- Дурачок, перестань…

- А вот и не перестану!

- У меня уже от тебя мурашки…

- Даа? Это же хорошо!

Вошла Лённа, и мы разом прекратили возню.

- Помешала?

- Нет-нет! Мы, это… об именах говорили, - смутился Тай. - А у тебя оно что означает?

- Ничего особенного. Цвет волос.

Она взяла пустую чашку из-под отвара и вышла. Тай вспомнил, что хотел что-то спросить у неё про травы и выскочил следом. А я вернулась к чтению.

В тот день, когда я почувствовала себя полностью здоровой, случилось новое происшествие. Один из наших маленьких приятелей, десятилетний Юшик, перепугал всю родню и нас всех заодно. Мы и были косвенно виноваты - не доглядели за гостем. А он улучил момент и залез в шкафчик с Лёниными зельями. Больше всего ему понравился порошочек на самой верхней полке - и по запаху, и по вкусу. Только потом мы поняли, что это был один из тех самых, неопознанных, из-за которых жадный Саррель поплатился жизнью. Вот ужас-то! Действовали стандартно: промыли мальчишке желудок, напичкали наобум нейтрализаторами… К счастью, обошлось. И лишь потом, при Тане, Юшик признался, что до тех пор, пока не почувствовал себя плохо, ему было очень даже весело. После вкусного порошочка почему-то никто из взрослых, да и детей тоже, его не замечал! Проходили мимо, даже пихали, словно он вдруг стал невидимым… Тогда предприимчивый парнишка и смекнул, какая от волшебного порошка польза, и за несколько часов успел наворотить дел. Вдоволь натаскал с кухни сладких пирожков, дёрнул за косу вредную девчонку, а двум давеча обидевшим его подросткам втихую дал по затрещине. Они, естественно, подумали друг на друга и разодрались, а он стоял рядом и умирал со смеху…

Выводы были очевидны. Один из порошков оказался тем самым полумифическим средством ‘для отвода глаз’. Понятно, почему лис так хотел его вернуть. Сколько пакостей, и отнюдь не детских, можно было бы устроить с его помощью!

Тан велел родителям малолетнего воришки доходчиво объяснить сыну, что брать чужое больше не стоит. Нам же с Лёной предложил отдать ему наиболее опасные зелья, он запрёт их у себя понадёжнее. Но мы вежливо отказались. Лёне хотелось самой определить свойства хотя бы последнего порошка, а у меня случился очередной ‘всплеск интуиции’. Не надо нам ничего отдавать… Я продемонстрировала Тану шкатулку из своего приданого: она имела очень хитрый замочек, а ключик я при нём повесила на шею, к подвеске Тая. Мы клятвенно заверили, что вообще не пустим детей в Лёнину комнату, да и за взрослыми будем следить повнимательней. Тан с этими доводами согласился. За ‘своими’ и вправду углядеть проще, а ‘чужим’ с достопамятного случая с лисом к нам было уже не пробраться. Поскольку мы не хотели, чтобы у нас в доме ночевали мужчины, даже в виде волков, то нам просто поставили надёжные запоры на окна и дверь, и велели не забывать вечером их закрывать. Мы и не забывали, после такого-то…

Между тем до дня моей свадьбы осталось совсем немного времени. И с каждым днём я радовалась этому всё меньше. Правду сказать, совсем не радовалась… Мне казалось, что я недостойна чистой любви Тая, что своей постыдной любовью к его брату предаю его, позорно пачкаю нежный ‘лунный свет’. Он не заслужил этого… Самое страшное было в том, что я, как ни старалась, не могла ничего с собой поделать, не могла перестать любить Тана. Даже не видя его целыми днями, даже с женихом - я всё равно думала о нём. Может, ещё не поздно рассказать всё Таю, повиниться? Он мягкий, он простит… Но простит ли он своего брата? Когда мы с Лённой уедем домой… Нет, уже слишком поздно.

Вот поэтому-то меня так раздражали все эти разговоры о свадьбе. О том, какой пир планируется устроить, о том, какое я хочу платье - в своих традициях или в волчьих? Мне было всё равно. Тогда женщины во главе с Вареной заявили, что мне должно пойти именно волчье: в отличие от нашего, щедро расшитого золотыми и красными узорами, свадебное одеяние волчиц было просто белым. Нет, не просто - ослепительно белым, как искрящийся на солнце снег. Тай один раз случайно вломился ко мне во время примерки - просто столбом застыл и стоял, пока не выгнали. Значит, понравилось…

Вообще-то я невольно заметила, что в последнее время вижу своего жениха не так часто, как раньше. Обычно весёлый и оживлённый, он теперь частенько хандрил или бывал задумчив, неразговорчив. Варена всё смеялась и говорила - это всё какой-то ‘мандраж’ перед свадьбой, со многими мужчинами-де бывает. Не знаю, ей виднее.

Лёна тоже ходила какая-то притихшая. Подолгу просиживала над своими книжками, ставила опыты и предпочитала одиночество праздным разговорам. Даже со мной. Я пыталась выспросить, что с ней такое, но она только отмахивалась. Ничего особенного, сестра замуж выходит, волнуюсь… И вообще, похоже ‘обещанного’ видением волка тут нет, вроде ко всем она уже пригляделась, значит, после свадьбы можно и домой потихоньку собираться. А там и в столицу, как планировала… От такой перспективы мне стало совсем грустно. Как же так? Я была уверена в своём видении и почти не сомневалась в том, что мы с Лёной будем жить по соседству. Что делать, как её удержать??

Этой ночью мне приснился Тан. Он снова смотрел на меня своими чёрными глазами, а потом подошёл и обнял, крепко-крепко. И я опять растворилась в его пламени без остатка…

Проснулась со счастливой улыбкой, но она тут же погасла. Это был всего лишь сон… Вставать не хотелось. Я поглубже зарылась в одеяло, намереваясь подремать ещё полчасика - но вдруг резко подскочила от внезапной мысли. Точнее, воспоминания.

Мне ведь это не только снилось. Точно. Не один раз и не два… Тан обнимал меня обеими руками. Обеими! Тогда, в запале страсти, ни он, ни я не обратили на это внимания. Но это было, теперь я вспомнила! А потом, когда Тан ‘приходил в себя’, его тело словно вспоминало о своей болезни, и рука снова переставала двигаться. Да он даже сражался одной рукой! А обнимал меня двумя… Невероятно.

Я стремительно соскочила с кровати и кинулась одеваться. Надо срочно осмотреть его руку, ‘послушать’ потоки, выяснить, что к чему. Ручаюсь, Тана можно вылечить! И что мне мнение какого-то там столичного светила, я сама знаю, что для него лучше!

…Выяснилось, что Тан и сам знает, что для него ‘лучше’ и имеет на этот счёт, как обычно, диаметрально противоположное мнение. От осмотра отказался наотрез! Мои попытки напомнить ему о том, что несколько раз подвижность руки возвращалась, откровенно высмеял. Не поверил. Вот упрямый волчище! Уступать я не собиралась и приготовилась к очередному скандалу, но тут очень некстати зашёл Тай. Он тоже подтвердил, что столичный целитель настоятельно не рекомендовал коллегам трогать больную руку и тем более пытаться её вылечить. Опасно-де. Не убедил! Но вдоволь поспорить мне не дали. Тай мягко, но непреклонно обнял меня за плечи и повёл домой, говоря, что к этой теме возвращаться больше не стоит. Дураки какие-то, оба…

Если волки всерьёз надеялись, что я послушно обо всём забуду, то здорово просчитались. Целый день я упорно размышляла о том, как бы незаметно для Тана осмотреть его руку. И придумала. Честно говоря, план был рискованный и не особо этичный, поэтому я ничего не сказала даже Лённе. Пока её не было дома, залезла в ‘лисью’ шкатулку (ключик-то у меня!) и отсыпала себе порошков: отбивающего нюх и ‘невидимку’. Всё просто: я дождусь ночи, обсыплюсь ими и навещу Тана. Тай как-то проболтался, что из-за большой нагрузки его брат спит как убитый, а значит, есть надежда, что он не проснётся. А если проснётся… скандала не избежать. Вот поэтому я предусмотрительно запаслась ещё платком, на который капнула то самое сонное зелье. Оно было настолько сильное, что неплохо действовало даже когда его не принимали внутрь, а просто вдыхали. Во всяком случае, на большом жуке это сработало: я накрыла его тряпочкой с каплей зелья, и он сразу же благополучно заснул. Тан, конечно, гораздо крупнее жука, но, надеюсь, и в его случае всё получится.