если вернетесь домой, события, боюсь, будут разворачиваться по той схеме, которую вам только что нарисовал Тэйт, – Кей-Джи-Би, долгие допросы, оргвыводы. Ваши обязательно захотят подстраховаться, как многие на их месте, – и кончится опять-таки тем, что вас навсегда сделают невыездным. Так рациональнее, а?

Мазур вдруг кинулся к двери. Он бежал, ничего вокруг не видя, как самый обычный человек, не посвященный в секреты боевой рукопашной, – бедный, перетрусивший аспирант… Здоровяк Чак без труда перехватил его за талию – наверняка футболист, скотина! – и швырнул через всю комнату назад, так что Мазур вновь приземлился на кровати.

– Господи, Сирил… – поморщился Тэйт. – Ну что за детство? Внизу есть еще человек, вооруженный, вы в совершенно незнакомом месте…

– Инстинкт, наверное, – виновато улыбаясь, сказал Мазур, старательно повесив буйну голову.

– Я понимаю, понимаю… Ну, успокоились? Может быть, хотите выпить?

– Нет, спасибо, – отказался Мазур.

«Черт вас знает, что вы можете в выпивку намешать…»

– Давайте рассмотрим и другую сторону проблемы, Сирил. – В голосе лысого появился металл. – У нас нет времени держать вас здесь долго и обхаживать, как несговорчивую юную красотку. Такие операции лучше проводить быстро. И решения, подобные тому, что предстоит принять вам, лучше принимать быстро. Не судьбы человечества решаем, в конце концов. Так вот… Вы, вполне может оказаться, удивитесь, но контора, которую мы здесь представляем, в чем-то до ужаса напоминает иные ваши конторы. А впрочем, ничего удивительного здесь нет – бюрократы везде похожи, что у вас, что у нас… Я не Джеймс Бонд, Сирил, я скучный чиновник скучного ведомства. У нас тоже есть планы, отчетность, обязательства – капиталистические, ха! – и прочие, прекрасно знакомые вам по Советскому Союзу установления. Некий большой начальник распланировал и решил, что в этом месяце еще один молодой советский парень должен выбрать свободу. Это внесено в документы, в планы, в графе «Выполнение» обязательно должна стоять галочка. А ответственность лежит на мне. Повторяю, я – скучный чиновник, Сирил, мне важно доработать до пенсии, не вызывая неудовольствия начальства, наоборот, зарекомендовав себя как можно лучше. Либо у меня с вами получится, либо… Из партии меня не исключат, у нас другая система… Но перед начальством я буду выглядеть не лучшим образом, и оно само будет выглядеть не лучшим образом перед кем-то вышестоящим. Старина Тэйт должен разбиться в лепешку… Я не зверь, Сирил, тут нет ничего личного… Работа такая.

– Куда вы клоните?

С обаятельной улыбкой и холодным взглядом лысый произнес:

– С вами всякое может случиться, Сирил. Остров этот хотя и именуется Райским, но здесь хватает и своего криминалитета, и контрабандистов, и бандитов… Вы сбежали от полицейского по дороге в комиссариат, да будет вам известно. Он был маленький, хилый, а вы вон какой крепкий… Дали ему в ухо и сбежали. На судно после всего возвращаться побоялись, пустились во все тяжкие. Смотались из Виктории в соседний городок, а там вас кто-то зарезал, то ли на деньги и часы польстился, то ли по каким-то другим причинам… Я не шучу. Ваш труп вполне может отыскаться в какой-нибудь канаве на окраине городка, пользующейся дурной славой. Повторяю, я не зверь, Сирил. Но если вы все-таки откажетесь, автоматически возникает букет нешуточных проблем. Есть шанс, что эта история получит огласку. Мы, конечно, будем все опровергать, но присутствующие здесь старина Тэйт и старина Джерри обязательно получат выволочку от начальства – ни одна бюрократическая система таких промахов не прощает. А натура у меня такова, Сирил, что я органически не переношу выволочек, к тому же они плохо влияют на послужной список, а от послужного списка частенько зависят размеры пенсии. Поверьте, я не шучу. Хотите предельно откровенно? Не все от меня зависит. Мне нужно будет незамедлительно обо всем доложить начальству, а уж оно примет решение – ликвидировать вас или просто облить грязью с ног до головы. Что, если оно выберет первый вариант? Гуманное начальство – это, знаете ли, миф, а уж коли речь идет о нашей системе…

– Мать вашу, – тоскливо сказал Мазур. – Что же вы ко мне-то прицепились?

– А не нужно было нарушать правила поведения советских людей за границей, – ханжеским тоном сказал Джерри, ни дать ни взять – отечественный замполит. – В одиночку болтаетесь по городу, трахаетесь с иностранками… ну, дорогой вы мой, как такой шанс не использовать? Сами в руки лезете… Честное слово, старина Тэйт не шутит, поймите и проникнитесь. Труп в грязной канаве – это печально. Вас не будет. Совсем. Все останется, а вас не будет. Кто его знает, что придет в голову начальству… Да и второй, мирный вариант опять-таки нехорош. Вас запрут в СССР, как в тюремной камере. А вы уже немного повидали большой мир, вас всю оставшуюся жизнь будет грызть тоска и злое бессилие… Нет ничего печальнее неудачника, Сирил.

– А на другой чаше весов – весь мир, – проникновенно произнес Тэйт. – Весь мир, Сирил. Для человека с американским паспортом он особенно уютен и хорош…

– Дайте сигарету, – сказал Мазур угрюмо, не поднимая на них глаз.

– Вот, возьмите, это, кстати, ваши…

Жадно затягиваясь, буравя взглядом плохо подметенный пол, Мазур пускал дым. Внешне он выглядел унылым и раздавленным, но в голове молниеносно мелькали мысли, комбинации и планы. Нельзя сказать, чтобы их было особенно много, чтобы планы отличались изощренностью, но изощренность тут и не нужна. Задача одна: нужно побыстрее от них сматываться, пока не погряз в совсем уж безвыходном положении, – оказавшись в самолете, особо не побрыкаешься. Поехали?

Он заранее представил себе всякие гнусности – вроде вонючего, кишащего червяками дерьма, которое он ест горстями, пихает в глотку, представил омерзительный вкус и запах…