— Не нужно. Я знаю, что ты говоришь правду, — дроу на мгновение прикрыл глаза, словно смывая остатки недоверия, и тихо произнес: — Прости меня.
— Да за что?
— Древнейшая права — я глупею на глазах, — он вздохнул и сел на мягкую траву. — Возвращайся, твой Роланд уже поёт.
Целительница с сожалением глянула в сторону поляны, откуда действительно доносилась музыка, и осторожно присела рядом.
— Mir'ally, ты принципиально никогда не делаешь того, о чём тебя просят? — устало покосился на неё Кристарн. — Я хочу подумать, один. Спать не буду, русалок здесь нет, Клеена слушает менестреля, так что я в полнейшей безопасности. Иди.
— Сейчас, только разбег наберу и рвану быстроногим кабанчиком, — пообещала девушка, раздумывая, какую пикантную окраску приобретут её белоснежные брюки после сидения на сочной зелёной травке. — Проволок меня через пол-леса, обещал глухую чащу, заинтриговал и всё — уйди, противная, я в печали?
— Хорошо, пойдём вместе, — покорился тёмный, поняв, что проще будет довести любопытную человечку до поляны, и потом уже затеряться в толпе.
— Нет уж, — отрезала Аталь, устраиваясь поудобнее. — Ты мне устроил наглый форменный допрос, теперь моя очередь. Тем более что кое-кто, не далее как вчера, милостиво позволил мне интересоваться своей драгоценной особой. Так вот, интересуюсь.
Я, в отличие от некоторых, глупостью и тупостью не страдаю (по крайней мере, не признаюсь!). То, что эти странные сны — твоё прошлое — поняла, и что копаться в нём ты не позволишь — сообразила. Так что сильно больно приставать не буду.
— Вот спасибо! Ты прямо сама доброта и тактичность, — проворчал тёмный, криво усмехаясь.
— Да-да, тебе несказанно повезло! — охотно подтвердила девушка. — А теперь, внимание — вопрос! Куда делось кольцо Реинира, знаешь?
— Понятия не имею, — нехотя ответил Кристарн и решительно добавил: — А если бы и знал, то не сказал. Сам нашёл и постарался уничтожить. Вам, людям, достался бесценный артефакт, а вы его умудрились использовать во зло.
— Да-да, конечно, — Аталь привычно отмахнулась от критики о несовершенстве человеческой расы. — Только уничтожить его невозможно.
— А я бы очень постарался, — твёрдо ответил дроу. — Или спрятал бы так, чтоб ни один человек не нашёл.
— Понятно. Вся жизнь — дерьмо, все люди — гады, и солнце — светит, как фонарь…
Кристарн невольно улыбнулся, и посмотрел на неё как прежде — тепло и ласково.
— Из тебя получился бы очень плохой поэт, mi'ralli.
— Скажи спасибо, что ты не видел, какой из меня художник, — услышав привычные мягкие шелковые нотки в его голосе, Аталь облегчённо вздохнула и легонько дотронулась до плеча. — Ты уж прости, что влезла в твою тайну. Я никому ничего не скажу, обещаю. Но ты мне хоть результаты своих наблюдений сообщи, а? Господа короли врали или нет?
Крис задумчиво прижался щекой к её прохладной руке и ответил:
— Они говорили правду. Оба. Виктория даже не подозревала, что нечто подобное возможно — у неё нет ни капли Дара, а о природе магии весьма расплывчатые понятия. Так что, я понимаю, что любить тебе её особо не за что, но не люби за что-нибудь другое. Это не она.
— Да ладно, за что мне её не любить? Между прочим, когда она не пытается выдать меня замуж, то вполне милая девушка или очень хорошая актриса.
Кристарн призадумался, вспоминая реакцию Виктории:
— Я бы не назвал её милой — это сильная и совсем неглупая девушка, хорошо знающая себе цену. Она не смирится со вторым местом в сердце короля. И горы свернёт, чтобы стать первой и единственной. Навсегда. А так как она не только красива и умна, а и не менее упряма, чем ты, то своего добьётся. Никуда ваш король не денется, полюбит её, как миленький. Ведь она ему и так нравится. Но он вцепился за тебя руками, ногами и прячется от собственного счастья. А счастье его такое, своенравное, долго ждать не будет, и до выковыривания из-под чужой юбки больше не унизится.
Аталь досадливо дёрнула плечиком.
— Да ты прямо бесценный источник информации! И как только голова не болит постоянно чувствовать кто, кому, чего, почему и как именно?
— Сейчас уже не болит. С тех пор как научился ставить защиту. Без этой вынужденной меры общаться с вами, людьми, опасно для хрупкой психики тёмного эльфа. У вас очень громкие чувства и дурацкая особенность делать одно, говорить другое, а чувствовать третье.
— Да-да, моей ущербной человеческой памяти ещё удалось сохранить ваше высокоэльфийское мнение о людях, — отмахнулась Аталь. — Так что не отвлекайся, давай по делу. А что Анрэй?
— Тоже не лгал. Но как-то странно отреагировал на твои слова о Мелиссе, словно испугался чего.
— Да нет, это просто сценка из другого спектакля, — девушка поморщилась, но ударяться в подробности не стала. — Мел здесь тоже ни при чём. Раз у неё сил не хватило даже почувствовать проведение обряда прямо во дворце…
— Ну не знаю. Вернёмся, нужно будет поближе познакомиться с твоей подругой, — Кристарн удивленно перехватил всплеск острого недовольства целительницы и, припомнив откровения, вызванные дриадской настойкой, небрежно уточнил: — Мне она совершенно не понравилась, но я так и не понял, чем именно. Она точно что-то скрывает. А аргумент «она не могла» — малоубедительная чушь.
Только надо быть осторожней. А то выстраивать всех подозрительных особей в рядочек, и у каждого спрашивать, не он ли тут главная кака-бяка — неудачный вариант.
— Ну и чем плох мой гениальный план?
— Если все будут знать, что я тут местный индикатор правдивости эмоций, то обмануть будет проще простого. Я ведь не мысли читаю, а эмоции чувствую. Говори одно, сосредоточься мысленно на другом — и я получу ерунду вместо точного ответа.
— Спасибо за инструктаж. Ты в курсе, что теперь я и без щита смогу тебе напеть чего-нибудь голосистым соловушкой? — лукаво прищурилась целительница.
— Должен же я как-то компенсировать своё недоверие? — тёмный улыбнулся так ослепительно и многообещающе, что Аталь невольно ответила ему тем же. — Будем считать, что твоё имя вписано под первым и единственным номером в моём личном списке с заголовком «кому из людей я смогу доверять, если очень припечёт».
— И ты мне действительно сможешь полностью доверять? — серьёзно уточнила девушка.
— У меня нет выбора, — не менее серьёзно ответил Кристарн. — По-другому никак не получится.
— А грамоту, удостоверяющую столь высочайшую честь, дадут? — деловито заинтересовалась Аталь, пытаясь вернуть разговор в привычное, шутливое русло.
— Обязательно. Сразу же после обещанных «штаников» с вышивкой, — рассмеялся Крис, одним плавным движением поднимаясь сам и подавая руку девушке. — Тем более, тебе явно нужны новые. Зачем на траву садилась?
Аталь поморщилась и быстро нашептала заклинание очищения. Брюки растаяли вообще, явив миру обнажённые ножки девушки. Кристарн согнулся пополам от хохота. Шизофрения охотно вторила ему, восхищаясь оригинальностью данной методики соблазнения прекрасного эльфа. Аталь обиделась на обоих и, сосредоточившись, повторила заклинание. «Штаники» одумались и вернулись, белоснежно-белые, безо всяких следов травы.
— Ошибся человек, с кем не бывает! А давай, вернёмся на поляну? Мне правда хочется послушать Роланда, но и тебя одного оставлять неохота. Мало ли что ты ещё нехорошего про меня придумаешь…
Дроу закатил глаза и заверил, что он вполне уже взрослый мальчик. И легко может бродить по лесу один, даже в красной шапочке и с корзинкой пирожков, не опасаясь ни волка, ни медведя, ни демона. Но окончание на девушку не произвело впечатления. Ей хватило услужливо нарисованного озабоченной шизофренией образа воинственного тёмного в одной только шапочке, весело помахивающего корзинкой, как глупая девочка из детской сказочки. Так что дорогу назад Аталь попросту не заметила, пытаясь удержать смех и своё неуемное воображение в рамках приличия.
* * *
Музыка великого менестреля со временем стала ещё лучше, не утратив своей чарующей прелести вместе с даром проникать прямо в душу. Весёлые и смешные, задорные и светлые быстрые напевы своим зажигательным ритмом поднимали настроение, заставляя если не плясать, то хотя бы согласно притопывать в такт мелодии. Нежные, романтичные и немного грустные баллады невольно погружали в раздумья о вечном и прекрасном — о любви и верности, страсти и ревности, прощении и прощании…
