— Жаль, — сказал Макналти разочарованно.
Они подняли свои клешни, указывая на крышу, и продолжили:
— Но там, наверху, какие-то другие разумы, непохожие на ваши и совсем не такие, как у нас. Они просто удивительны. Невероятно, но они способны сосредоточиться на двух совершенно разных вещах одновременно.
— Что? — переспросил Макналти, почесывая затылок. Из того, что они сказали, он не понял ни слова.
— О двух вещах одновременно! Просто удивительно! Сейчас они высоко в воздухе и снижаются на крышу. Один из них размышляет о расположении маленьких божков на каком-то поле, состоящем из разноцветных квадратиков, и одновременно… думает о вас!
— Что?! — воскликнул Макналти.
Я увидел, как Стив Грегори, отчаянно шевеля бровями, ошалело уставился на крышу. Теперь мы все смотрели на нее вытаращив глаза. В следующее мгновение раздался ужасающий грохот, сотрясший здание до самого основания, и в крыше появилась огромная вмятина. Что-то сильно ударилось о металлические плиты, и одновременно в коридоре послышался дикий рев. У меня было такое чувство, что мне на голову надели ведро и колотят по нему чем-то тяжелым.
Наш почетный ключеносец оказался единственным наблюдательным, а также инициативным человеком. Он заметил, что дверь открывается внутрь. Не выпуская из одной руки своего массивного инструмента, другой рукой он вытащил из бокового кармана две короткие толстые отвертки и кусок металла, формой напоминающий топорик. Эти-то предметы он тут же и забил под дверь, конечно, не без некоторых усилий, но зато глубоко и надежно. Не успел он закончить, как вдруг шум в коридоре усилился и в дверь грохнуло что-то очень тяжелое.
Нам показалось, что смерть уже не за горами и заклиненная дверь отсрочит ее в лучшем случае на какие-нибудь несколько лишних минут.
Похоже, лязгающим за дверью чудовищам очень хотелось начать расчленять очередную жертву. Получалось, что причиной нашей, скорее всего, неминуемой гибели и должен стать наш хваленый индивидуализм. Вдруг мне пришло в голову, что первыми жертвами этих хирургов могут стать инженер с ключом и Сэм Хигнет, так как их вполне могло заинтересовать, почему у одного наполовину металлическая рука, а у другого — темная кожа, хотя у всех остальных — белая. А еще мне было бы очень интересно посмотреть на их рожи, когда они начнут резать Эла Стора.
Дверь снова сотряс мощный удар, но она не открылась, а прогнулась в середине. В комнату через щель, образовавшуюся между дверью и стеной, ворвался яркий свет. Неизвестный механизм, лязгая гусеницами, видимо, готовился к новому удару.
— Стреляйте только в упор, — посоветовал инженер, заклинивший дверь. Он сплюнул на пол и оперся на свой гаечный ключ, как отдыхающий рыцарь опирается на боевую палицу. При этом снова обнажилась его экзотическая танцовщица, которая в данной ситуации была как-то неуместна.
Послышался скрежет разрываемого металла, и кусок крыши исчез. Наши задранные кверху лица вдруг залил солнечный свет. Огромный кожистый мешок со множеством длинных, сплошь покрытых присосками конечностей свесился, зацепившись шестью щупальцами за края дыры, и величественно завис в воздухе. Это был Саг Фарн.
Он протянул оставшиеся четыре вниз. Полностью размах его щупалец достигал тридцати двух футов, но теперь из-за того, что ему приходилось держаться за крышу. Саг Фарн стал короче футов на пять или на шесть. Его щупальца свисали вниз и призывно покачивались футах в четырнадцати от пола. Пока Саг Фарн висел в такой вот позе, а мы стояли внизу и глядели на него, пытаясь реально оценить наши шансы, дверь едва выдержала следующий удар. Омары, выпучив глаза, изучали Саг Фарна.
Вдруг он опустился еще футов на десять, схватил четверых из нас и потащил их к дыре в крыше. Они взлетели, как погонщик слонов взлетает на хоботе одного из своих подопечных. Приглядевшись, я понял, что Саг Фарн теперь висит не на своих щупальцах, а держится за щупальца другого марсианина, находящегося где-то за краем дыры. Когда первая четверка оказалась в нескольких футах от дыры, их перехватили другие щупальца и вытянули в отверстие наружу. Затем Саг Фарна поднял еще четверых, затем еще и еще.
Пока я поглядывал то на дыру в потолке, то на дверь, которая вот-вот должна была податься, я совсем перестал обращать внимание на омаров и только теперь заметил, что они о чем-то ожесточенно спорят с Макналти.
— Нет, — как раз в это время твердо говорил капитан, — мы никогда не сдаемся. Мы никогда не смиряемся с неизбежностью поражения. Мы не собираемся умирать с гордо поднятой головой, как вы выразились. — Он презрительно фыркнул. — У нас, на Земле, был народ, похожий на вас. Они в трудной ситуации гордо умирали, вспарывая себе брюхо. Но их это ни к чему хорошему не привело.
— Но ведь сбегать нельзя, — возразил варгасец, так, будто речь шла о запрещенных способах ведения войны. — Это же трусость! Это против установленных правил. Даже ребенок знает, что пленник должен мужественно встретить уготованную ему смерть.
— Бред! — фыркнул Макналти. — Чушь собачья! Мы не связаны никакими обязательствами. Мы никому не давали никаких клятв и не собираемся. — Взглядом он проследил, как еще четверо отправились на свободу.
— Так нельзя! Вы не имеете права. Это же настоящий позор. Пленники — это пленники, и они не должны сбегать. Наши товарищи сами убили бы нас — так им было бы стыдно, если б мы сбежали. У вас что, совести, что ли, нет?
— Ваши правила просто идиотские! — сказал Макналти. — И мы по ним играть отказываемся. Мы не согласны. Мне наплевать на то, что вы тут говорите, потому что, с нашей точки зрения, мы сейчас поступаем совершенно правильно.
— Послушайте! — вмешался Эл Стор. Его сверкающие глаза смотрели то на негодующего капитана, то на почти выбитую дверь, которая вот-вот должна была сорваться с петель. — У нас попросту нет времени на дебаты по поводу различий в кодексах чести!
— Верно, Эл, но эти вареные раки так упрямы, что — у-у-у-ух! — Очень смешно было наблюдать за его удивленным выражением лица, когда невозмутимый Саг Фарн зацепил его и выдернул из круга спорящих.
Дверь наконец не выдержала и рухнула с таким звоном, что барабанные перепонки, казалось, вот-вот лопнут. Через развороченную дверь в нашу тюрьму въехала часть туши того, что здорово смахивало на пятидесятитонный танк, а в ангаре кроме двух фаталистов-варганцев оставалось еще семеро наших ребят.
Позади танка толпились щелкающие и урчащие гробы, шары и прочие уродливые механизмы. Я с ужасом следил за тем, как приближается этот гигантский механизм, еле-еле пролезающий в дверь и напоминающий древнюю колесницу Джаггернаута.
Тут наш врач-негр Сэм Хигнет самоотверженно крикнул Саг Фарну:
— Последним — меня!
Может, наш хирург и готов был пожертвовать собой ради других, но у висевшего под потолком парня со щупальцами, видимо, имелись свои соображения. Один из шаров быстро проскочил мимо танка и бросился на Сэма. Но он опоздал всего на какую-то пару секунд. Тихо, не произнеся ни слова, Саг Фарн отпустил те три своих щупальца, которыми держался за край дыры, схватил всех семерых и с огромным усилием потащил вверх. Медленно плывя к отверстию в крыше, я чувствовал, как дрожит от напряжения поднимающее меня Щупальце. Видимо, даже для марсианина такой груз был тяжеловат. Тут вокруг меня, помогая Саг Фарну, обвилось другое щупальце. Уже почти протиснувшись в дыру, я заметил еще одного марсианина, присосавшегося к потолку, а затем вдруг оказался на солнце.
В углублении на крыше удобно примостился наш катер, с виду очень напоминавший курицу-наседку в гнезде. Маленький изящный кораблик стоял, поблескивая на солнце, готовый в любую минуту взлететь. Трудно придумать более приятное зрелище для измученного человека.
Вокруг возвышались металлические здания. Некоторые квадратные, некоторые закругленные. Я не заметил ни одного окна, ни единого украшения. Зрелище было ужасное и подавляло своей сверхрациональностью. Нигде ни единого дымка.
